Живых смертниц не бывает: Чеченская киншка - Речкалов Вадим Владимирович - Страница 14

А возится он с ней потому, что Зарема равноправный член банды, специалист. Рустам как руководитель печется о ценных сотрудниках. А историю о том, как она не взорвалась в Моздоке, Зарема придумала для следователей и присяжных, чтобы убедить их в искренности своего раскаяния.

По силе общественного резонанса самый кровавый теракт в Моздоке — пустяк по сравнению с терактом в Москве. Публика запоминает “Норд-Ост”, Тушино, Печатники, Каширку. А взрыв дома правительства Чечни, жилого дома в Волгодонске, военного госпиталя в Моздоке — трагедии областного масштаба. Третья новость информационного выпуска. Теракт в Москве обходится намного дороже. Только за аренду дома в Толстопальцеве боевики выложили тысячу двести долларов. Плюс транспортные расходы, оплата телефонных переговоров, приобретение липовых паспортов, взрывчатки. Боевики потратили кучу денег, разработали план, и вдруг на ключевую роль смертницы приглашают уже скомпрометировавшую себя месяц назад в Моздоке Зарему Мужахоеву. Да еще держат ее вместе с другими смертницами. А вдруг она расскажет им, как струсила в Моздоке? И они после этого передумают?

Зарема не смертница, а опытный куратор, которую специально вызвали в Москву для выполнения ответственного задания.

5 июля 2003 г., Тушино после взрыва.

В банде, которая работает со смертницами, женщина необходима. И как соглядатай, и как психолог. Женщине с женщиной проще договориться. Это общее место. Эфэсбэшники первый допрос Заремы поручили именно женщине, и адвокатом к Зареме назначили тоже женщину. Террористы не глупее. Женщина в такой банде необходима и просто как женщина. Вспомните описанные выше чеченские правила похищения невесты. Рядом с похищенной всегда находится женщина. Элементарная ситуация: у смертницы Зулихан Элихаджиевой на нервной почве началась менструация на неделю раньше срока. Руслан Сааев в аптеку за прокладками не пойдет, скорее застрелится. Да и подозрение это может вызвать, все-таки мужчины редко делают такие покупки. Другой бдительный фармацевт и участковому может позвонить. Вряд ли, конечно, фармацевт позвонит, но зачем лишний раз привлекать к себе внимание деревенских жителей, когда в твоем доме полно взрывчатки. Вот Зарема и сходит в аптеку. К тому же женщина в такой банде нужна как домохозяйка. Зарема и сама говорила, что готовила в Толстопальцеве еду для мужчин. И кто бы им готовил, если бы Зарема взорвалась на Тверской-Ямской. А уезжать из Толстопальцева после взрыва “Мон-кафе” террористы не собирались. Это видно по шести шахидским поясам, найденным в доме после ареста Мужахоевой.

Все эти соображения легко опровергаются одним фактом. 9 июля 2003 года Зарема Мужахоева пришла в “Мон-кафе” с бомбой. Значит, все-таки она не Черная Фатима, а рядовая смертница. Попробуем опровергнуть очевидное.

У Заремы есть отличие от остальных смертниц. И Лидия Хальдыхороева, и Зулихан Элихаджиева, и Марем Алиева несли пояс шахида на талии. А Зарема — в сумке. Вот почему все с поясами, а Зарема с сумкой? А может, она и не должна была взрываться? Может, Зарема должна была этот пояс кому-то передать. Другой смертнице или сообщнику. Может, на базе в Толстопальцеве террористы собирались только изготавливать пояса, а потом переправлять их в Москву другим людям? Нельзя же бесконечно возить смертниц в Толстопальцево. Соседи могут заметить, заподозрить, позвонить.

Предположим, что Зарема приходит на встречу в “Мон-кафе”, а ее сообщник в условленное время не появляется. Или она его с кем-то путает. Ошибается, привлекает внимание охранников. Ее положение усугубляется с каждой минутой. Бросить сумку и убежать она уже не успеет. Пытается напугать подошедших к ней охранников своей взрывчаткой, а они не пугаются, следуют по пятам.

Возможно также, что Зарема по каким-то причинам решила уйти из банды. Может, испугалась, что ее в конце концов тоже взорвут. И другого способа, как сдаться властям, она не придумала. Где ей прятаться в незнакомом городе. Вот Зарема и решила спрятаться в тюрьме, рассчитывая на то, что ее вскоре отпустят, как явившуюся с повинной. В суде, кстати, выяснилось, что никто не видел, как Зарема щелкала тумблером. Обвинение в том, что она пыталась взорвать бомбу, построено исключительно на ее первых показаниях. И говорила она это лишь для того, чтобы сообщники не догадались о ее предательстве.

Ни следствие, ни суд не сделали ничего, чтобы выяснить настоящую роль Заремы Мужахоевой в этой банде. А зачем? Улик достаточно, чистосердечное признание есть. Зарему использовали и посадили на двадцать лет не за подготовку смертниц, а за гибель взрывотехника Трофимова, в которой она не виновата.

Вместо одного из организаторов теракта Мужахоеву превратили в жертву обстоятельств, просто потому, что это проще доказать. И суд, и следствие по обыкновению схалтурили, пошли по пути наименьшего сопротивления. И чего теперь удивляться, что Мужахоева хлопочет о своем помиловании. Мол, раз уж я жертва, то и отпустите меня на волю. Шесть лет для жертвы — в самый раз.

Не разобравшись до конца в личности Заремы, и суд, и следствие добились того, что очень многие в России ей сочувствуют. А уж за границей таких сочувствующих, пожалуй, и большинство. Имена жертв Тушина и Моздока давно забыты. Имя Мужахоевой помнят. Один из французских журналов, перепечатавший мое интервью с Мужахоевой, называл ее не иначе как “petiti martyre de l’islam” — “маленькая исламская мученица”.

Письмо из Парижа в “Лефортово”

“Просьба передать мадмуазель Зареме Мужахоевой, “маленькой исламской мученице”.

Дорогая м-ль Зарема Мужахоева!

Я потрясена тем, как прошла Ваша ранняя юность, Вашей невероятной смелостью, и я Вам от всего сердца желаю продолжать идти по той дороге, которую Вы выбрали. Продолжать быть этой “хорошей девочкой”.

Примите мою огромную благодарность за то, что Вы не взорвались. Ваша жизнь гораздо важнее всего прочего.

Спасибо Вам за ту дорогу мира, которую Вы выбрали, за это желание ненасилия. В моих глазах Вы всегда будете примером и началом всемирного мира. Спасибо. (Имя неразборчиво.)Париж”

Осечка

Зарему Мужахоеву судили присяжные. Так решила адвокат Наталья Евлапова. Когда адвокат потребовала суда присяжных, я подумал, что она глупая. Отдать чеченку, обвиняемую в терроризме, в руки двенадцати русских москвичей. Я ошибся. Евлапова не дура. Просто у нее в этом деле была иная миссия. Всерьез защищать Мужахоеву она не собиралась. После смерти майора Трофимова это потеряло смысл.

Ее ведь осудили не как “Мужахоеву Зарему Мусаевну, уроженку села Бамут, гражданку РФ, вдову, невоеннообязанную, неработающую, несудимую”, а как живое воплощение чеченского террора. Прокурор демонстрировал присяжным шесть поясов шахидов, найденных в Толстопальцеве.

— Посмотрите, — говорил он, — скольких человек они собирались еще убить.

— Я помогла вам найти эти пояса, — орала из клетки Мужахоева.

Ее не слышали. Подсчитывали потенциальные жертвы.

Прокурор показывал цветные фотографии с теракта в Тушине.

— Это не я взрывала, — орала из клетки Мужахоева.

Ее не слышали. Какая разница, ты — не ты. Такие, как ты.

Двадцать лет дали некоему собирательному образу, абстрактной террористке, взорвавшейся в Тушине, Илисхан-Юрте, Моздоке, Грозном. А отбывать этот срок приходится конкретной Зареме. Адвокат не могла этого не предугадать.

— Зачем вы потребовали суда присяжных, — спросил я адвоката.

— Решение по Зареме никто не может принять в одиночку, — туманно ответила Евлапова.

Позднее я понял, что она имела в виду.

Зарема вообще могла не попасть под суд. Как не попала под суд ее подружка из Ассиновки Раиса Ганиева, родная сестра смертниц из “Норд-Оста” Айшат и Хадижат Ганиевых, а также Рустама Ганиева, знаменитого боевика, доверенного лица самого Шамиля Басаева. Сама Раиса Ганиева тоже входила в банду и помогла войти в банду Зареме Мужахоевой. Раису вполне могли посадить лет на десять за “участие в незаконных вооруженных формированиях” и за “вовлечение в террористическую деятельность”, но не посадили, а, напротив, освободили от всякой уголовной ответственности, выправили новые документы на вымышленную фамилию и переправили куда-то за Урал. Раису Ганиеву показывали по телевизору. Андрогинная разносторонняя барышня. Вот она с гитарой, вот она жонглирует футбольным мячом, вот Раиса в перчатках лупит боксерскую грушу. Генерал ФСБ Илья Шабалкин рассказывал, что Ганиева попросила у ФСБ защиты от брата-ваххабита, который намеревался сделать из нее террористку-смертницу. Раиса перед камерой пишет с ошибками заявление в ФСБ. А вскоре арестовывают Рустама Ганиева. Все это случилось осенью 2003 года, когда Зарема Мужахоева уже сидела под следствием в “Лефортово”. А вот как все происходило на самом деле.