Дочь фортуны - Альенде Исабель - Страница 54

Элиза, спрятавшись за столь нужную и спасаемую роль восточного мальчика, вся изнуренная, сидела в углу. А он, тем временем, беседовал то с одним, то с другим, выясняя подробности о золоте и о жизни в Калифорнии в целом. Для Тао Чьена, оберегаемого воспоминанием о Лин, оказалось гораздо легче вынести искушение женщинами, нежели не поддаться соблазну игры. Звуки падающих фишек игры «фан-тан» и стук игральных костей о поверхность столов сигналом какой-то сирены неумолимо звали его к себе. Мало того, один лишь взгляд на колоду карт в руках игроков заставлял мужчину потеть еще как, но тот все же крепился, подкрепляемый следующим убеждением: если сейчас не сдержит собственного обещания, удача отвернется от него навсегда. Годами позже, после многочисленных приключений, Элиза спросила у него, причем же тут удача, на что молодой человек, не думая дважды, ответил, что лишь благодаря счастливому случаю еще жив и известен. Этим вечером также узнал, что основные прииски находятся вблизи рек Сакраменто, Американ, Сан-Хоакин и в сотнях лиманах, но еще не было достоверных карт, почему и расстояния оказались огромными. Количество золота, что можно было легко добыть буквально с поверхности, стало постепенно убывать. Разумеется, не хватало и удачливых шахтеров, которым случайно попадалось золотое семя размером с ботинок, большинство же соглашалось и на горстку порошка, полученную в результате чрезмерных усилий. О золоте говорилось много, - сказали ему, - а вот о том, на какие жертвы приходится идти, чтобы его добыть, почти не упоминается. Нужна была ежедневная унция, чтобы сколотить какой-то капитал, ведь тот, кто намеревается жить как собака, найдется всегда, потому что цены на все были поистине сумасбродными, и золото пропадало так, что и глазом не успеешь моргнуть. А торговцы и ростовщики богатели день ото дня, точно некий крестьянин, нанявшийся стирать одежду. Благодаря чему за считанные месяцы и удавалось построить прочный дом, более того, уже можно было подумывать о возвращении в Китай, где и выкупить несколько жен и посвятить себя воспитанию настоящих мужчин из собственных сыновей. Были и другие, кто вечно одалживал деньги в игорных домах под десять процентов в час в собственных же интересах, иными словами, доход таких граждан составлял более восьмидесяти семи тысяч в год. Он то и дело находил подтверждение в сказочных историях об огромных семенах, о драгоценном порошке, щедро перемешанном с простым песком. Также были правдивы рассказы и о его пластах, расположенных между кварцевыми камнями, о самках мула, лапы которых соскальзывали с утеса, открывая тем самым сокровище где-то внизу, хотя, чтобы разбогатеть, несомненно, требовались труд и удача. Американцам не доставало терпения, не умели работать в команде, к тому же беспорядок и алчность постоянно одерживали над ними верх. Мексиканцы и чилийцы, те разбирались в горном деле, хотя сами тратили чересчур много. Жители штата Орегон и русские только зря расходовали свое время, не переставая драться и пить. Китайцы же, напротив, старались извлечь выгоду из своего скудного имущества, потому что были людьми скромными, не напивались и трудились точно муравьи по восемнадцать часов в день без отдыха и жалоб. Простачки же возмущались успехом китайцев, как его своевременно предупредили, поэтому и было необходимо вечно прятаться, притворяться дурачками, особо не провоцировать и вдобавок не вести себя дурно, словно следуя примеру, подаваемому гордыми мексиканцами. Да, объясняли мужчине далее, существовало и временное прибежище чилийцев, правда, на некотором отдалении от центра города, где-то очень далеко по правую сторону, и называлось Чилесито, но рисковать и рыскать по тем местам в сопровождении его глуповатого брата уже было слишком поздно.

- Я возвращаюсь на судно, - объявил Тао Чьен Элизе, когда, наконец-то, оба вышли из игорного дома.

- Я чувствую головокружение, будто вот-вот упаду.

- Ты очень больна. Тебе необходимо хорошо поесть и отдохнуть.

- Я не могу сделать это в одиночку, Тао. Пожалуйста, не оставляй меня пока…

- У меня же контракт, капитан вынудит кого угодно меня найти.

- А кто же тогда выполнит приказ? Все суда брошены. На борту никого не осталось. Этот капитан, вообще-то, может кричать до хрипоты, но никто из моряков так и не вернется.

«Что же я буду с ней делать?» – громко вопросил Тао Чьен на кантонском наречии китайского языка. Его контракт заканчивался в Сан-Франциско, но бросить девушку на произвол судьбы в подобном месте – это мужчине было не по силам. Вот и оказался в своеобразной ловушке, по крайней мере, до тех пор, пока у человека не прибавится сил, пока не наладит связь с другими чилийцами или не обретет спокойствие, встретив своего прыткого возлюбленного. Все это будет не так уж и трудно, - полагал он тогда. Из-за смущения, что, казалось, имело место в Сан-Франциско, для китайцев повсюду не существовало никаких тайн, ведь спокойно можно было дождаться следующего дня и сопроводить девушку в Чилесито. Город погрузился в темноту, что придала ему фантасмагорический вид. Практически все жилища были из брезента, и находящиеся внутри лампы делали дома прозрачными и светящимися точно алмазы. Улицы освещались факелами и большими кострами, а шедшая из игорных домов музыка лишь способствовала созданию всеобщего сказочного и нереального впечатления. Тао Чьен искал пристанище, чтобы провести ночь. И некоторое время спустя случайно наткнулся на больших размеров барак. Он был где-то двадцати пяти метров в длину на восемь в ширину, изготовленный из досок и металлических пластов, вытащенных из увязших судов. Сверху же здания была вывеска, сообщающая о том, что оно является гостиницей. Внутри же в два этажа располагались поднятые койки, представляющие собой простые деревянные полки, на которых можно было вытянуться во всю длину. Там же находился и постоялый двор, где продавался ликер. Правда, здание оказалось без окон, и дышать удавалось лишь воздухом, что шел через прорези между дощатыми стенами. За доллар клиент получал право переночевать, причем вдобавок полагалось и постельное белье. Первые пришедшие занимали койки, остальные устраивались прямо на полу, но этим двоим отказали во всяком месте, хотя свободные еще оставались, лишь потому, что те китайцы. Тогда пришлось кинуть прямо на землю тюк с одеждой, что послужил бы подушкой; сарапе и кастильская накидка были единственными вещами, которыми можно было как-то накрыться. Вскоре помещение заполнилось людьми разных рас и лиц, которые размещались тесными рядами вплотную друг к другу – все одетые и со своим оружием в руке. Уйму сальных пятен, табака и человеческих выделений дополняли хрип и раздраженные голоса тех, кого мучили ночные кошмары, - все это вместе очень затрудняло возможность уснуть. Но Элиза была настолько уставшей, что совершенно не отдавала себе отчет в том, как проходит время. Проснулась лишь на рассвете, дрожа от холода, съеженная около спины Тао Чьена, и только тогда уловила его морской запах. На судне тот смешался с необъятной, окружающей их водой, но именно этой ночью девушка узнала типичное благоухание, исходящее от тела находившегося рядом человека. Закрыла глаза, прижалась к нему еще крепче и в скором времени снова заснула.

На следующий день оба отправились на поиски местечка Чилесито, которое она тотчас признала, потому что чилийский, подвешенный высоко на палке, флаг, развеваясь, описывал круги, и большинство мужчин носило типичные «незамысловатые» шляпы-сомбреро конической формы. Все располагалось вокруг восьми или десяти переполненных людьми блоков домов, включая нескольких женщин и детей, путешествующих с мужьями и отцами, каждый из которых занимался каким-то ремеслом или какой-то другой деятельностью. Жилища представляли собой походные палатки, лачуги и хижины, окруженные досками, что защищали от беспорядочных груд инструментов и мусора. Среди них также встречались рестораны, импровизированные гостиницы и бордели. Повсюду насчитывалась где-то пара тысяч чилийцев, заселяющих этот квартал, но в действительности никто никого не подсчитывал, а сама территория рассматривалась лишь как временное пристанище для недавно прибывших людей. Элиза почувствовала себя счастливой, как только услышала язык своей родной страны и увидела вывеску на обшарпанной брезентовой палатке, говорящей о наличии пирогов с начинкой из нескольких видов мяса, впрочем, хорошо ей известных. Подошла ближе и, скрывая свое чилийское произношение, попросила порцию тех, что были вкуснее. Тао Чьен уставился на порядком странное для него питание, поданное завернутым в газетный листок за неимением элементарной тарелки, совершенно не зная, как же стоит обращаться с подобными вещами. Элиза объяснила ему, что речь идет всего лишь о свиных потрохах, обжаренных в жире.