Вкус свободы (СИ) - "chate" - Страница 3

— А вот над третьим стоит задуматься. — Фергюсон отставил в сторону лопату, угостил кобылу сахаром, чуть не оставив в зубах лошади кусок рукава, и отправился искать главного тренера. Собственно из-за него Дамиан и приехал в конюшни. Его кобыла была записана на скачки в следующем месяце, и Дамиан хотел узнать в каком она состоянии, можно ли рассчитывать на победу или не стоит тратить деньги, делая большую ставку.

Тренер нашелся во дворе. Пожилой альфа наблюдал за тем, как объезжают молодого жеребчика, но стоило Фергюсону оказаться рядом с ним, тут же отвлекся. Тренер охотно расписал, какие надежды возлагает на Розалинду, азартно сверкая глазами. Дамиан его внимательно слушал, только взгляд его скользил по территории конюшенного двора в поисках сбежавшего беты.

Их разговор был прерван телефонным звонком, Дамиан поспешил откланяться, выяснив все, что его интересовало, за одним исключением: куда, черт подери, мог деться Люк Брендан? И с какой вдруг стати, он вообще вздумал его искать?

Люк в это время спокойно стоял в конюшне, наблюдая за всем из-за двери и ожидая пока Фергюсон уберется восвояси. Он незаметно вернулся обратно к денникам, благодаря небольшой дверце для конюхов в задней части здания. Встречаться с Фергюсоном еще раз Люку совсем не хотелось, и его отбытие встретил облегченным выдохом. Можно было работать дальше.

Однако неприятности Люка на этом не закончились. Когда он почти завершил уборку во дворе, к нему подошел хозяин конюшен и по совместительству главный тренер. Пожилой альфа усиленно отводил взгляд, когда сказал, что им надо поговорить. Сердце Люка сжалось от неприятных предчувствий.

— Ты хороший парень, — начал тренер. — Работаешь усердно, но понимаешь…

Он замялся, подбирая слова, но Люк и так уже все понял.

— Вы меня увольняете?

Тренер несколько оживился, начал говорить, что даст ему самые лучшие рекомендации и заплатит неустойку, в виде двойной оплаты за уже отработанные дни и небольшой премии в размере месячного оклада, но Люка эти деньги совсем не обрадовали. В горле сразу же образовался ком от обиды на Фергюсона, с чьей подачи его турнули с работы, и на хозяина, пошедшего на поводу у своего клиента.

— Я понял. Сейчас закончу и уйду, — Люк часто заморгал, старательно сдерживая эмоции.

— Спасибо, Люк. Ты хороший человек. Пусть тебе повезет в жизни.

— Да уж, повезет, — тихо пробормотал он, убирая инвентарь на место.

Перед тем как уйти, Люк заглянул к Розалинде, попрощаться. Терять работу было жалко, но расставаться с рыженькой подружкой еще жальче.

На следующий день Люк встал раньше будильника. Собственно он почти и не ложился, а причин этому было две. Первая – ему не давала покоя встреча, произошедшая на конюшне и потеря работы, и вторая, но более важная – папа не ночевал дома.

Вернувшись вечером домой, Люк нашел записку, что Рин пошел в ресторан со своим близким другом, чему Люк, в общем-то, порадовался. Папин телефон оказался отключен, так что дополнительная нервотрепка на всю ночь Люку была обеспечена. Нет, он не думал, что этот знакомый мог что-то сделать с его папой, но ведь город и сам по себе таит массу неприятностей. Мало ли что могло случиться! Люк даже больницы обзвонил около трех ночи.

Приняв душ, Люк уже подумывал позвонить в полицию, но тут пропажа объявилась на пороге, радостно улыбающаяся, с огромным букетом лилий и своим не менее счастливым спутником – седовласым и очень импозантным альфой.

— Папа, где ты был?! — ругаться не хотелось, но скопившиеся за ночь гнев и страх требовали выхода.

— Ой, Люк, ты прости, но я… мы… — Рин смутился и оглянулся на своего спутника, а поймав его одобрительную улыбку и кивок, снова счастливо заулыбался. — Корт сделал мне предложение, и я ответил согласием!

Люка эта новость застала возле обувной полки, на которую он и сел, а вернее рухнул, потому что ноги просто отказались держать его.

— Тогда понятно, почему ты забыл предупредить о том, что тебя не будет до утра. Я звонил тебе раз пятьдесят.

— Ой! — снова всполошился Рин, достал свой телефон и растерянно посмотрел на темный экран. — Разрядился…

И столько в его голосе было какой-то детской обиды и недоумения, что Люк невольно рассмеялся, прощая своему влюбленному папе ночное бдение. А счастливый альфа, обнял будущего супруга и поцеловал его в щеку:

— Рин, впредь, я буду заботиться, чтобы ты не забывал заряжать свой телефон.

— Вот и ладно, — отсмеявшись, Люк устало потер лицо, поднялся и пригласил их к столу, завтракать.

За чашкой чая Рин и Корт рассказали, что собираются жить вместе, в доме Корта. У альфы было два сына – альфа и омега, — но оба благополучно замужем, имеют своих детей и жилье, так что против нового брака отца не возражали.

— Ну и я возражать не буду, — уверил их Люк, чувствуя облегчение от того, что теперь за его излишне рассеянным родителем будет кому присмотреть. Тем более что он видел, альфе его папа действительно нравится. Когда же парочка откланялась, Люк немного растерялся, не зная, как ему теперь поступить с вдруг образовавшейся свободой. Вроде бы и один остался на жилплощади, гуляй – не хочу, и в то же время не с кем было поделиться своей радостью. Или не радостью? Люк вдруг понял, что он стал странно одинок.

За свои двадцать четыре года Люк не обзавелся ни друзьями, ни любовниками, посвящая всего себя папе и учебе. Когда жизни угрожала опасность, рядом с ним оказались опять-таки папа и незнакомый до той поры отец-альфа. Потом долгая реабилитация, случайные приятели в больнице, а затем студенты, среди которых тоже не нашлось друзей. Отец-альфа, несмотря на все старания, тоже не стал ему близким по духу человеком, хотя Люк испытывал к нему чувство благодарности, да и умер он, что теперь об этом говорить. А сейчас и папа нашел себе партнера, так что Люк оказался не у дел.

Люк рассеянно оглядел квартиру, размышляя над тем, что собрать для отца в новый дом сейчас, а что можно перевезти попозже. Неожиданно в голове вспыхнуло воспоминание из детства. Он был еще совсем мальчишкой, когда отец повел его в цирк. Это была феерия красок и звуков, Люк буквально влюбился в циркачей, и после окончания представления уговорил Рина сводить его за кулисы. Там он буквально наткнулся на бету-клоуна. Рыжий парик, красный нос и пестрое одеяние заставили мальчишку замереть, открыв рот, а клоун наклонился к нему, погладил по голове и спросил:

— Чего тебе хочется больше всего?

Накануне Люк прочел книгу о приключениях, так что ответил без колебаний:

— Хочу стать взрослым, свободным бетой, чтобы объездить много мест и выступать как вы!

Люк улыбнулся клоуну, думал, что его похвалят, а тот вдруг погрустнел. Стянул яркий парик, снял нос и маленький бета, наконец, смог увидеть его глаза, скрывающиеся раньше за яркой мишурой циркового антуража. Очень грустные глаза.

— По-настоящему свободным, может быть только по-настоящему одинокий человек, малыш. Мечтай лучше о чем-нибудь другом, — циркач присел перед ним на корточки и потрепал по волосам, пытаясь ободряюще улыбнуться, но глаза его так и остались грустными.

Люк понял своей детской душой, что этому человеку очень плохо, и в груди его что-то сжалось. Мальчику стало очень жаль клоуна, который только что так всех смешил, хотя ему самому было грустно. Он сунул руку в карман и достал яркий леденец, который папа купил ему перед началом представления. Без колебаний и сожалений Люк протянул леденец клоуну, а когда тот принял подарок, обнял мужчину за шею и чмокнул в щеку, не обращая внимания на грим, пачкающий детское лицо.

— Жаль, что не ты мой альфа-отец, — сказал он тогда клоуну, а потом ушел, помахав на прощание рукой. И клоун махал ему в ответ. Махал той рукой, в которой был зажат яркий, полосатый леденец.

Люк постепенно забыл о той встрече, он и сейчас бы о ней не вспомнил, если бы не те слова: «По-настоящему свободным, может быть только по-настоящему одинокий человек».