Еврейские погромы и национализм (СИ) - Зверев Станислав Викторович - Страница 38

Поэтому у нас ещё в 1980 г., до всяких демократических перестроек, В.П. Астафьев писал про «русский народ, точнее, остатки его, уже раздробленные, полуассимилированные, деморализованные». «Легко было бы всё спереть на евреев, как это делают «защитники» нашего народа за столом цэдээл, очень легко и самоутешительно, да проходишь и этот рубеж, доходишь до самоуглубления и в себе где-то смутно ощущаешь и причины, и вину за происходящее и за будущее» («Эпистолярный дневник»).

Помимо примечательной лёгкости, т.е., обоснованности обвинений евреев, значительно и указание на свою вину, т.е. именно на свой недостаточный национализм, из-за чего революционный погром и смог уничтожить русских. Можно говорить о революционном самоубийстве, но нужно и о доле еврейской вины в доведении до суицида.

Революция открыла для евреев возможности занятия первенствующего положения ценой благополучия других народов. «В начале XIX века евреи всё ещё находятся на периферии или попросту «на задворках» общества». «Лишь Французская революция и то, что за ней последовало, впервые открыли перед евреями экономические и социальные возможности» [Ш. Авинери «Происхождение сионизма» М.: Мосты культуры, 2004, с.15].

Вот почему евреи систематически добивались уничтожения монархического и сословного строя в России, преобладания в ней русской культуры. «Именно свержение царя и откроет евреям прежде невозможные позиции, откроет им даже более, чем они добивались и этим вырвет почву из-под сионизма в России» [А.И. Солженицын «Двести лет вместе» М.: Вагриус, 2006, Ч.1, с.497].

На задворки общества ставили евреев не только какие-либо юридические ограничения, но и собственная их культурная чуждость русским. Чисто эстетическое неприятие еврейства вызывала их речь: «неисправимый еврейский акцент» требовал немалых сил и терпения «русского уха, чтобы в них вслушаться и иметь удовольствие от этих бесед» (дневник за 20 декабря 1911 г.) [А.Ф. Лосев «На рубеже эпох. Работы 1910-х – начала 1920-х годов» М.: Прогресс-Традиция, 2015, с.888].

Революционным захватным путём евреи заняли самое привилегированное положение в СССР.

В 1934 г. кандидатов и членов ЦК партии насчитывалось из 139 человек 27 евреев, но простой подсчёт будет неполон, т.к. если брать непосредственное влияние иудейской культуры, то заинтересованный еврейский историк выведал, что «на еврейках были женаты многие русские члены ЦК и даже Политбюро в двадцатые или тридцатые годы: Молотов (Перл Карповская, она же Полина Жемчужина), Ворошилов (Голда Горбман), Бухарин (сначала Эсфирь Гурвич, потом Анна Лурье), Рыков (Нина Маршак), Калинин (Екатерина Лорберг), Киров (Мария Маркус), Куйбышев (Евгения Коган), Андреев (Дора Хазан, она же Сермус), Орджоникидзе (Зинаида Павлуцкая), Крестинский (Вера Иоффе), Постышев (Татьяна Постоловская), Луначарский (Наталья Розенель), Межлаук (Чарна Эпштейн), Ежов (Евгения Файгенберг-Хаютина-Гладун) и ещё многие другие – их перечень занял бы непомерно большое место. Даже самый близкий к Сталину помощник, едва ли не его alter ego, Александр Поскребышев тоже выбрал себе в жёны Брониславу Соломоновну Вайнтрауб».

Невероятное еврейское засилье наблюдается и во внешнеполитической сфере: «и в двадцатые, и в тридцатые годы послами в самых важных для Москвы западных странах (США, Англии, Германии, Франции, Италии, Испании и других) были евреи: Максим Литвинов (Баллах), Иван Майский (Израиль Ляховецкий), Адольф Иоффе, Григорий Сокольников (Бриллиант), Борис Штейн, Яков Суриц, Марсель Розснберг, Михаил Кобецкий, Лев Хинчук, Константин Уманский... Ещё того более: Яков Суриц с вызывающей демонстративностью был назначен послом в Берлине в 1934 году» [Аркадий Вайсберг «Из ада в рай о обратно. Еврейский вопрос по Ленину, Сталину и Солженицыну» М.: Олимп, 2003].

Аркадий Розенгольц, сын еврейского купца из Витебска, вошёл в 1917 г. в Московский ВРК, потом в РВСР, присоединился к еврейскому клану Троцкого во главе РККА. В 1922-1925 гг. начальствовал над военно-воздушными силами СССР. После отставки Троцкого отослан подальше, в 1925-1927 гг. занимался шпионской деятельностью в Британии. После возвращения в 1930-1937 оказался весьма важной персоной в советском правительстве – наркомом внешней торговли, кандидатом в члены ЦК, пока его не расстреляли.

Александр Яковлевич Аросев, сын богатого еврейского портного, вместе с Розенгольцем руководил захватом большевиками Москвы. 31 октября 1917 г. Аросев отдал приказ об артиллерийском расстреле Кремля. В воспоминаниях он фальсифицировал историю переворота в Москве [С.П. Мельгунов «Как большевики захватили власть» М.: Айрис-пресс, 2007, с.381, 458].

В Петрограде, если бы туда сумел войти генерал Краснов с первыми белогвардейскими войсками, революционеры с не меньшим пылом, без колебаний готовы были разнести все исторические здания с их обитателями. «С приходом новых судов на Неве образовалась солидная революционная эскадра. С этого момента не только в ночь 25 октября, но и дальнейшие попытки контрреволюции к сопротивлению, вплоть до похода Керенского – Краснова, были никчемными. Несколько позднее в нашем штабе ставился вопрос, так, между прочим, – как быть, если Краснов войдёт в Питер? Помню, тогда Каллис взял план города и карандашом отметил ряд пунктов в центре: «Всё это мы разнесём в полчаса судовой артиллерией». Он не преувеличивал – силища у нас составилась большая» [И.П. Флеровский «Кронштадт в октябрьской революции» // «Октябрьское вооружённое восстание в Петрограде. Воспоминания активных участников революции» Л.: Лениздат, 1956, с.64].

Дочь Ольга, опубликовавшая дневники А.Я. Аросева, представляя отца «романтиком», умалчивает, что он был крупным чекистом и, будучи председателем Верховного революционного трибунала Украины, организовывал массовые репрессии. Аросев стал первый хранителем учреждённого Института Ленина С 1927 г. его отправили полпредом в Литву, потом Чехословакию. В 1934-1937 гг. Аросев возглавлял всесоюзное общество культурных связей с заграницей и претендовал на роль советского Геббельса. 23 сентября 1936 г. убеждал, что «надо сделать ВОКС комитетом пропаганды Советской культуры, как учреждение Геббельса в фашистской Германии».

Вопреки замыслу публикатора, дневник Аросева изобличает его отвратительное лицемерие, изворотливое пресмыкательство перед ЦК и Сталиным, наряду с редкими признаниями о провале избранного им глубоко порочного революционной пути. 3 февраля 1937 г.: «полная дезориентация по всем вопросам жизни». 24 апреля 1937 г.: «едва ли человечество переживало более противоречивую эпоху и более аморальную, чем наша» [О.А. Аросева «Прожившая дважды. Возвращение из небытия» М.: Астрель, 2012, с.281, 312, 343].

Их собственные старания на революционном поприще привели к рекордам аморализма. Аросева постигла та же участь, что и Розенгольца, поскольку они сами раскрутили маховик революционных погромов.

Исаак Бабель так защищал арестованного Якова Лившица, изъятого из верхов наркомата путей сообщения: «во время революции его надо было удерживать силой, чтобы он не рубил буржуев направо и налево, без всякого суда». Потому Лившиц никак не мог быть за реставрацию капитализма Царской России, в чём его обвиняли. Когда в 1939 г. арестовали самого Бабеля, его жена, после всех массовых убийств, затронувших каждый дом, питала надежду, что с его арестом произошла «ошибка» [А.Н. Пирожкова «Я пытаюсь восстановить черты: о Бабеле – и не только о нём» М.: АСТ, 2013, с.311, 321].

Тогда значит, остальные сотни тысяч арестованных за 1937 г. она считала арестованными без ошибок и ссылалась на публичные признания вины на открытых процессах. Бабель считал, что арестованные каялись для поддержания общего престижа партии, жертвуя собой ради дела коммунизма.

Или вот, ещё рассказ представителя еврейской советской элиты. Леонид Утёсов (Вайсбейн), который расхваливает «одесский», т.е. еврейский период советской литературы 1920-х, «с юных лет восхищался» тем самым бандитом Котовским, который резал еврейских купцов и всех кого сочтёт нужным. Его ловили жандармы за «суровые и подчас жестокие поступки». Когда они встретились, Котовский рассказал Утёсову, как ему удалось зарезать одного жандарма в поле. «Григорий Иванович рассказывал мне этот эпизод с какой-то особой, я бы даже сказал, скромной улыбкой». Прославление бандитизма в книге Утёсова «Спасибо, сердце» (1976) сопровождается описанием октябрьского погрома 1905 г. в Одессе по самой лживой схеме: «Бей жидов! – орёт годовой-запевала».