Еврейские погромы и национализм (СИ) - Зверев Станислав Викторович - Страница 32

Героями чекистской идеологии путинского режима оказываются евреи-террористы, совершавшие политические убийства, не ограничиваясь территорией СССР. Так, в одном номере с очередной речью Путина нам расхваливают группу Якова Серебрянского, которой «было дано право карать на чужих территориях врагов Страны Советов, предателей, террористов из белогвардейцев», за что он 31 декабря 1936 г. заслужил редкий для разведчиков орден Ленина [«Российская газета. Неделя», 2014, 19 декабря, №289, с.30].

Надо стыдиться таких советских палачей вместе с их популяризаторами. Не в пример им, спецслужбы Российской Империи никогда не позволяли себе совершать подобного рода бессудные злодеяния даже в отношении настоящих революционных террористов, а не каких-то произвольно выбранных предателей. В этом лишний раз проявилась отличная от русской политической культуры преступная схожесть советского и нацистского строя, расхваливаемая на свой лад правительственной пропагандой.

Некоторые писатели намеренно занимаются выдумыванием вздорных оправданий для совершаемых преступной советской разведкой убийств. Образцы комической фантазии бывших сотрудников КГБ стоит воспроизвести. Яков Серебрянский руководил злодейской группой, осуществившей похищение генерала А.П. Кутепова в 1930 г. В связи с чем бывший добровольный исполнитель (в Афганистане) оккупационного «интернационального долга» сочинил: «Кутепов по-прежнему забрасывал в СССР боевиков для покушения на Сталина, Бухарина, Крыленко, Менжинского и других руководящих работников ВКП(б) и ОГПУ». Отсутствие таких покушений должно бы заставить выбрать несколько иные выражения.

Морально оправдание убийства эмигранта Троцкого сопровождается не менее чудными нелепостями, вроде суждения о подражании книги Троцкого «Моя жизнь» «Моей борьбе» А. Хитлера. Или идёт повтор старой бестолковой банальщины о том, будто борьба сталинизма и троцкизма не личная, она «велась по одному крайне принципиальному вопросу: возможно ли построение социализма в одной, отдельно взятой стране» [Н.А. Шварёв «Асы нелегальной разведки» М.: Вече, 2014, с.333, 336, 374].

Есть иное, не совсем верное мнение, что от идеи мировой революции партия «отказалась» на съезде коминтерна в 1921 г. в пользу построения социализма в одной стране. Ещё при преобладающем влиянии Троцкого строить социализм решили для начала в той стране, которую захватили, но отложить осуществление заветной идеи – не значит от неё отказаться. Тем более – не значит начать дело «воссоздания Российской империи», как пишет путающий всё на свете выдумщик из Института философии, для которого православный монархизм К.Н. Леонтьева послужил основой новой советской системы, поскольку в воображении автора не только в Германии, но и в России после Первой мировой войны прошла «широкая пропаганда неоконсервативной идеологии, предпринятая в обеих [!] странах» [А.Н. Мочкин «Рождение «зверя из бездны» неоконсерватизма» М.: Институт философии РАН, 2002, с.122-130].

Только часть заслуженной критики потока несуразиц несдержанного на язык сочинителя Мочкина представлена в книге В.В. Афанасьева «Либеральное и консервативное».

Озабоченным на выискивании оправдании преступлений Сталина, совершаемых за пределами СССР, во Франции и Мексике, могу предложить такой типовой, неоднократно воспроизводимый текст эпохи, следующей за высылкой Троцкого. Ленинградский трибун говорил в январе 1932 г.: революция «выйдет за пределы нашей страны и несомненно захлестнёт своими красными волнами страны всего мира и несомненно сметёт в историческую преисподнюю капиталистов, империалистов, угнетателей всех стран» [С.М. Киров «Избранные статьи и речи. 1912-1934» М.: ОГИЗ, Госполитиздат, 1939, с.94].

Троцкий совершенно справедливо считал Кирова типичным сталинским бюрократом, никогда не находившимся в оппозиции к генеральному секретарю. Компетентные и честные историки типа Олега Хлевнюка успешно разоблачили диссидентские либеральные вымыслы о Кирове – конкуренте Сталина, им за то убитого.

Так может, сталинский СССР – страна победившего троцкизма? Если есть сомнения, дам ещё подсказку из дневника Михаила Пришвина 1 ноября 1930 г., именно о Троцком: «Сталин взял его идею, осуществил, а самого автора выкинул вон» [М.М. Пришвин «Дневники 1930-1931» СПб.: Росток, 2006, с.266].

Осуществление – это именно построение социализма в одной стране. Мировую революцию тоже не забыли. Подробнее я уже останавливался на равенстве сталинизма и троцкизма в других статьях.

Как и защитники преступлений советско-еврейской разведки, писатели, специализирующиеся на изобличении антисемитов, слишком часто не знают своего врага и совершают несравненно больше ошибок, чем находят у других. Взять, хотя бы, столько раз изученное дело Бейлиса. Обнаруживший в лице А.И. Солженицына опасного антисемита Яков Рабинович назвал «запасным судьёй» Н.Д. Жевахова, автора известных эмигрантских сочинений, в которых обличается массовое участие евреев в революционном терроре [Я.И. Рабинович «Быть евреем в России» М.: Алгоритм, 2005, с.132].

В действительности товарищем председателя Киевского окружного суда был не он, а князь Д.В. Жевахов, безвинно убитый в 1919 г. в Киеве. Еврейские чекисты прикончили его, невзирая на позицию Дмитрия Жевахова, считавшего недоказанным обвинение М. Бейлиса. Особая следственная комиссия Деникина в 1919 г. установила, что ? сотрудников Киевской ЧК были евреями. Та же участь в годы Гражданской войны постигла всех лиц, причастных к суду над Бейлисом, попавших в руки красных, хотя Бейлиса в 1913 г. оправдали [«Убиение Андрея Киевского» М.: Русская идея, 2006, с.13, 621, 660].

Однако писатели, подобные Рабиновичу, не интересуются, кем в действительности были всячески ругаемые ими монархисты. Полуеврей Лев Аннинский, ища среднюю линию, сыпет горсти осудительных замечаний по адресу Императора Николая II в бессмысленной публицистической трепотне на самые разные темы. Совершенно никчёмное дело – разводить пустословные рассуждения, не занимаясь длительно и постоянно рассматриваемым предметом. Без такого разбирательства закономерны ошибки на каждом шагу.

Похвальна память о выдаче Казачьего Стана в 1945 г., но кому нужны фантазии Льва Аннинского о том, будто сталинизм во Второй мировой войне был для казаков «меньшим злом», если публицист настолько не представляет, о чём пишет, что путает П.Н. Краснова с Н.Н. Красновым-мл., и выдержки из мемуаров последнего выдаёт за опубликованные протоколы допросов первого. И такие несуразицы в изобилии практически в каждой статье.

Редкое полезное, хотя и элементарное, наблюдение с его стороны, это замечание о стремлении А.И. Солженицына, обвиняемого оголтелым еврейством в фашизме, «положить конец счетам и разборкам». А еврейский критик Семён Резник «жаждет эти счёты свести» [Л.А. Аннинский «Русские и нерусские» М.: Алгоритм, 2012, с.88, 197].

Поскольку целая армия еврейских публицистов типа Б. Сарнова и А. Анзимирова исхитряется в самой примиренческой, компромиссной книге «Двести лет вместе» изыскивать фашизм, значит, все они совершенно помешались на отстаивании завоёванного безоговорочного информационного превосходства. Настолько привыкли к непогрешимой неуязвимости, что даже возложение равной вины за антисемитизм и погромы на русских и евреев, а не на одних русских, вызывает полоумные обвинения писателя в фашизме.

Такое положение дел в исторической и литературной критике означает значительную угрозу самому существованию русской культуры, которую евреи всю готовы объявить фашистской, если она не преклонится перед ними.

Такой же уничтожительный характер относительно русской культуры имеет западнический развлекательный пантеизм и советский коммунистический пантеизм, более прометеевский, чем дионисийский.

В СССР не могли стерпеть и выгнали Солженицына, хотя его путь к русскости не был пройден до конца без запинок, сносивших его в стороны. Это видно по внушительной исторической критике «Красного колеса» Солженицына со стороны монархистов. Но вот Варлам Шаламов, с его восхищением перед народовольцами и Че Геварой, прошёл и того меньше. А Твардовский от советской колеи и вовсе не отступил.