Прошлое нельзя изменить (СИ) - "chate" - Страница 23

- Местный травник со своим помощником его выходил, вот он у них и остался. Собственно, он и был тем сюрпризом, что я хотел тебе показать, но все так закрутилось… - немного помолчав, я все же задал вопрос, крутившийся в голове со вчерашнего дня: - Лирис, ты побледнел, когда увидел этого Харста. Ты его знал?

Лирис кивнул, стараясь выглядеть невозмутимым, но я чувствовал, как напряглось его тело под моими руками.

- Он был правой рукой магистра и лично проводил… допросы.

Вот тут я очень пожалел, что не некромант, я бы воскресил Харста, чтобы убить как минимум еще пару раз.

- Он и тебя… пытал?

Лирис тяжело вздохнул.

- Нет, ничего особенного, просто… словами тоже можно принести боль, а не только каленым железом. Когда я очнулся, мое тело было словно деревянное, ничего не чувствовало - пытать смысла не было. Да я и сам все рассказал. Верховный магистр рвал и метал, а потом лично наложил на меня клеймо, запрещающее оказывать помощь. Я сначала не понял, насколько это страшно, а потом, когда оказался за воротами и все шли мимо меня, а я… - голос Лириса сорвался. Бурелом, возле которого мы так и стояли, потянулся к хозяину, чтобы губами пройтись по его лицу, вызвав слабый смешок, а я вдруг понял, что завидую коню. Дожил.

- Давай-ка вернемся в каюту, - предложил я, и светлый согласно кивнул, проведя на прощание ладонью по морде жеребца.

Отнеся Лириса в нашу каюту, я устроил его в кресле, после чего заказал стюарду обед, решив, что лучше поесть здесь, чем идти в пассажирскую кают-компанию, где было принято трапезничать на таких вот кораблях. Лирис мое решение одобрил. Я вообще заметил, что он стеснялся появляться на людях, не хотел демонстрировать свое несчастье, а может, страшился вызвать жалость. Сильные люди вообще боятся, что их могут пожалеть, а Лирис именно сильный - слабак не продержался бы столько времени, окажись он в подобной ситуации.

Когда с обедом было покончено, я вспомнил о своих обязанностях, доставшихся мне «в наследство» после гибели Ченча. В отличие от предыдущего корабля, здесь у пассажиров были не гамаки, а настоящие кровати, хоть и узкие, так что провести с Лирисом упражнения было несложно. Однако тут возникла другая проблема – желание самого Лириса в корне не совпадало с моими намереньями. Стоило мне только начать его раздевать, прежде чем уложить на кровать, как он сначала возмутился, а потом начал отбиваться от меня, в прямом смысле этого слова.

- Лирис, в чем дело? Тебе же нужно делать упражнения, растирания и массаж. Ченч говорил…

- Ченча больше нет, - перебил меня рыцарь, зло сверкая глазами. – И я не хочу, чтобы ты дотрагивался до меня.

- Что за ерунда? Тебе же необходимо разминаться, а сам ты этого сделать не в состоянии. Только что все было нормально, когда я носил тебя к Бурелому, а теперь ты взбрыкиваешь не хуже своего коня.

- А ты вполне можешь уйти и не носиться со мной, если тебе в тягость таскать на руках калеку. Обойдусь как-нибудь.

Передать не могу, как меня разозлили его слова. Я для него готов из собственной шкуры вывернуться, а он…

- Неблагодарный!

- А за что я должен быть тебе благодарен? А ну-ка, озвучь, чтобы я точно знал список собственных прегрешений.

От этих слов меня словно холодной водой окатило. И в самом деле, за что ему надо меня благодарить? Если бы не я, он бы сейчас не находился в таком состоянии.

- Прости, - только и смог выдавить я из себя, а потом вышел из каюты. Мне надо было проветриться и подумать о том, как нам… как мне теперь быть, как вести себя и… обо всем прочем.

Как оказалось, задуманное мной благое дело требовало чрезвычайно много терпения и выдержки. Лириса буквально бросало из одной крайности в другую, что не могло меня не насторожить: он то замолкал при моем появлении, не желая даже замечать мое присутствие, не то что разговаривать; то пугался, сжимаясь в комок; то впадал в состояние ярости. Он словно на какой-то проклятой карусели крутился, перетекая из одного состояния в другое. Я не понимал, чего мне еще ожидать от него, и это путало и… пугало. Если раньше рядом был Ченч, на которого я оставлял все вопросы по уходу за Лирисом, то теперь мне необходимо было научиться управляться с ним самому. Жаль, что я так мало успел узнать обо всем, что светлому необходимо было делать.

Когда я вернулся в каюту, немного проветрившись, Лирис лежал на кровати, отвернув лицо к стене. Понятно, приступ обиженного молчания в действии. Когда я потянул с него штаны, светлый вздрогнул, но голову не повернул и ничего не сказал, только глаза зажмурил, словно ребенок.

- Лирис, я очень сожалею, что Ченча нет с нами, - заговорил я, продолжая раздевать его до белья. – Я понимаю, что не смогу заменить его, но позволь мне помогать тебе, хотя бы до тех пор, пока ты не сможешь делать это сам.

- А если никогда не смогу? Если твой целитель скажет, что уже поздно и ничего нельзя исправить, как тогда ты поступишь? – голос его был равнодушно-ровным, словно ему было все равно, что с ним будет дальше. Это навело меня на мысль, что с Юршаном надо будет посоветоваться и по поводу перепадов настроения Лириса. Вдруг там что-то серьезное.

- Я над этим вопросом не думал, потому что верю в лучшее, но даже если такое и случится, то я всегда буду рядом, чтобы помогать и заботиться. Меня зовут преподавать в новой магической академии, что открывается в Тааре, на нейтральных землях, но, даже если я и соглашусь, ты отправишься со мной.

- И что я там буду делать? Служить наглядным пособием твоего актерского таланта?

О-о, в словах начала проскакивать злость. Голова хоть и осталась в прежнем положении, но глаза открылись, дыхание участилось, да еще и кулаки сжались - ярость прорывается наружу.

- Нет, никакого пособия. Но там будут учиться молодые маги, в том числе и целители, так что рано или поздно найдется тот, кто сможет тебе помочь. Нужно просто верить.

- Я тебе уже верил однажды, - и снова ровно-безразличный тон. А может, он играет в равнодушие, сдерживая свои истинные чувства? Кулаки-то не разжались, даже пальцы побелели, настолько сильно он их стиснул.

- Верно, и я предал твою веру и любовь, но надежда всегда остается с нами, нужно просто позволить ей поселиться в сердце. А сейчас мы будем делать массаж, потом - упражнения. Ты только говори мне, как правильно.

- Правильно – оставить меня в покое, - Лирис все же повернул голову, чтобы бросить на меня гневный взгляд, и я увидел, что равнодушием там и не пахнет. Гнев и боль, но не безжизненность и равнодушие. Это хорошо.

- А вот на это даже не надейся. Итак, мне начинать снизу или сверху?

Ответом мне послужило молчание и закрывшиеся вновь глаза, но лицо не отвернул. Что ж, приступим.

Начать я все же решил сверху. Сначала оглаживал, растирал и разминал правую ногу, от бедра постепенно спускаясь к пальцам, потом левую. Особое внимание уделил ступням и пальцам ног, но не потому, что так было надо, а потому, что мне вдруг захотелось понежить его ступни, тщательно проглаживая каждую косточку и пальчик. Если честно, я сам от себя не ожидал подобного, но массировать стопы оказалось неожиданно приятно. Жаль, что Лирис пока не чувствует моих прикосновений, но я все же верю в лучшее. Не могут светлые боги так наказывать человека за любовь, да и наши, темные, тоже не такие уж изверги.

Закончив массаж, я начал делать упражнения, повторяя увиденное в комнате гостиного дома. Сначала медленно поднимал ноги, потом сгибал колени и снова поднимал или отводил в сторону. Лирис оставался недвижим, ничего не говорил, но я чувствовал, как постепенно его тело расслаблялось, позволяя мне делать разминку. Не знаю, как кому, а я посчитал это прогрессом в наших отношениях.

Когда и с разминкой было покончено, я остановился в нерешительности, не зная, как быть дальше.

- В той сумке, где находятся тряпичные прокладки, на дне, лежит большая баночка с согревающей мазью. Ее надо втирать в ноги после разминки, чтобы кровь лучше циркулировала, - Лирис говорил это не открывая глаз, но и былое напряжение в его тело не вернулось. Хорошо.