Копи царя Соломона. Приключения Аллана Квотермейна. Бенита (сборник) - Хаггард Генри Райдер - Страница 45

— Это, наверно, так и было, Игнози. Ведь мы нашли в горах белого человека, — напомнил я.

— Да, мы видели его. А теперь, поскольку я обещал вам, что, если вы найдете этот тайник и если там действительно есть камни…

— Алмаз на твоем челе доказывает, что они существуют, — прервал я его, кивая на громадный камень, который я сорвал со лба мертвого Твалы.

— Может быть, — сказал он. — Возьмите их столько, сколько сможете унести с собой отсюда, если вы в самом деле захотите покинуть меня, братья мои.

— Прежде всего мы должны найти тайник, — заметил я.

— Только один человек может показать его вам — это Гагула.

— А если она не захочет?

— Тогда она умрет, — сурово ответил Игнози. — Только для этого я сохранил ей жизнь. Погодите! Она сама должна сделать выбор — жить ей или умереть.

И, позвав слугу, он приказал привести Гагулу.

Через несколько минут старая карга вошла, подгоняемая двумя стражниками, которых она всю дорогу проклинала.

— Оставьте ее, — велел король.

Как только они вышли, эта мерзкая старая груда тряпок — ибо она была похожа именно на узел старого тряпья, из которого горели два ярких, злых, как у змеи, глаза, — упала на пол бесформенной массой.

— Что ты хочешь со мной сделать, Игнози? — запищала она. — Ты не смеешь меня трогать. Если ты до меня дотронешься, я уничтожу тебя на месте. Берегись моих чар!

— Твое колдовство не спасло Твалу, старая волчица, и не может причинить мне вреда, — возразил он. — Вот что я хочу от тебя: ты покажешь тайник, где находятся сверкающие камни.

— Ха-ха-ха! — захохотала старая ведьма. — Никто этого не знает, я же ничего тебе не скажу. Белые дьяволы уйдут отсюда с пустыми руками.

— Ты мне все скажешь. Я заставлю тебя.

— Каким образом, о король? Ты велик, но может ли все твое могущество вырвать правду из уст женщины?

— Это трудно, но все же я это сделаю.

— Как же ты это сделаешь, о король?

— Если ты не признаешься, то умрешь медленной смертью.

— Умру? — завизжала она в ужасе и ярости. — Ты не смеешь меня трогать! Человек! Ты не знаешь, кто я. Сколько ты думаешь мне лет? Я знала ваших отцов и отцов ваших отцов. Когда страна была молода, я уже была здесь, когда страна состарится, я все еще буду здесь. Я не могу умереть. Меня лишь могут случайно убить, но никто не посмеет этого сделать.

— Все же я убью тебя. Слушай, Гагула, мать зла, ты так стара, что не можешь больше любить жизнь. Что может дать жизнь такой ведьме, как ты, не имеющей ни человеческого образа, ни волос, ни зубов — ничего, кроме ненависти и злых глаз? Я окажу тебе милость, если убью тебя, Гагула.

— Ты глупец! — снова завизжала женщина. — Проклятый глупец! Ты думаешь, что жизнь сладка только для молодых? В таком случае ты ничего не знаешь о человеческом сердце. Молодые иногда приветствуют смерть, ибо они умеют чувствовать. Они любят и страдают, они сокрушаются, когда их возлюбленные уходят в мир теней. Но старые лишены этих чувств, они не любят, и — ха! ха! — они смеются, когда видят, как другие уходят во мрак. Ха-ха! Они радуются, когда видят зло, существующее под солнцем. Все, что они любят, — это жизнь, теплое-теплое солнце и сладкий-сладкий воздух. Они боятся холода — холода и мрака. Ха-ха-ха! — И старая ведьма корчилась и дико хохотала, катаясь по полу.

— Прекрати свое злобное шипенье и отвечай мне! — гневно сказал Игнози. — Покажешь ты место, где хранятся камни, или нет? Если нет, то ты умрешь, и умрешь сейчас же! — И, схватив копье, он поднял его над нею.

— Я не покажу вам это место, ты не посмеешь меня убить! Тот, кто меня убьет, будет навеки проклят!

Игнози медленно опустил копье, и его острие укололо груду тряпок.

С диким воплем Гагула вскочила на ноги, потом упала и снова начала кататься по полу.

— Я согласна показать это место! Согласна! Только дай мне жить! Позволь мне греться на солнце и иметь кусок мяса, чтобы его сосать, и я все тебе покажу.

— Хорошо. Я знал, что найду способ образумить тебя. Завтра ты отправишься туда с Инфадусом и моими белыми братьями. Берегись обмануть меня, потому что тогда ты умрешь медленной смертью. Я сказал.

— Я не обману, Игнози. Я всегда держу свое слово. Ха! Ха! Ха! Однажды, давным-давно, одна женщина показала этот тайник белому человеку — и что же? Горе пало на его голову! — При этих словах ее злые глаза загорелись. — Ее тоже звали Гагулой. Может быть, это была я?

— Ты лжешь! — воскликнул я. — После того прошло десять поколений.

— Когда живешь так долго, забываешь. Возможно, мать моей матери мне это рассказывала, но женщину ту звали Гагулой — это я точно знаю. Запомните! — произнесла она, обращаясь к нам. — В том месте, где хранятся сверкающие игрушки, вы найдете мешок из козьей шкуры, наполненный камнями. Его наполнил белый человек, но он не мог взять его с собой: беда пала на его голову, говорю я, беда пала на его голову! Может быть, мать моей матери рассказывала мне об этом… Наш путь будет веселым — по дороге мы увидим тела тех, кто погиб в битве. Их глаза уже выклеваны воронами, а ребра обглоданы хищниками. Ха! Ха! Ха!

Глава XVI

Чертог Смерти

Шел третий день после сцены, описанной в предыдущей главе. Было уже темно, когда мы расположились на отдых в нескольких хижинах у подножия Трех Колдунов — так назывались три горы, образовывавшие треугольник, у вершины которого оканчивалась Великая Дорога царя Соломона. Нас сопровождали Фулата, последовавшая за нами главным образом из-за капитана Гуда, Инфадус, Гагула и отряд слуг и охраны. Гагулу несли на носилках, и оттуда весь день слышались ее бормотанье и ругань.

Горы, или, точнее, три горные вершины, возникшие, очевидно, в результате одного и того же геологического сдвига, как я уже сказал, были расположены в форме треугольника, основанием обращенного к нам. Одна вершина была справа от нас, другая — слева, а третья — прямо перед нами. Никогда я не забуду зрелища, которое представилось нашим глазам утром следующего дня, когда мы увидели три величественные вершины, освещенные лучами солнца. Высоко-высоко над нами вздымались в синее небо их снеговые венцы. Там, где кончался снежный покров, горы были пурпурного цвета от сплошь покрывавшего их вереска. Такого же цвета были и поросшие вереском торфянистые болота, поднимавшиеся из долины на склоны гор. Прямо перед нами, как белая лента, пролегала Великая Дорога царя Соломона, взбегая вверх, к подножию средней вершины, находившейся от нас примерно в пяти милях. Там дорога оканчивалась.

Трудно описать чувство огромного волнения, с которым мы отправились в то утро в дальнейший путь. Пусть лучше читатель сам постарается представить себе наше состояние. Ведь наконец мы приблизились к этим удивительным копям, ставшим причиной трагической гибели не только старого португальца три столетия назад, но и его злополучного потомка, а также, как мы предполагали, брата сэра Генри, Джорджа Куртиса.

Был ли нам после всего, что нам пришлось перенести, уготован лучший удел? Их постигло несчастье, как сказала старая ведьма Гагула. Не такова ли будет и наша судьба? Так или иначе, когда мы проходили последний участок этой замечательной дороги, я не мог отделаться от суеверного страха и думаю, что то же самое испытывали капитан Гуд и сэр Куртис.

Не менее полутора часов мы шагали вперед по окаймленной вереском дороге. От волнения мы шли настолько быстро, что люди, несущие Гагулу, едва поспевали за нами, а из носилок слышался ее пронзительный голос, требовавший, чтобы мы остановились.

— Идите помедленнее, белые люди! — кричала она, выставляя свою ужасную сморщенную физиономию из-за занавесок и устремив на нас пристальный взгляд своих горящих глаз. — Зачем так спешить навстречу ожидающей вас гибели, искатели сокровищ! — И она рассмеялась жутким смехом, от которого по моему телу всегда пробегала холодная дрожь. На короткое время этот смех охладил наш пыл.

Однако мы упорно продолжали идти вперед. Наконец мы увидели прямо перед собой большую круглую яму с пологими склонами, не менее трехсот футов глубиной и более полумили в окружности.