Юность Розы (сборник) - Олкотт Луиза Мэй - Страница 32

Доктор Алек слушал это объяснение с видимым удивлением и удовольствием и смотрел на племянницу, как будто она действительно превратилась во взрослую женщину. Она очень выросла за последние шесть месяцев и очень поумнела. Роза была из числа тех детей, которые наблюдают, обдумывают увиденное, а потом изумляют окружающих не по годам мудрыми и необычными замечаниями.

– Я согласен с мнением матушки Аткинсон и Джесси и буду очень рад помочь тебе принять решение, – сказал доктор серьезно. – Скажи мне, пожалуйста, какое занятие тебе по душе? Лучше выбирать из того, что нравится.

– У меня нет никаких особых талантов и никакого специального влечения к чему бы то ни было, поэтому я и не могу решить, дядя. Думаю, что следует выбрать что-то полезное. Я буду изучать это дело не для своего удовольствия, а как обязанность, входящую в мое воспитание, а также на случай, если обеднею, – ответила Роза, как будто ей и в самом деле хотелось обеднеть, чтобы употребить приобретенные навыки.

– Ну что же, я знаю одну прекрасную женскую обязанность, к ее выполнению должна быть готова каждая девушка, она нужна и бедным, и богатым. Бывает, что от нее зависит благосостояние всей семьи. Эта прекрасная обязанность нынче в загоне, ее находят старомодной. На мой взгляд, в этом-то и заключается большая ошибка, одна из тех, которую я не сделаю, воспитывая мою девочку. У меня есть одна знакомая образованная дама, которая знает все об этой обязательной, по моему мнению, части женского воспитания. Она постарается передать тебе все свои знания.

– Скажите же, дядя, что это за обязанность? – воскликнула Роза, восхищенная тем, что дядя помогает ей с такой готовностью.

– Ведение домашнего хозяйства!

– А разве для этого нужен талант? – лицо девочки вытянулось от столь прозаичного предложения.

– Да, это полезнейшая и важнейшая часть женских навыков. Может быть, не столь романтичная, как пение или рисование, но одна из тех, которые доставляют многим счастье и спокойствие и делают домашний очаг приятнейшим местом в свете. Ты можешь сколько угодно делать удивленные глаза, но дело в том, что мне было бы во сто раз приятнее, если бы ты была хорошей хозяйкой, чем самой блестящей светской дамой. Это необходимая часть твоего воспитания, она не помешает развитию ни одного из твоих талантов, и я надеюсь, что ты этим теперь же и займешься.

– А кто эта дама? – спросила Роза под впечатлением такого искреннего разговора.

– Тетушка Изобилие.

– Но разве она образованная? – удивилась девочка, которой казалось, что эта бабушка-тетя была менее культурна, чем остальные тетушки.

– По старому доброму времени она была прекрасно образованна. Она сделала из своего дома наисчастливейшее место для всех нас, с самых ранних наших лет. Пусть она не так элегантна, зато добра, как ангел. И все ее любят и уважают и будут скорбеть и часто вспоминать ее, когда она от нас уйдет… Никто не сможет заменить ее, потому что домашние добродетели нынче не в моде, как я уже говорил, но ничто из новейших достижений не может быть и наполовину так прекрасно – по крайней мере, для меня!

– Я была бы рада заслужить такую всеобщую любовь! Не может ли тетушка Изобилие обучить меня всему тому, что она знает, чтобы мне сделаться такой, как она сама? – робко поинтересовалась Роза. Ей было немного стыдно, что она считала тетушку Изобилие недостаточно утонченной и образованной.

– Конечно, может, если ты не будешь пренебрегать теми простыми уроками, которые она в состоянии тебе давать. Я знаю, что ее доброе сердце будет преисполнено радости от сознания, что кто-нибудь будет у нее учиться, потому что она понимает, что время ее уже на исходе… Пусть она научит тебя быть тем, кем она всегда была, – усердной, радушной и веселой хозяйкой, творцом и хранительницей домашнего очага. Впоследствии ты и сама поймешь цену этим урокам.

– Хорошо, дядя. Когда же начнутся эти уроки?

– А вот я с ней переговорю, и они с Дэбби все устроят. И начнут с кулинарии, потому что в стряпне заключается, как ты знаешь, великая сила…

– Знаю, дядя. Я и дома любила готовить, но меня некому было учить, так что я больше грязь разводила, чем готовила. Печь пироги очень весело, но Дэбби такая сердитая, что едва ли допустит меня в кухню.

– Тогда мы станем готовить еду в гостиной! Не беспокойся, тетушка Изобилие сумеет с ней справиться. Помни только, что полезнее учиться печь хлеб, чем пироги. Когда ты мне принесешь хорошо испеченный свежий хлеб, я буду рад ему больше, чем самым новомодным вышитым туфлям. Я не стану тебе льстить, но обещаю, что съем твой каравай весь, до последней крошки.

– Хорошо, дядя, я ловлю вас на слове! Пойдем и переговорим с тетушкой обо всем, потому что мне хочется начать обучение как можно скорее, – сказала Роза.

Она пританцовывала от нетерпения по дороге в гостиную, где тетушка Изобилие сидела в полном одиночестве и что-то мирно вязала, готовая бежать по первому зову на помощь, кому бы она ни понадобилась.

Можно не говорить, как она была обрадована и польщена просьбой обучить девочку всем домашним премудростям, которые знала досконально. Можно было не говорить и о том, с какой энергией тетушка принялась претворять в жизнь эту приятную для нее идею. Дэбби не посмела ей перечить, потому что тетушка Изобилие была единственной особой, которую она принимала в расчет. А Фиби громко радовалась, что эти уроки еще больше сблизят их с Розой. Кухня в глазах доброй девушки с этого момента превратилась в очень важное место.

Надо признаться, что старые тетушки почти не принимали участия в воспитании внучатой племянницы. Но девочка давно завладела их сердцами. Для тетушек Роза стала лучом солнца, осветившим дом. Старушки часто говорили об этом между собой. Но все эти разговоры всегда заканчивались тем, что любовь их милой девочки, конечно же, по праву принадлежит Алеку. Он взял на себя всю ответственность за воспитание Розы, за ее здоровье и благополучие. А им достаточно и того, что девочка с ними нежна и приветлива.

Дядя Алек догадался, что его любимые тетушки тайно страдают из-за этого. Он укорял себя в душевной слепоте и эгоизме. Алек уже стал было придумывать что-нибудь такое, что могло бы исправить положение, когда Роза обратилась к нему со своей новой идеей. Это дало ему прекрасную возможность переключить внимание девочки с себя на тетушек. Доктор и не подозревал в себе такой сильной любви к Розе до тех пор, пока не передал ее тетушке Изобилие.

Он стал часто заглядывать к ним, чтобы потихоньку посмотреть, как справляется Роза с тестом или слушает со вниманием кулинарную лекцию тетушки Изобилие. Иногда дамам удавалось застигнуть шпиона врасплох, когда он подглядывал за ними. Тогда они изгоняли дядю Алека из своих владений, приставляя к его боку скалку вместо пистолета. Если же стряпня была удачнее обыкновенного и кухарки пребывали в мирном расположении духа, они угощали доктора кусочком пряника, или каким-нибудь маринадом, или сладким пирожком, форма которого казалась им небезупречной.

Теперь каждый день на столе появлялись новые блюда, и доктор всегда хвалил великолепно приготовленную еду. Как-то раз он особенно многословно воздал честь одному кушанью, после чего узнал, что его готовила Роза. Она же премило покраснела от скромности и невинной гордости:

– Я очень рада, что вам понравилось, дядя.

Это было незадолго до того достопамятного дня, когда на столе появился пресловутый каравай. Выучиться печь хлеб нелегко, а тетушка Изобилие была до тонкостей точна в своем преподавании. Так что сначала Роза изучала дрожжи, и потом через освоение тайн пирожного и бисквитного теста дошла и до удачного, красивого и хорошо выпеченного каравая хлеба. Его подали за чаем, сияющая Фиби торжественно внесла хлеб на серебряном подносе и шепнула доктору Алеку:

– Как вам хлебец, сэр?

– Вот так хлеб! Вот так великолепие! Неужели моя девочка испекла его сама? – спросил он, осматривая красивый и вкусно пахнущий каравай с видимым интересом и удовольствием.