Без семьи (др. перевод) - Мало Гектор - Страница 19

Теперь нам нечего было бояться холода, но мы были голодны. К счастью, у Витали нашелся запас провизии: краюшка хлеба и немного сыру. И, увидев эти припасы, мы все очень обрадовались.

К сожалению, порции наши были очень невелики, так как Витали отрезал только половину хлеба, а другую спрятал.

– Я не знаю дороги, – сказал он в ответ на мой вопросительный взгляд. – Может быть, до самого Труа нам не встретится ни одного трактира или постоялого двора, а потому нужно беречь провизию. И леса этого я не знаю. В этой местности очень много лесов, они тянутся без конца.

Как ни мало мы поели, но это все-таки подкрепило наши силы. К тому же нам было тепло, и мы могли отдохнуть.

А снег все шел. В отверстие шалаша, служившее дверью, было видно, как крупные хлопья падали не переставая. Ветер совсем утих.

Собаки заснули около огня. Мне тоже хотелось спать, так как утром я встал очень рано. Да и гораздо приятнее было спать, чем смотреть на снег.

Не знаю, сколько времени я спал. Когда я проснулся, снег перестал падать, но его навалило так много, что, если бы мы вздумали пуститься в путь, то проваливались бы в него до колен.

Который теперь час? Я не мог спросить этого у Витали – у него уже давно не было часов. Он истратил много денег на штраф, сборы в последнее время были плохие. Кроме того, пришлось купить кое-что в Бордо – в том числе и мою меховую куртку, – поэтому он был вынужден продать свои большие серебряные часы, по которым Капп узнавал время.

– Нам придется пробыть некоторое время здесь, – сказал Витали. – Тут у нас, по крайней мере, есть крыша над головой и огонь.

Я подумал, что у нас нет хлеба, но ничего не сказал.

– Мне кажется, скоро снова пойдет снег, – продолжал он. – Не следует пускаться в путь в такую погоду, не зная к тому же, далеко ли до ближайшей деревни. Лучше переночевать здесь.

Это было, конечно, гораздо лучше.

Витали вынул оставшийся кусок хлеба и поделил его между нами поровну. Куски были небольшие, и мы живо покончили с ними.

Между тем стемнело, и снова пошел снег. Собаки улеглись около огня; я тоже лег и, завернувшись в свою меховую куртку, положил голову на плоский камень вместо подушки.

– Поспи еще немного, – сказал мне Витали, – а когда мне захочется спать, я разбужу тебя. Нужно смотреть за огнем и не давать ему потухнуть.

Я закрыл глаза и в ту же минуту крепко заснул.

Когда Витали разбудил меня, была уже ночь. Снег перестал падать, в очаге ярко горел огонь.

– Ну, теперь твоя очередь, – сказал Витали. – Видишь, сколько я наготовил хворосту? Тебе нужно только подкладывать его и поддерживать огонь.

Сказав это, он лег, прижав к себе Проказника, и скоро по его ровному дыханию я понял, что он заснул.

Тогда я встал и на цыпочках подошел к отверстию, чтобы посмотреть, какова погода. Стало гораздо холоднее. Все кругом было бело, на небе сверкали звезды. Какое счастье, что мы нашли этот шалаш! Что было бы с нами в такую погоду в лесу?

Хоть я ступал очень тихо, но собаки все-таки проснулись, и Зербино подошел ко мне. Должно быть, ему тоже хотелось посмотреть, что делается в лесу, и он хотел выйти из шалаша.

Я сделал ему знак, чтобы он остался. Что за охота выходить на воздух в такую холодную погоду? Разве не лучше лежать около огня? Он послушался, но продолжал поглядывать на дверь.

Я смотрел на снег, покрывавший землю, и мне стало грустно. Я подошел к огню, подбросил хворосту и сел на камень, служивший мне подушкой.

Витали спокойно спал, собаки и Проказник тоже дремали. Хворост ярко пылал, и сверкающие искры взлетали высоко вверх. Некоторое время я смотрел на них, а потом опустил голову на руку и незаметно заснул.

Разбудил меня громкий лай. Должно быть, я спал очень долго. Огонь потух и тлело только несколько головешек. А лай продолжался. Это был голос Капи, но – странно – Зербино и Дольче молчали.

– Что случилось? – спросил Витали, тоже проснувшись.

– Не знаю.

– Ты заснул и дал потухнуть огню, – сказал он.

Капи продолжал лаять, но стоял около отверстия и не выходил из шалаша. Что же такое случилось?

В ответ на лай Капи послышался жалобный визг: по-видимому, Зербино и Дольче были недалеко.

Я хотел бежать за ними, но Витали положил мне руку на плечо и остановил меня.

– Разведи сначала огонь, – сказал он.

Пока я исполнял его приказание, он взял головешку, подул на нее и помахал ею, чтобы она разгорелась.

– Иди за мной, – сказал он мне. – Капи, вперед!

Когда мы вышли из шалаша, раздался громкий вой, и Капи, бросившись назад, прижался к нам.

– Это волки. Где Зербино и Дольче? – тревожно спросил Витали.

Я не мог ответить на этот вопрос. Собаки, наверное, вышли из шалаша, пока я спал. Неужели их утащили волки? Должно быть, то же самое подумал и Витали – потому-то он так и встревожился.

– Возьми головешку, – продолжал он, – пойдем искать их.

В деревне я наслушался разных ужасных историй про волков. Несмотря на это, я ни минуты не колебался и, взяв головешку, пошел за Витали. Но когда мы вышли на поляну, на ней не видно было ни собак, ни волков, остались только следы на снегу.

– Ищи, ищи, Капи! – приговаривал Витали и свистел, зовя Зербино и Дольче.

Они не откликались, в лесу стояла зловещая тишина, а Капи вместо того, чтобы искать, не отходил от нас и был, видимо, страшно испуган – он, всегда такой послушный и смелый!

Мы пошли по следам, но было очень трудно различить их, и, сделав несколько шагов, мы остановились.

Витали снова начал свистеть и громко звал Зербино и Дольче. Никто не откликнулся. У меня сжалось сердце. Бедный Зербино! Бедная Дольче!

– Волки унесли собак, – сказал Витали. – Зачем ты выпустил их?

Увы! Я не мог ответить и на этот вопрос.

– Нужно поискать их, – сказал я и пошел вперед.

Витали удержал меня.

– Куда же ты пойдешь? – спросил он.

– Не знаю, я буду искать везде.

– Это невозможно в такой темноте и по такому снегу.

Он был прав. Снег доходил нам чуть не до колен, а наши головешки не могли рассеять темноту.

– Собаки не ответили на мой зов, – продолжал Витали. – Значит… они далеко. Волки могут наброситься и на нас, а нам нечем защититься..

Это было ужасно! Потерять Зербино и Дольче, двух товарищей, двух друзей! Для меня это было еще тяжелее, потому что они погибли по моей вине. Если бы я не заснул, то не позволил бы им выйти.

Витали пошел назад к шалашу. Я последовал за ним, поминутно оглядываясь и прислушиваясь; но вокруг ничего не было видно, кроме снега, и слышно было только, как он хрустит под ногами.

Когда мы вошли в шалаш, нас ожидала новая беда. Огонь во время нашего отсутствия разгорелся, и весь шалаш был ярко освещен. И мы с ужасом обнаружили, что Проказник исчез. Одеяльце его осталось около очага, но самого его не было.

Я стал звать его, Витали тоже звал. Проказник не откликался и не приходил.

Что с ним случилось? Куда он девался? Когда мы уходили, он был тут. Значит, он исчез, пока мы искали собак.

Схватив несколько горящих веток, мы вышли из шалаша и стали искать следы Проказника. Их нигде не было видно. Значит, он не выходил из шалаша.

Мы снова вернулись туда, думая, что он спрятался куда-нибудь. Мы осмотрели все, перетрясли хворост, заглядывали в каждый уголок. Проказника нигде не было.

Время от времени мы останавливались и звали его – он не откликался.

– Неужели волки унесли и его! – воскликнул я.

– Нет, волки не решились бы войти в освещенный шалаш, – сказал Витали. – Они напали на Зербино и Дольче, потому что те вышли; сюда они никогда бы не вошли. Боюсь, что Проказник, испугавшись, выбежал и спрятался куда-нибудь. Это очень беспокоит меня. В такую холодную погоду он наверняка простудится, а для него это смерть.

– Так поищем его еще.

И мы снова начали искать, но так же безуспешно.

– Придется подождать рассвета, – сказал Витали.

– А когда рассветет?