Многорукий бог далайна (Илл. А. Морозова) - Логинов Святослав Владимирович - Страница 43

— Я с ними, — быстро сказал Шооран.

— Ну, нет, — охранник поднял копье. — Хватит уже, напропускались. Будешь ждать здесь. А ты — дюженник кивнул молодому цэрэгу — пойдешь. Окажется там эта беременная — доставишь. И чтоб говорил с ней почтительно. Ясно? — дюженник замолк, потом проворчал, обращаясь не то к самому себе не то к Шоорану: — Знаю я этих беременных красавиц. Сперва велят за ней гоняться, словно за туккой а потом она снова в чести а ты как в нойте выкупан… Бабам губки дайте, чтобы не задохнулись! — заорал он вслед уходящим.

Подошла резервная полудюжина. Командир велел занять позицию, особо сказал про Яавдай. Сам остался возле Шоорана, откровенно следя за странным гонцом. Шооран был уже не рад что затеял это дело. Ясно, что Яавдай ему не отдадут, дюженник отправит ее к Ууртаку или, что вернее, к своему одонту. Значит придется отбивать Яавдай по пути.

Время не двигалось. Шооран нервно ходил взад-вперед, чувствуя, как поворачивается вслед за ним копье дюженника. Желтые утренние облака сменились серебряными, дневными. К цэрэгам подошла смена. Посланные не возвращались.

— Пошли на сухое, все равно ее туда приведут, — предложил дюженник.

Шооран отрицательно покачал головой.

Но вот в клубах дыма показались движущиеся фигуры. Шооран напряг зрение, пересчитал идущих. Пятеро. Четверо — посланные цэрэги, а пятый?.. Группа скрылась за костяным валом и через минуту появилась совсем рядом. Яавдай среди идущих не было. Цэрэги вели безумную Нарвай.

Раз в жизни, много лет назад Шооран видел пляшущую маску этого лица и все же узнал ее сразу, хотя женщина-старуха когда-то так напугавшая его, превратилась с тех пор в настоящую развалину. А ведь ей немногим больше трех дюжин лет…

Руки сумасшедшей были связаны за спиной, но губку с лица она сумела сбросить и словно не замечала что вдыхает ядовитый дым.

— Ха! Сколько вас тут! — закричала она издали. — Я знаю, кто вас послал. Скажите ему, что я не пойду за него замуж. Я давно вышла за другого. Мой муженек — он такой красавчик, у него так много рук… Ха! Вы никогда не догадаетесь, кто он такой. А своему вану передайте, что я плюю на него!

— Что ты там делала? — потребовал ответа дюженник.

— Ходила к своему муженьку, моему дорогому муженьку, жаловаться на злого вана…

— Чавгу она рыла, — сказал один из цэрэгов.

— Там женщина молодая была? — спросил из-за спин Шооран.

— Была! Молодая, раскрасавица, лапушка-умница, моя милочка Нарвай там была!.. Ха! Вы зачем меня сюда притащили? Я скажу своему мужу, он сильный, он вас накажет.

— Нет там никого, — повернулся к Шоорану молодой цэрэг. — Мы все обшарили. Следов полно, но все нойтом заплыли, не поймешь — чьи. Если и была какая-то баба, то дальше ушла. А дальше ее уже не взять, там старейшины.

— Красотулечка была! Пампушка сладенькая!

— Хватит! — сказал дюженник. — Будет тебе пампушка. Скажи, это правда, что землю на западе ты нашла?

— Чего мне врать-то? Я мимо аваров побежала и нашла. Ха! Я всегда мимо аваров быстро бегаю. Поэтому и нашла. И еще найду.

— Ты там никого не видела? — допытывался дюженник. — Ну, кто эту землю сделал…

— Как — кто? — удивилась Нарвай. — Я сделала. Быстро-быстро побежала — и сделала.

— Вот как?.. — побледневший дюженник обвел собравшихся страшными глазами. — Всем молчать! Убью, кто проболтается. Ты не врешь? — повернулся он к безумной.

— Не-е!.. — вдохновенно тянула Нарвай. — Я столько земли сделала! Многорукий мне говорит: не делай, — а я его обману — и сделаю. Жены всегда мужей обманывают.

— Все сходится, — прошептал стоящий рядом с Шоораном цэрэг.

— А сейчас можешь? — спросил дюженник, указывая на исходящий паром далайн. — Прямо здесь оройхон построить? А?..

— Могу! — описав широкий жест рукой Нарвай шагнула вперед и вдруг уселась в нойт. — Это что же выходит? — жалобно сказала она. — Значит — я илбэч? Значит, я сейчас умру?

— Ну?.. — поторопил дюженник.

— Умру, — утверждающе произнесла сумасшедшая. — Уже умерла. Все.

Лицо ее резко осунулось, глаза закатились. Нарвай повалилась набок, дюженник подхватил ее, не дав упасть.

— Воды!

Кто-то протянул флягу, подкрашенная вином вода, размывая грязь, потекла по подбородку.

— Никак действительно померла, — растерянно сказал дюженник.

— Вот оно, проклятие Ёроол-Гуя, — произнес кто-то. — Конец илбэчу. Зря ловили.

Шооран повернулся, пошел к тропе.

— Эгей! — окликнул его дюженник. Шооран остановился, но дюженник махнул рукой, — Ладно, теперь уже все равно.

Пройдя несколько оройхонов, Шооран устроил привал. Не обращая внимания на испуганный и ненавидящий взгляд владельца земли, уселся под деревом, сорвал созревший плод. Достал и расстелил на коленях карту. Вот она — земля добрых братьев, о которой столько рассказывают, но которой никто не видал. До нее совсем близко, если прямиком через далайн. А так, впереди два перехода по мертвым землям, и государство старейшин о котором тоже много болтают. Но он-то знает, что возле креста Тэнгэра жизнь не украшена цветами. Вряд ли со времен Энжина страна сильно изменилась, а это значит, что скорее всего Яавдай не сможет пересечь ее.

Шооран ухватил себя двумя руками за волосы и со злобой дернул, отгоняя выплывшую мысль, что красивая девушка с Торгового оройхона могла быть таким же бредом покойной Нарвай как и ее муж, и дар илбэча. Нет этого не может быть. Яавдай никогда не говорила просто так. Раз она сказала, что пойдет к добрым братьям значит туда она и пойдет через чужие страны и мертвые земли. Значит, там ее и надо искать. Он пойдет за ней туда не кружным, а самым прямым хотя и самым опасным путем.

Шооран криво усмехнулся. Завтра вся страна узнает о смерти илбэча. Это сообщение будет почти правдой. Илбэч действительно исчезнет. Надолго, а может быть и навсегда.

Днем раскаленные туши аваров кажутся черными, а ночью, когда гаснет небесный туман, они начинают светиться изнутри ничего не освещающим обманным светом. Можно влететь в раскаленный камень лицом, думая, что до него еще дюжина шагов. Особенно тяжело на мертвой земле, где черные клубы дыма прячут, заставляют дрожать и делают схожими багровые пятна аваров и лиловое свечение далайна. Горы отбросов тоже излучают гнилостное сияние. Намеки, пятна, мазки света повсюду, но при этом ничего не видно, и уже не знаешь — движешься ты куда-то или словно подбитая тукка кружишь на одном месте, бессмысленно размешивая горячий нойт. И дым, дым, бесконечный дым… Режущий глаза, раздирающий горло. Но нельзя ни закашляться, ни обрушить случайно кучу истлевшей кости, ни ступить слишком громко, потому что, может быть в двух шагах этот кошмар кончается, и там тебя ждут враги.

Шооран присел на корточки, прикрыл глаза. Вокруг ничего не изменилось, даже пятна призрачного на грани видимости света продолжали качаться перед ним. Воздух с трудом проходил через влажную губку, но сама губка пахла уже не соком похищенного туйвана, а горелым нойтом. С минуту Шооран убеждал себя, что отдыхает, потом выпрямился и открыл глаза. И открывать их, и закрывать было одинаково больно. Жгло невыносимо, и стоило немалых усилий не начать тереть воспаленные веки перемазанными нойтом руками.

Минутной передышки оказалось достаточно, чтобы полностью потерять направление, но к этому Шооран был готов. Он наклонился, нащупал лежащую пику, определил, куда она указывает, и осторожно сделал несколько шагов. Под ногами захрустело, на колени хлынул поток какой-то мерзости. Опираясь на пику и высоко поднимая ноги, Шооран шагнул еще раз. Ему казалось, что одно из пятен светится определенней других. Скорее всего, это обман, но может быть, там кончается огненное болото, стоят посты, и тлеет в запальном костре высушенный возле аваров хохиур. Гадостный дым тлеющего хохиура не много прибавляет к запахам мертвых болот, зато под рукой всегда огонь и в любую минуту можно зажечь факел или фитиль ухэра.

Черная масса когда-то построенного им оройхона ощутимо нависала справа. Конец огненного болота был совсем близко. Проверяя дорогу, Шооран ткнул пикой перед собой. Там немедленно что-то повалилось. В ночной тишине шум показался оглушительным и слышным за много оройхонов.