3 ангела и половинка (СИ) - Панасенко Оксана - Страница 45

- Но я не хочу портрет. А если и буду изображаться на холсте, то не одна.

- Вы совершенно правы, леди Немфея, - сладко говоря, каждый раз при разговоре склоняя голову, ложа руку на сердце, подхалимствуя, - Я хотел предложить тоже самое еще с самого начала. Ваше величество, - повернув голову к Айрону, склонился, - Не соизволите и вы изобразится на моем рисунке?

- Отчего же? – улыбнулся от радости, видимо, лишь и ожидая этого приглашения, - Конечно же, я не против составить компанию на картине Миледи.

- Тогда, давайте пройдемте сюда.

Взяв меня под руку, художник подвел к креслу и усадил, а Айрона попросил стать позади, по правое плечо от меня.

Но и здесь я завозражала.

- Извините, но я посчитаю картину не полноценной без еще одного человека. Квенсент, прошу, нарисуйся вместе с нами, - мягко улыбнулась.

- Я?! – удивился, резко округлил глаза и опустил руки с замка, до того времени он не заинтересованно изучал чей-то мужской портрет на стене.

Услышав это, Айрон возразил и себе:

- Не стоит, это…

Но и я стояла на своем:

- Если не будет Квенсента, то и не будет меня, - подымаясь с кресла, - Это что, так тяжело исполнить мою просьбу? Я лишь просто хочу запечатлится со своими друзьями, - расстроилась чуть ли не до слез.

Айрон сжалился. Грубо сказал:

- Квенсент, становись. Негоже Миледи расстраивать.

Я довольная, что добилась своего, села обратно в кресло. Поправила платье. Квенсент же стал за креслом, около Айрона, по левое плечо от меня. Я улыбнулась скромно. И здесь художник сказа:

- Великолепно! Лишь разрешите, я немного поправлю.

И на мне, как Квенсенте с Айроном удалил недостатки. Подготовил наши силуэты к рисунку. Поправил одежду, прически. Посоветовал, как себя вести, как стоять, сидеть, куда смотреть, как улыбаться, куда разместить руки.

Прошел не один час гордого позирования, пока художник не оповестил:

- Великолепно. Заключительные штрихи я дорисую и сам. Благодарю вас, господа, леди, - остановил движение руки по мольберту художник. Положил кисть на деревянную палитру, перепачканную размазней смешания красок и глубоко выдохнул.

Я, услышав, такие долгожданные эти слова, с облегчением расслабилась. Точнее сказать, расплылась. Глубоко выдохнула, одновременно с тем, роняя свою королевскую осанку, сгибаясь, готовая лечь себе уже на колени. От длительного положения в одной позе с вытянутой шеей, все затекло. Шея, спина, позвонок, предплечья, коленки, даже затылок. Очень сложно было соблюдать одну и ту же позу, взгляд, на протяжении длительного времени. И пусть даже кисть руки лежала на руке, со временем становилось неудобно, хотелось размяться. Рука окаменела и напоминала кусок камня. Подмышки выли, шея чесалась, ступни накрахмалились, хотели подвигаться. И это были еще не все чувства, которые пришлось испытать. Множество появлялось соблазна, сорваться с проклятого кресла, закружиться, задергаться, забегать по комнате, словно сумасшедшая собака, лишь бы разомнутся и привести в чувства. Но я старалась сдержаться, не сорваться лишь только из-за Квенсента и Айрона. И по сравнению с ними, мне грех не на что было жаловаться. Я находилась в приличных комфортабельных условиях, сидя всего лишь в кресле, без силы прочувствовать всю боль, которые испытывали Квенсент с Айроном, стоя на ногах. Согласится каждый, это очень трудное и проблематичное задание. Ведь каждое мгновение – это соблазн разомнуть конечность, покоситься в сторону, схватиться за кресло для опоры, (Кстати, в этом повезло Квенсенту. Вот, видно, почему он так довольно улыбался. По задумке художника, он действительно должен был положить на спинку кресла руку), и, в конце концов, скривиться от боли. Но ничего из выше перечисленного с ними не произошло. Они спокойно, словно два оловянных солдатика отыграли свою роль.

Откинувшись назад и глубоко выдохнув, положила руку на шею, увлеклась разминанием.

Квенсент с Айроном не отставали от меня. Они так же не желали больше оставаться подобиями фарфоровых двух мужских прекрасных статуй. Осанка омякла. Тела зашевелились в свободных для них положениях, разминая шеи, приподымая руки, двигая лодыжками.

Я поднялась с кресла. Сцепила пальцы рук в замок, подняла выпрямленные руки над головой, потянулась. Закрутилась подобием юлы, посчитав такое упражнение за хорошую разминку и растяжение для всего тела.

Пока мы приводили себя в чувства от позирования, художник незаметно и тихо собрался. Осторожно положил недорисованную невысохшую картину в специальный коробок-футляр, откланялся и удалился.

Лишь с его уходом, оставшись наедине с Квенсентом и Айроном, осмыслила, что произошло в этой зале. Увидела в себе много недостатков, которые отобразятся на картине. Ведь можно было и занять другую позу. По-другому улыбнуться. И даже сесть куда захочу. Например, на подоконник, смотря в окно, или же за фортепиано, имитируя игру на музыкальном инструменте, хотя и без навыков игры на нем. Но прошли те уже минуты, и их не возвратишь.

Замедляя ход, подошла к фортепиано, и с особой бережностью, неуверенностью, кончиком среднего пальца, провела по его лакированной черной поверхности. Боясь, что делаю что-то незаконное, повернула голову назад. Айрон сидел в красном кресле, закинув ногу на ногу, смотрел на руку. Квенсент облокотился на спинку того же кресла спиной. Держал руки на груди в замке и смотрел вверх. Значит, я была никем не замеченная. Можно расслабиться с облегчением.

Осторожно села за фортепиано и неуверенно сыграла, нажимая первые попавшие черно-белые клавиши пальцами одной руки.

На звуки обернулись Айрон с Квенсентом.

- Сыграй нам что-то, соловушка, - попросил Айрон.

Мелодия резко оборвалась. Я испуганно посмотрела на Айрона, и дрожащим голосом сказала:

- Я не умею играть, - выпячивая при этом глаза.

- Разве? А мне показалось, что очень даже ничего.

Айрон поднялся с кресла и подошел ко мне.

- А ну-ка, подвинься.

Я быстро сообразила, что речь идет о продолговатом стульчике, на котором сижу. И не заставляя себя ждать, подвинулась. Айрон сел возле меня, и принялся играть на музыкальном инструменте. И лишь только тогда я заметила, какие у него длинные, гибкие и ловкие пальцы. Это были руки не человека с мечом, а настоящего музыканта. Под его пальцами мелодия лилась подобию ручью реки: плавно, легко, воодушевлено. Хотелось вечно слушать и восхищаться.

Заметив мое активное наблюдение за игрой, Айрон предложил дать и мне пару бесплатных уроков игры на рояле. Сперва я очень смущалась, отказывалась. Но играть в четыре руки оказалось на много веселее и интереснее, нежели в две. Жаль, что это не понравилось Квенсенту. Он, как и обычно, если ему было что-то не так, клацал клыками левой стороны и отводил голову в сторону.

Прошло пару дней. Как и предполагалось, в замок художник вернулся именно под этот срок. Узнав о его приходе, сразу же выскочила за двери с комнаты. На глазах сеяла радость, на устах - удовольствие. Сердце что-то так забилось, что не прекращало вытанцовывать чечетку. Бежа по коридору, остановилась лишь у лестницы. Схватилась за грудь. За мной еле поспевал Квенсент. Он, кстати, и принес мне эту радостную новость, оторвав от повседневной обыденности дел.

Внизу, в холле, художник уже разговаривал с рядом стоящим с ним Айроном, вышедшим его поприветствовать. Они разговаривали непринужденно, словно два старых друга. Айрон приятно улыбался, держа руки за спиной. Художник крепко под мышку удерживал деревянный футляр с готовой картиной. Другой же рукой, аккуратно размахивал, сняв с посидевшей головы берет.

Облокотившись на перило на лестничной площадке, увидев их, очень обрадовалась. И с двойной скоростью, позабыв о всяком придворном этикете, помчала вниз, словно боялась, что кто-то меня опередит. Украдет бесстыже мою же картину.

Приподняла платье, пошатываясь, чтобы не упасть от скорости шага, подлетела к Айрону с художником, и выпрямилась. Резко. Посмотрела на них с тупо-птичьим взглядом, кабы, я ни причем и постоянно стояла возле них. Что ветер «подул» совершенно кто-то другой. Но, это не подействовало.