Новые приключения Шерлока Холмса (антология) - Китинг Г. Р.Ф. - Страница 14

– Я о нем ничего не могу сказать, кроме очевидного: когда-то этот человек занимался физическим трудом, предпочитает нюхательный табак, он масон, бывал в Китае и в последнее время много пишет.

Мистер Джабез Вилсон встрепенулся. Палец, которым он водил по газетным строчкам, замер, а взгляд устремился на Холмса.

– Святые небеса, откуда вы все это узнали? – ошеломленно спросил он. – Как, например, вы догадались, что я занимался физическим трудом? Это сущая правда, я ведь действительно начинал судовым плотником.

– По вашим рукам, дорогой мой сэр. Правая рука у вас крупнее левой. Именно ею вы работали, поэтому мышцы на ней развиты сильнее.

– Ну хорошо, а нюхательный табак, а масонство?

– О, догадаться об этом было так легко, что тут и рассказывать нечего. Особенно если учесть, что вы, в нарушение строгих правил ордена, носите брошь с изображением арки и циркуля.

– Ах да, как я не догадался? Ну, а то, что я пишу?

– На что же еще могут указывать лоснящаяся полоса шириной пять дюймов у вас на правом рукаве и потертость у локтя на левом рукаве, в том месте, которым вы опираетесь о стол?

– Хорошо, а как вы узнали про Китай?

– Татуировка рыбы у вас на правом запястье могла быть сделана только в Китае. Я какое-то время изучал татуировки и даже кое-что написал на эту тему. То, как чешуя рыбы закрашена более светлыми чернилами, характерно для китайской школы татуировки. Ну, а когда я увидел у вас на цепочке часов китайскую монету, тут уж все стало окончательно ясно.

Мистер Джабез Вилсон громко рассмеялся.

– Надо же! – сказал он. – А мне-то поначалу показалось, что вы просто волшебник какой-то. Вот, оказывается, как все просто!

– Ватсон, – повернулся ко мне Холмс. – Я начинаю думать, что мне стоит отказаться от объяснений. Как говорится, «Omne ignotum pro magnifico»[23]. Я рискую потерять имя, если не перестану откровенничать. Вы нашли нужное объявление, мистер Вилсон?

– Ага, вот, – ткнул толстяк пухлым рыжим пальцем в середину колонки. – Как раз нашел. Вот с чего все началось. Сэр, лучше прочитайте его сами.

Я взял у него газету и прочитал:

«СОЮЗУ РЫЖИХ. В соответствии с завещанием покойного Иезекии Хопкинса, проживавшего в городе Лебанон, Пенсильвания, США, открыта новая вакансия для членов Союза. Должность номинальная, оклад – 4 фунта стерлингов в неделю. Приглашаются все рыжеволосые, здоровые физически и психически люди старше двадцати одного года. Обращаться к Дункану Россу в контору Союза, в понедельник, в одиннадцать часов, по адресу Флит-стрит, Попс-корт, 7».

– Что, скажите на милость, это значит? – воскликнул я, дважды перечитав объявление.

Холмс тихонько засмеялся и заерзал в кресле – верный признак того, что у него хорошее настроение.

– Несколько необычно, не так ли? – сказал он. – А теперь, мистер Вилсон, мы готовы слушать вас. Расскажите нам все о себе, о вашей семье и том, как это объявление повлияло на вашу жизнь. Но сначала вы, доктор, обратите внимание на название газеты и дату ее выхода.

– «Морнинг кроникл», 27 апреля 1890 года. Прошло уже два месяца.

– Очень хорошо. Мистер Вилсон, прошу вас.

– Ну, как я уже говорил, – начал Джабез Вилсон, потирая лоб, – я держу небольшой ломбард на Кобург-сквер, рядом с Сити. Заведение небольшое и в последние годы никакого дохода не приносит. Раньше я держал двух работников, теперь оставил одного. Мне бы и с ним пришлось распрощаться, но, чтобы продолжать учиться профессии, он согласен работать за половину оклада.

– Как же зовут этого трудолюбивого молодого человека? – спросил Шерлок Холмс.

– Винсент Сполдинг. И он не так уж молод. Не берусь точно определить его возраст, но он отлично справляется со своими обязанностями. Лучшего помощника мне и не нужно, мистер Холмс. Я не сомневаюсь, что с его расторопностью он мог бы зарабатывать вдвое больше, чем плачу ему я, но, если его все устраивает, зачем мне сбивать его с толку?

– И правда, зачем? Вам, похоже, повезло заполучить хорошего работника за небольшие деньги. В наше время это случается нечасто. Хотя я, конечно, не знаю, действительно ли он так хорош, как вы его описываете.

– Ну, у него, разумеется, есть и недостатки, – сказал мистер Вилсон. – Например, его увлечение фотографией, я считаю, переходит всяческие границы. Он повсюду шныряет со своим аппаратом, а потом мчится в подвал, как заяц в нору, проявлять снимки. Мне это не нравится, но, в общем, он хороший работник. Ответственный, без гонора.

– Он, надо полагать, и сейчас у вас работает?

– Да, сэр. Он и девушка четырнадцати лет, которая готовит и прибирается в доме, вот и все мое окружение. Видите ли, я вдовец, детей у меня нет. Мы втроем живем очень тихо, сами содержим свой дом, в долги стараемся не влезать. Но тут появилось это объявление. Ровно восемь недель назад Сполдинг вошел в контору с этой самой газетой в руках и сказал:

«Мистер Вилсон, какая жалость, что я не рыжий».

«Это еще почему?» – спрашиваю я.

«Да вот, – говорит, – в Союзе рыжих новая вакансия. Платят огромные деньги. Вот повезет тому, кто туда устроится. Похоже, вакансий там больше, чем людей, и хозяева просто не знают, на что тратить свои деньги. Если бы только мои волосы могли по моей воле менять цвет, уж я бы не упустил такого случая».

«Расскажите-ка, что это за история такая», – спросил я.

Видите ли, мистер Холмс, я ужасный домосед. Поскольку работа у меня такая, что мне никуда ходить не надо, клиенты сами приходят ко мне, и я иногда по нескольку недель не высовываю носа из дому и не знаю, что творится вокруг. Поэтому мне всегда интересно услышать какие-нибудь новости.

«Вы что, никогда не слышали о Союзе рыжих?» – удивился он.

«Никогда».

«Надо же! А ведь вы сами могли бы туда устроиться».

«И что, у них можно хорошо заработать?» – спросил я.

«Ну, вообще-то, не так уж много, пару сотен в год, зато и делать ничего особо не надо, и никто в твои дела не сует носа».

Я думаю, вы понимаете, как я навострил уши, ведь у меня-то последние несколько лет дело не клеится и лишняя пара сотен была бы очень кстати.

«Расскажите-ка подробнее про этот Союз», – попросил его я.

«Да вот, – он сунул мне газету и показал объявление, – сами можете убедиться, у них появилось свободное место. Тут и адрес указан, так что, если хотите разузнать все подробнее, сходите туда. Мне только известно, что Союз был основан эксцентричным американским миллионером Иезекией Хопкинсом. Он сам был рыжим и очень сочувственно относился ко всем рыжим. Когда Хопкинс умер, оказалось, что он поручил своим доверенным лицам огромное состояние пустить на то, чтобы обеспечивать хорошими рабочими местами рыжеволосых. Судя по тому, что я слышал, платят им прекрасно, а делать почти ничего не надо».

«Но ведь на такое объявление наверняка откликнутся миллионы людей», – сказал я.

«Нет, – возразил он. – Работа предоставляется только лондонцам и только совершеннолетним. Этот американец начинал в Лондоне и хотел облагодетельствовать этот старый город. К тому же мне рассказывали, что на работу не принимаются ни светло-рыжие, ни темно-рыжие, только те, у кого волосы настоящего огненного ярко-рыжего цвета. Вот вы, мистер Вилсон, если бы захотели, подошли бы идеально. Но вам-то, наверное, из-за какой-то пары сотен не захочется тратить свое время».

Да, джентльмены, как видите, волосы у меня действительно очень насыщенного и яркого цвета. Я и подумал, что если бы дошло до какого-нибудь конкурса, у меня шансов было бы больше, чем у кого бы то ни было. В общем, я решился. Откладывать дело в долгий ящик я не стал, велел закрыть ставни и отправился по адресу, указанному в объявлении. Винсент Сполдинг так много знал обо всем этом, что я решил и его прихватить с собой на всякий случай. Надо сказать, неожиданный выходной его очень обрадовал. Знаете, мистер Холмс, я еще никогда не видел такой удивительной картины. Со всех сторон по объявлению стекались люди, в волосах которых был хоть какой-то намек на рыжину. Флит-стрит была просто забита рыжими, а Попс-корт стал похож на огромный прилавок торговца апельсинами. Я не думал, что во всей Англии живет столько рыжих, сколько собралось по одному этому объявлению! Там были все оттенки рыжего цвета: соломенный, лимонный, оранжевый, кирпичный, были волосы с подпалинами, как у ирландского сеттера, приехали даже шатены и русые, но, как и говорил Сполдинг, настоящих огненно-рыжих голов было не много. Когда я увидел все это море людей, я хотел развернуться и уйти, но Сполдинг меня удержал. Как это ему удалось, не знаю, но он стал пробиваться, работать локтями, протискиваться, и в конце концов мы с ним прошли через толпу и оказались прямо у лестницы, ведущей в контору. Здесь люди двигались двойным потоком: в одном люди поднимались в надежде получить заветное место, в другом – разочарованно спускались. Мы каким-то образом протиснулись вперед и через какое-то время оказались в конторе.