Полуночная роза - Стюарт Энн - Страница 32

Он посмотрел настоявший перед ним стакан вина. Элин улеглась в постель вместе со своей проклятой компаньонкой. Везет же некоторым. Интересно, в чем Элин спит? Она ужасно любит яркие цвета и не исключено, что и для ночи выбирает не простые девичьи льняные белые сорочки, а отдает предпочтение чему-нибудь персиково-розовому.

Тони беспокойно заерзал на стуле, подумав, что и тело у Элин скорей всего персиково-розовое. Господи, кажется, на этот раз сходит с ума он. Он слишком давно обходился без женщин. Правда, с тех пор, как Тони поселился в городе, он позволял себе вкушать все радости жизни, достойные настоящего мужчины, а, следовательно, какая-нибудь птичка всегда могла рассчитывать на его покровительство. Он всегда старался быть джентльменом, и когда очередной роман подходил к завершению, проявлял щедрость.

Прежде Тони никогда не оказывался во власти желания. Но отчего-то соседство с Элин в тесноте кареты растревожило его. Она даже стала ему сниться. А ведь он и припомнить не мог, когда ему в последний раз снилась женщина.

Если они будут двигаться с той же скоростью, то вот-вот нагонят Блэкторна. Тогда ему придется действовать, хотя, конечно, совсем не хочется излишне напрягать силы. Но он ведь уже однажды был проучен. Пора, пора проявить большую решительность. Соглядатаев придется устранить.

Элин лежала без сна в теплой, мягкой постели, а Бинни посапывала возле нее. Ей было непонятно, почему на этот раз Бинни буквально прилипла к ней, не отпуская от себя ни на шаг ни днем ни ночью, хотя Элин не ощущала никакой угрозы для своей репутации.

Она даже гордилась тем, как умело ведет себя в этот раз с Тони. Она не позволяла себе ни малейшего кокетства, была дружелюбна, весела, благоразумна, то есть старалась сделать так, чтобы вынужденное общение не оказалось ему в тягость. Она ни разу не позволила себе хоть чем-то выдать возрастающее с каждым часом постыдное влечение, которое испытывала к нему.

Элин убеждала себя, что все давно позади, что она переросла все эти девичьи глупости, и теперь должна просто получать удовольствие от его общества, не краснея, не заикаясь и не предаваясь глупым фантазиям.

Ах, если бы он женился на мисс Стэнли! Они так подходили друг другу. Она вполне смогла бы стать крестной матерью одному из его детишек, и тогда уж романтической чепухе точно пришел бы конец. Но пока он еще не женат, пока он доступен, вопреки здравому смыслу, все же существует вероятность, что ему понадобится именно она.

Каждое утро Элин жестоко ругала себя, корила за нелепые мечты. Каждую ночь она снова думала о том, что его дверь всего в нескольких шагах, и ей становилось жарко. Все же хотя бы раз, всего один раз, она бы не отказалась разделить постель с кем-то, кто только не будет храпеть.

Тони полагает, что они догонят Николаса Блэкторна меньше, чем через два дня. О том, что будет дальше, она не думала, желая лишь спасти Жизлен. А что если Тони прав? Если Жизлен уехала потому, что сама захотела? Этот Николас Блэкторн способен уговорить даже законченную старую деву снять с себя шелковый чепец. Вдруг ему все же удалось убедить Жилли перестать ненавидеть мужчин?

Нет, это маловероятно. Скорее всего Жилли уедет с ними. Вот только один запоздалый вопрос все чаще тревожил, — что если Николас не отпустит ее подругу?

Тони не обратил внимания на ее сомнения. Его даже возмутили ее опасения насчет того, что Николас может вызвать его на дуэль. Но подобный исход событий вовсе не противоречил здравому смыслу. Насколько ей было известно, Тони пока ни разу не дрался на дуэли, Николас же успел убить двух противников.

И почему все так запуталось? Зачем только Николас Блэкторн явился в Энсли-Холл! Элин привыкла к спокойной жизни, привыкла думать о том, что впереди ее ждет будущее, лишенное мужа и детей, но зато богатое дружбой с такими дорогими ей людьми, как Жилли и Тони.

Но отчего-то вдруг дружбы ей стало недостаточно, и она принялась думать о Тони самым нескром-ным и недостойным воспитанной леди образом. И чем больше она старалась, отогнав от себя нелепые фантазии, вести себя с ним как с родственником, тем пуще они ее одолевали.

Иногда она мечтала, чтобы их путешествие скорее завершилось. Мечтала о спокойствии Энсли-Холла и о привычных удобствах. А на другой день ей хотелось, чтобы их путешествие никогда не кончалось. Общество Тони влекло ее, причиняло боль так же, как и глупые грезы, но она так не хотела лишиться их, лишиться его, пускай ей и был отпущен недолгий срок.

Бинни шумно вздохнула во сне, повернулась на бок и стала храпеть потише. Интересно, а Тони храпит? А в чем он спит? Как это все у них было с Карлоттой или с другими его возлюбленными?

Она этого никогда не узнает. А Тони никогда не поймет, что она так и не сумела излечиться от своей первой любви. Только теперь эта любовь перестала быть детской. Элин вовсе не хотелось танцевать с ним на балу, флиртовать, играя в шарады, и даже торжественно и шумно венчаться в соборе святого Павла, чтобы вся семья могла ею гордиться.

Ей хотелось лежать рядом с ним обнаженной. Иметь от него детей. Целовать его в губы. Хотелось, чтобы его серые глаза светились теплотой и желанием, когда он смотрит на нее.

Грезы. Глупые фантазии. Она должна вернуться в Энсли-Холл к своим мирным занятиям. Ей необходим здравый смысл Жизлен, чтобы прийти в себя.

Но, Боже, не дай этому случиться слишком скоро!

Пусть будет еще немного, а потом она снова станет прежней благонравной Элин.

12

Жизлен было тепло, уютно и спокойно. Ей казалось, что она снова в Сан Дут, все еще девочка, что ее маленький братик заснул в своей детской, а родители ушли на свою половину. Ей, должно быть, сейчас никак не больше пятнадцати, потому, что потом ее жизнь превратилась в сплошную череду мрачных событий, и с тех пор она никогда не чувствовала себя счастливой.

Возможно, все это происходило не наяву. Бесконечный кошмар, полный смерти и отчаяния окажется сном и, если она откроет глаза, то увидит бледно-розовые обтянутые шелком стены. Увидит голубое небо и певчих птиц.

Небо в Сан Дут всегда было голубым. Птицы всегда пели. До того дня, когда родителей увели, а они с Шарлем-Луи пошли за ними следом. Наверное, на улице все еще темно, озорной свет не проникает сквозь ее опущенные веки. Только вот по чему-то одеяло кажется не таким воздушным, как всегда, и подушка под головой более жесткая, словно сделана из костей и мышц, а не из пуха.

Но у нее под головой должна быть пуховая подушка, а если это не так, то она не в Сан Дут, и кошмар снова станет явью. Значит, нет ни спокойствия, ни безопасности — есть только страх.

Одной рукой Блэкторн обнимал ее за талию, крепко прижимая к себе, другая запуталась в ее вьющихся каштановых волосах. Жизлен без труда вспомнила картину, представшую перед ней в треклятой гостинице. Может, и она найдет горсть монет возле кровати?

Но она-то не заработала денег. И не заработает. Он не сможет ее купить. Может похитить, сделать своей пленницей, взять силой, даже убить. Но только не купить ее расположения.

Плечо мужчины не может быть удобным. Тем более если этот мужчина худощав и мускулист, как Николас Блэкторн. Однако ей было удобно. Его подбородок упирался в ее лоб, и она приказала себе не шевелиться, иначе он может проснуться и довершит то, от чего отказался вечером. Рисковать Жизлен совсем не хотелось. Единственное, что ей оставалось, — замереть в его объятиях, прижавшись к его горячему, сильному телу.

Он развязал ее ночью, и она этого не заметила, и сама обвила его рукой, прильнула, как беззащитная и слабая женщина. Нелепость. Неожиданно она почувствовала, что он проснулся, и поняла, что выжидать бессмысленно.

— Дайте мне встать, — сказала она негромко, но решительно, понимая, что сможет освободиться от него, лишь если он пожелает ее отпустить. А он, судя по всему, не собирался пока этого делать.

Его рука скользнула по ее подбородку, осторожно, ласково, и эта нежность заставила ее затрепетать. Он повернул ее лицо к себе.