Полуночная роза - Стюарт Энн - Страница 21

В общем-то Николас понимал, что заставляет ее заблуждаться, обвиняя во всем его. Легче ненавидеть одного человека, чем устройство общества или его правителей, кровожадную чернь, или самонадеянного старика, который так пекся о своем состоянии, что упустил последнюю возможность спастись. Будь Николас великодушнее, он бы принял на себя тяжесть вины, позволил ей ненавидеть себя и презирать, если ей становится от этого легче. Однако нельзя же позволить ей преступить черту и совершить убийство. Конечно, он в любую минуту может подняться наверх и овладеть ею. Тогда у нее не останется и малейшего сомнения в том, что он неисправимое чудовище. Он связал ее, увез, издевался над ней. Так к чему останавливаться? Прежде он никогда не испытывал сомнений, когда дело касалось удовлетворения плотских желаний. Но он и никогда не брал женщин силой, а тем более теперь совершенно не сомневался, что Жизлен добровольно не сдастся. Некое неосознанное благородство не позволяло ему проявлять по отношению к ней грубость. «Во всяком случае не сегодня», — подумал он, стараясь не терять хладнокровия. Еще более нелепая причина мешала ему сегодня позабавиться со служанкой. От нее пахло бараниной, которую она подавала, и хоть он и не сомневался, что ее пылкость пришлась бы ему по вкусу, его совсем не тянуло к ней. Весьма необычное для него состояние, за которое он тоже может сказать спасибо Жизлен де Лориньи. Он встал, удивляясь тому, что так твердо держится на ногах, и забирая с собой наполовину опустошенную бутылку бренди, громко сказал:

— Пора к жене.

Девушка надулась.

— Она, наверное, уже спит, — храбро начала она, — и, кроме того, ведь вы же сами говорили, что она сейчас нездорова.

«Неужели он был глуп настолько, что сказанул такое во всеуслышанье? Возможно». Николас улыбнулся с пьяным благодушием.

— Ее нездоровье обычно нам не помеха, — сообщил он. — Ты ведь знаешь, она француженка. Видимо, его последние слова показались служанке убедительными, и она, понурившись, скользнула в кухню.

Лестница была как назло темной и узкой, но он все же одолел ее, не пролив ни капли из драгоценной бутылки. В первой комнате огонь едва теплился, и Жизлен не подавала признаков жизни. Вероятно, она находилась в спальне. Интересно, ждет ли она его лежа в постели обнаженная, или притаилась за дверью с ножом, чтобы его кастрировать? Николас осторожно приоткрыл дверь. Отсвет пламени упал на ее бледное лицо, и у него не осталось сомнений в том, что она спит глубочайшим сном. Сейчас, когда она лежала посреди широкой постели, натянув одеяло к самому подбородку, ее снова можно было принять за пятнадцатилетнюю девочку. Тогда, давно, он чувствовал себя презренным сатиром, сейчас — похотливым самцом.

Блэкторн попятился и вышел из комнаты. Оставив открытой дверь, он уселся возле огня. Отсюда она была ему хорошо видна, и он убедил себя, что должен следить за ней, чтобы, проснувшись, она не толкнула его в камин, или не совершила чего-то еще не менее зловредного.

Он пил прямо из бутылки, наслаждаясь тем, что крепкая жидкость жжет ему горло, и знал, что лжет сам себе. Он просто хотел посмотреть, как она спит, и представлять себе, что все это происходит тринадцать лет назад, до того, как мир сошел с ума. До того, как он навсегда потерял свою душу.

8

Сэр Энтони Уилтон-Грининг плохо спал. «Корона и вепрь» оказалась совсем недурным пристанищем — кровать была удобной, комната хорошо проветривалась, к тому же здесь имелся очень приличный погреб. В обычное время, проспав всю ночь мертвым сном, он бы проснулся, как всегда, в одиннадцать, чтобы начать новый день.

Но сегодня он не мог позволить себе подобной роскоши. Он должен уехать до рассвета, если не хочет, чтобы Элин отправилась вместе с ним. Нет, разумеется, в том, чтобы взять ее с собой, были неоспоримые преимущества. Надо сказать, что он отнюдь не был уверен, что загадочная Жизлен предпочтет его покровительство чарам Николаса Блэкторна. Допустим, она даже уехала против своей воли, — а он все же был в этом не уверен, — ведь она вполне могла найти общий язык со своим похитителем. Тем более что Николас мог предложить ей тот образ жизни, который мог прельстить ее, а Тони не испытывал ни малейшего интереса к ее загадочной особе. Французские уличные девчонки не в его вкусе, — он окончательно убедился в том, что предпочитает английские розы.

Он был совершенно искренней, убеждая Элин, что никто не узнает, если они уедут вместе. Но уж, взяв ее с собой, он бы позаботился, чтобы все стало известно кому нужно, то есть тому, кто бы вынудил их незамедлительно вступить в брак. Это бы избавило его от множества беспокойств. Элин, несмотря на свой уравновешенный, мягкий характер, была в душе неисправимым романтиком. И, если он хочет жениться на ней, а он все же скорей всего этого хочет, то ему придется пережить период утомительного ухаживания, а вот к этому он совершенно не был готов. Он желал, чтобы его жизнь была приятной и устроенной, преданная и нетребовательная жена, вроде Элин, держала дом в надежных руках, чтобы его владения было кому унаследовать, но чтобы при этом его супружеские обязанности не были чересчур обременительными. Ему было не так легко прийти к выводу, что Элин именно то, что ему требуется, но коль уж решение принято, ничто не должно помешать ему. Однако и излишнее напряжение сил было бы нежелательным.

Да, вынужденная женитьба имеет неоспоримые преимущества, не последним из которых явилось бы чувство вины и благодарности со стороны Элин, которое к тому же удержало бы ее от непомерных требований.

С другой стороны, она ему достаточно мила, чтобы не заставлять ее чувствовать себя виноватой. А кроме того, не исключено, что и ее непомерные притязания могут прийтись ему по вкусу. Нет уж, лучше идти проторенным путем. Отправиться вслед за беглецами, вернуть сюда Жизлен, и, как положено, явиться потом и сделать предложение. Если ж она очень захочет, то он, так и быть, может немного за ней поухаживать. В конце концов у нее такая обворожительная улыбка!

Слуга разбудил Тони в пять утра, час, ужаснее которого не бывает, но принесенный им кувшин портера, а также ломоть ветчины и свежеиспеченный хлеб, немного скрасили это несносное пробуждение. Он закончил свой туалет с неслыханной быстротой, завязал самый скромный галстук и, пока слуга брил его, успел сделать несколько хороших глотков пива, и с тяжким вздохом оглядел начищенные до зеркального блеска гессенские сапоги. Дождь прекратился, но по начинавшему светлеть утреннему небу тянулись облака, из которых в любую минуту снова могло полить. У Тони не было никакого настроения предпринимать увеселительную прогулку в Шотландию. К сожалению, именно туда Николас потащил свою добычу. У него, конечно, не было большого выбора. Если бы Джейсон Харгроув и выздоровел, то на какое-то время дуэлянту все равно было бы лучше исчезнуть из города. Многие относились к Ники терпимо, отдавая должное его обаянию, но в этот раз он зашел слишком далеко, и, скорее всего, у него хватит ума скрыться.

К сожалению, почти все владения Блэкторна ушли за карточные долги. Последним было продано с молотка поместье его дяди Тиздейла, Эмберфилдз, так что осталось только одно небольшое имение в озерном крае, и еще охотничий дом по ту сторону границы, в Шотландии. Судя по тому, что говорили слуги в Энсли-Холле, именно Шотландия и была пунктом назначения беглецов. Скорее всего там чертовски холодно в эту пору, и не с кем провести время. Так что Тони больше всего хотел сейчас добраться туда как можно скорее, забрать Жизлен, независимо от того, хочет она этого или нет, и поспешить назад, в Энсли-Холл.

Разумеется, нельзя не принимать в расчет одного весьма неприятного обстоятельства — с Блэкторна вполне станется вызвать на дуэль и его. Он столько раз дрался, что вполне мог войти во вкус. Правда, Тони надеялся, что ему едва ли захочется убивать второго противника в один и тот месяц.

Экипаж поджидал его у входа. Это была карета Кармайкла, запряженная хорошо откормленными и отдохнувшими лошадьми, а слуга Тони и кучер уже сидели на облучке, поджидая пока он выйдет. Он без удовольствия подумал о том, что ему предстоит трястись по дорогам еще несколько дней, к тому же лишившись общества Элин, но, вздохнув, он смирился и с этим. Если уж заполучить подходящую жену можно только такой ценой, то он готов собой пожертвовать.