Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

За Россию - до конца - Марченко Анатолий Тимофеевич - Страница 18


18
Изменить размер шрифта:

Прибывший к месту событий Алексеев с непривычной суетливостью подошёл к Деникину:

   — Ну, Антон Иванович, принимайте горькое наследство. Помоги вам Бог!

Гибель Корнилова тяжело отозвалась на моральном состоянии армии. В Корнилова верили как в человека, который способен привести армию к победе. Без него армия осиротела, появилась растерянность, многих охватил страх перед будущим. В Деникина ещё не поверили так безоглядно, как в Корнилова. Было много сторонников Маркова как преемника командующего. Но тот, узнав об этих настроениях, построил свой полк и, возвышаясь на коне, сказал твёрдо:

— Армию принял генерал Деникин. Беспокоиться за её судьбу не приходится. Этому человеку я верю больше, чем самому себе!

Деникин штурм Екатеринодара сразу же отменил и отдал приказ: под прикрытием темноты ускоренным маршем оторваться от противника. Предстояло уйти из района с густой сетью железных дорог и сосредоточиться в станице Медведовской.

Мрачные мысли одолевали Деникина. Будущее было покрыто мраком неизвестности. Ни одна победа пока не одержана, не считая мелких успехов.

«Не смогли отбить у большевиков Екатеринодара, а нацелились на Москву!» — с горечью думал Деникин и тут же спешил отбросить от себя мысли, лишавшие его надежды на лучшее: с чувством обречённости можно лишь покончить с собой, а не продолжать борьбу.

И он, слегка ободрённый этой сентенцией, пришпорил коня.

14

Сырая промозглая ночь легла на бескрайнюю степь, по которой шла колонна Добровольческой армии. Как огромный удав, повторяющий все изгибы полевой дороги, она растянулась едва ли не на десять вёрст. И это при том, что по приказу Деникина часть обоза оставили на подступах к Екатеринодару, весь лишний груз побросали. Армия, которая в любой момент могла встретиться с противником и начать бой, имела в своём распоряжении всего три десятка снарядов! В составе колонны находилась батарея из четырёх орудий, пять других были брошены и остались на позициях с выведенными из строя затворами.

Когда колонна достигла окрестностей Медведовской, Деникин собрал всех командиров.

   — Сейчас мы находимся в зоне повышенной опасности, — предупредил он. — Нам предстоит пересечь железную дорогу, которая находится в руках красных. Артиллерия и обоз смогут, как известно, двигаться только через железнодорожный переезд, который хорошо охраняется противником. По данным разведки, которые я только что получил, на станцию должны вот-вот прибыть эшелоны с красной пехотой. Не исключено, что подойдёт и бронепоезд. Главная наша задача — прорваться. Прорваться во что бы то ни стало и сохранить армию. Примите все надлежащие меры, господа, к выполнению этой задачи. В авангарде прошу быть офицерский полк генерала Маркова.

Марков воспринял приказ с обычным воодушевлением.

«Если бы вся армия была такой, как Сергей Леонидович, мы бы справились с любым противником», — подумал Деникин, наблюдая за тем, как Марков вскочил на коня и скрылся в темноте, чтобы приступить к исполнению приказа.

Не прошло и десяти минут, как полк Маркова занял место впереди колонны. Марков напряжённо всматривался в темноту и вдруг увидел неподалёку светящийся огонёк.

Оказалось, что свет исходил от железнодорожной будки. Дверь Маркову открыл насмерть перепуганный сторож.

   — Кто на станции? — с ходу спросил Марков.

Сторож испуганно тряс жиденькой бородкой, в ужасе таращил глаза и молчал.

   — Отвечай!

   — Красные... — прошептал сторож.

   — И сколько их?

   — Много... Не перечесть...

   — Что значит много? Да отвечай быстрее, не трясись, никто тебя не тронет!

   — Аж два эшелона, — всё так же испуганно ответил сторож. — Да ещё бронепоезд...

   — А далеко ли отсюда до станции?

   — Не, недалече, с версту.

   — Телефон есть?

   — Вот туточки.

Марков стремительно прошёл в соседнюю каморку, где на низком столике находился полевой телефон.

   — Соедини меня с дежурным по станции, — приказал Марков.

Сторож соединил и протянул ему трубку.

   — Алло, дежурный? — спросил Марков, стараясь говорить голосом сторожа. — Как на посту, желаете знать? Так это... Как сказать... Ежели с одной стороны поглядеть, так тишь да гладь, а с другой — чёрт его разберёт... Говоришь, пришлёшь к переезду бронепоезд? А посылай, так-то оно будет спокойнее...

Марков вышел из будки и подозвал к себе одного из разведчиков:

   — Скачите к генералу Деникину. Передайте мою просьбу: колонне спешным маршем прибыть к железной дороге и сосредоточиться в двухстах шагах от переезда. Соблюдать полнейшую тишину и скрытность!

Деникин, получив донесение, тут же вместе с Романовским и всем штабом поскакал к Маркову. Генералы, собравшись вместе, быстро разработали план действий.

Сам Антон Иванович о событиях, развернувшихся у станции Медведовская, писал так:

«Через несколько минут со стороны станции показалась какая-то движущаяся громада — бронированный поезд.

Медленно, с закрытыми огнями надвигается на нас; только свет от открытой топки скользит по полотну и заставляет бесшумно отбегать в сторону залёгших возле полотна людей. Поезд уже в нескольких шагах от переезда. У будки все: генерал Алексеев, командующий армией со штабом и генерал Марков. Одна граната, несколько лент пулемёта и... в командном составе армии произошли бы серьёзные перемены.

Марков с нагайкой в руке бросился к паровозу: «Поезд, стой! Раздавишь, сукин сын! Разве не видишь, что свои?!»

Поезд остановился. И пока ошалевший машинист пришёл в себя, Марков выхватил у кого-то из стрелков ручную гранату и бросил её в машину. Мгновенно из всех вагонов открыли по нам сильнейший огонь из ружей и пулемётов. Только с открытых орудийных площадок не успели дать ни одного выстрела.

Между тем Миончинский, молодой полковник, блестящий офицер-артиллерист, продвинул к углу будки орудие и почти в упор под градом пуль навёл его на поезд.

   — Отходи в сторону от поезда, ложись! — раздался громкий голос Маркова. Грянул выстрел, граната ударила в паровоз, и он повалился передней частью на полотно. Другая, третья — по блиндированным вагонам... И тогда со всех сторон бросились к поезду марковцы. С ними их генерал. Стреляли в стенки вагонов, взбирались на крыши, рубили топорами отверстия и сквозь них бросали бомбы, принесли из будки смоляной пакли, и скоро запылали два вагона. Большевики проявили большое мужество и не сдавались: из вагонов шла беспрерывная стрельба. Некоторые выскакивали на плотно и тут же падали на штыки. Было видно, как из горящих вагонов, наполненных удушливым дымом, сквозь пробитый пол обгорелые люди выбрасывались вниз и ползли по полотну.

Скоро всё кончилось. Слышался ещё только треск горящих патронов.

Горячо обнимаю виновника этого горячего дела.

   — Не задет?

   — От большевиков Бог миловал, — улыбнулся Марков. — А вот свои палят как оглашённые. Один выстрел над самым ухом — до сих пор ничего не слышу».

Оказалось, что личный состав бронепоезда состоял из матросов Черноморского флота. Марков был в восторге от их стойкости.

   — Я ценю мужество, пусть даже это мужество проявляет мой враг, — взволнованно говорил он Деникину. — Представляете, ваше превосходительство, у горящего вагона прямо на меня набросился матрос. Хотел прикончить. А одежда на нём горит! Так я, прости меня, Господи, вместо того чтобы всадить в него пулю, бросился сбивать огонь подвернувшейся под руку плащ-палаткой! Вы уж не осуждайте меня, ваше превосходительство! Они ведь тоже люди и тоже исполняют приказ.

   — Смотрите, чтобы такой гуманизм не обернулся против вас, — мягко сказал Деникин. — Мне уже докладывали, как вы трёх раненых пленных отпустили.

   — Виноват, — смутился Марков. — Но посудите сами, ваше превосходительство, какой вред могут принести нам тяжелораненые красные?

   — Нам вот предстоит оставить своих раненых, — сказал Деникин. — Что будет с ними? Если бы я был ранен и знал, что меня оставляют, — предпочёл бы застрелиться.