Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Дым и зеркала (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна - Страница 7


7
Изменить размер шрифта:

— О! Нет, спасибо… извините… спасибо… нет необходимости, — забормотали деморализованные туристы.

— Как скажете, — пожала плечами я. — Хорошего отдыха, — кивнув туристам, я улыбнулась, еле заметно подмигнула с трудом прячущему улыбку проводнику и отправилась дальше своим путём. Мне кажется, проводник всё-таки заметил на моей руке кольцо мага-Иллюзиониста.

Наверное, нехорошо это, но я чувствовала мелочное удовлетворение от неожиданной встречи и того, как удалось щёлкнуть сионцев по носу.

Дальше дорога до дома Пира проходила без каких-либо трудностей и приключений, в охотку. Жара к вечеру несколько спала, и уже не было ощущения, что заходишь в печь или жерло вулкана. Я потому и предпочла прогуляться пешком.

Размеренный ход событий нарушился уже на пороге дома наставника. Захлопнутая дверь открывалась наружу, а руки мои были заняты. Отчего-то не догадавшись поставить свою ношу на землю, я, балансируя на одной ножке, пыталась пристроить на приподнятом бедре оба кувшина, чтобы повернуть ручку. И как раз в этот момент у меня за спиной раздался тихий, жутковато-хриплый голос.

— Вам помочь?

Естественно, от неожиданности я дёрнулась и заметалась, пытаясь удержать вёрткие кувшины. И не удержала бы, но обладатель так напугавшего меня голоса оказался достаточно прытким, чтобы спасти один из сосудов от падения, а второй я крепко сжала в охапке.

— Спасибо, — облегчённо вздохнула я, когда незнакомец выпрямился, и я смогла его разглядеть.

И замерла, не в силах ни вдохнуть ни выдохнуть.

Я знала эти глаза. Карие, тёмные, с лёгким прищуром, под нахмуренными бровями.

Тяжёлая челюсть, чуть кривоватый нос, тонкие суровые губы.

Короткие совершенно чёрные волосы.

На меня смотрела картинка десятилетней давности. Пропал без вести. Признан погибшим. Награждён посмертно…

Я тогда рыдала два дня. Полгода с замиранием сердца ждала каждой новой газеты, ещё какое-то время всё никак не могла поверить, что он действительно умер.

Я умудрилась по-настоящему влюбиться в портрет незнакомого мага в газете.

Молодые маги, примерно с тринадцати лет до шестнадцати, очень эмоционально нестабильны; куда больше, чем обыкновенные подростки. Особенно, девушки. Особенно, Иллюзионисты. Но этой своей неожиданной любовью я умудрилась удивить даже многое повидавшего Пира, тогда ещё, конечно, бывшего никаким не Пиром, а очень даже наставником мастером Мерт-ай-Таллером.

Ту любовь я пережила очень болезненно, и с тех пор принципиально перестала читать газеты. Впрочем, с остальными влюблённостями мне везло не больше, если даже не меньше; штабс-капитан царской армии хотя бы ничем, кроме собственной смерти, меня не обидел.

Я вдруг вновь почувствовала себя пятнадцатилетней девочкой, наткнувшейся в кабинете наставника на открытый разворот газеты и замершей над плохого качества изображением, с которого на меня смотрели проницательные глаза и хмурились тёмные брови.

— Госпожа, вы в порядке? — вскинуло брови материализовавшееся воспоминание, махнув у меня перед лицом рукой. От признания наличия галлюцинаций и неизбежной в связи с ним панической атаки (видения у Иллюзиониста — это очень плохой знак) меня спас кувшин и мысль о том, что он остался цел, а если бы это была галлюцинация — непременно разбился. К счастью, дальше цепочка мыслей выстроиться не успела, а то я бы додумалась, что и кувшин на самом деле разбился, а я не заметила, или и вовсе никакого кувшина не было…

Стоило немного отойти от шока, и страх отступил окончательно: нашлись отличия той картинки и сегодняшнего видения. Видение было старше, у видения на лице появились преждевременные морщины, шею пересекал жутковатого вида шрам, да и одето видение было по-другому. Вместо военной формы — чёрные брюки с тяжёлым ремнём, свободная чёрная же рубашка, высокие ботинки на шнурках и, разумеется, неразлучный с Разрушителями металл. Даже на вид тяжёлые широкие браслеты, больше похожие на наручи старинных доспехов, массивная пряжка, заклёпки на ремне, несколько висящих на боку цепей, виднеющаяся в расстегнутом вороте цепь на шее.

«Как ему только не жарко в чёрном?» — подумала я и рассеянно протянула руку, чтобы коснуться его плеча и убедиться, что штабс-капитан Зирц-ай-Реттер материален.

Впрочем, тот оказался быстрее. Кажется, он решил, что я собираюсь упасть в обморок, и поспешил придержать меня за плечи, заодно отодвигая от двери и открывая её. Мужчина удерживал кувшин за горлышко, и ему вполне хватало длины пальцев, чтобы повернуть ручку и потянуть дверь на себя.

В этот момент я, наконец, совершенно очнулась и выдохнула:

— Нет, всё в порядке, господин, я от неожиданности.

— Прошу, — отпустив мои плечи, он сделал приглашающий жест рукой в сторону дверного проёма.

Я вцепилась в кувшин обеими руками, прижала его к себе и, не оборачиваясь, двинулась вперёд, не сразу сообразив, что Пир поставил стены. Сквозь одну из которых я и проскочила.

— О, а вот и Лейла, — радостно провозгласил Фрей и кинулся ко мне обниматься.

— Привет, — машинально поздоровалась я, отвечая на объятья. — Пир, а я сейчас на входе…

— Здравствуй, Пир, — прерывал меня всё тот же тихий хриплый голос.

Наставник, обернувшись к вошедшему, так и замер с не донесённой до рта кружкой.

— Гор?! — недоверчиво воскликнул наставник. — Да неужели ты наконец-то решился?!

— Вечер вот свободный выдался, решил заглянуть, — нервно дёрнул головой Разрушитель. — Но, вижу, не вовремя, у тебя гости. Я потом зайду, — он чуть улыбнулся уголками губ.

— Нет, постой! — засуетился, подскакивая с места, наставник. — Я уж и надеяться перестал, что ты соберёшься, наконец, с силами! Что мне тебя, ещё пять лет ждать? Садись, не съедят тебя мои ученики, — и он, схватив гостя за предплечье, подтащил его к низкому столику, вокруг которого на подушках сидели мои друзья, в полном недоумении переглядывавшиеся между собой. — Ребята, знакомьтесь. Дагор, мой, пожалуй, первый в этой жизни кровник, — с шальной, какой-то диковатой улыбкой отрекомендовал Пир. — Гор, а это мои ученики и друзья; Данах, Фарха, Бьорн, Хаарам, — представил он сидящих на полу. — Девушку, с которой ты столкнулся в дверях, зовут Лейла, а рядом с ней — Фрей.

— Да… Очень приятно, — тихо ответил он, неловко усаживаясь на циновки рядом с хозяином дома.

Поначалу чувствовалась определённая натянутость. Все настороженно косились на незнакомца, я с недоумением поглядывала ещё и на Пира, очень желая задать ему пару вопросов наедине. Дагор угрюмо молчал, попивая броженицу из предложенного стакана, и глядел куда-то в пространство, а, скорее, в себя. Пир натужно пытался разрядить обстановку, но получалось плохо.

В итоге, всех спас, как и ожидалось, Фрей, наш незаменимый балагур. Он вовлёк в оживлённый спор Хаарама, традиционно принялся донимать Фарху. Естественно, Пир тотчас подключился; он всегда сердился на своего несерьёзного воспитанника за подобное поведение в отношении девушки. Все, кроме Фархи, догадывались или точно знали, что Фрей безнадёжно влюблён в черноокую целительницу лет с пятнадцати. Та же искренне полагала, что Иллюзионист играет в чувства, и на серьёзность не способен по определению.

Главным же недостатком Фрея Шор-ай-Трайна и препятствием на пути к сердцу нашей прекрасной Целительницы была несдержанность в вопросе общения с противоположным полом. Природа наградила его весьма обаятельной и симпатичной наружностью, а ещё — великолепно подвешенным языком, так что от недостатка женского внимания он не страдал никогда. Фрей любит поддеть окружающих, порой заигрывается и не может остановиться, не чувствуя границы между шуткой и издевательством. Впрочем, на шутки и симметричные ответы в свой адрес реагирует с восторгом, радуясь возможности поупражняться в остроумии. Если собеседнику удаётся поставить его на место так, что ему нечего ответить, преисполняется к нему громадного уважения, но такое мало кому удаётся. Впрочем, когда Фрей не заигрывается, он представляет собой почти идеального друга. Умеет выслушать, дать толковый и дельный совет, всегда поддержит и словом, и делом. При общей феноменальной болтливости никогда не разглашает чужих секретов и является, как ни странно, довольно скрытным человеком. Порой бывает злопамятен, в основном, к тем людям, которые обижают близких ему людей.