Дым и зеркала (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна - Страница 49

Плюсом выбранного маршрута являлось также и то обстоятельство, что обитал Хмер-ай-Моран на другом конце города, и за время дороги я мог немного привести в порядок собственные мысли. Потому что вчера вечером я на такой подвиг оказался не способен, не помог даже холодный душ. А сегодня, несмотря на тяжёлое пробуждение, голова после кофе несколько прояснилась.

Закономерно, что выжившие из числа вчерашних наёмников, покушавшихся на жизнь госпожи Шаль-ай-Грас, ничего толком не сказали. Большинство просто не знали, а главный просто отказывался говорить. Даже под пыткой. И, — это было видно по его глазам, — дальнейший допрос представлялся мне совершенно бессмысленным. Назир Шей-ай-Имер, начальник Царской охранки, лично проводивший дознание, попытался доказать мне, ссылаясь на собственный опыт, что нужно лишь немного поднажать. Но очень быстро вспомнил про мой опыт, и оставил задержанного в покое.

Не знаю, понял ли он сам то, что понял из этого эпизода я. Мне кажется, должен был; Назир хоть и безжалостная сволочь, а далеко не дурак.

Так не держатся за деньги. Те, кто шёл на преступление за деньги, готовы были признаться в чём угодно, да только ничего не знали, а вот этот… Он не был похож на запуганного или загнанного в угол человека, которого шантажируют жизнью близких, как не походил на безумца или психопата. Так держатся за принципы, за долг, за честь и «своих». За то, во что верят.

Что касается проверки его ближайшего окружения и знакомств, это ничего не дало. Бывший солдат, он работал учителем фехтования, владел не только саблей, но ещё и рапирой, и боем на ножах. Жил замкнуто, одиноко; жена с дочерью погибли много лет назад во время войны. Ничего конкретного или подозрительного раскопать в его прошлом не удалось.

Сказать, что всё это настораживало, — значит, не сказать ничего. Это было, мягко говоря, нестандартное поведение для члена преступной группы. Нет, это был достойный уважения солдат, выполняющий свой долг. Вот только перед кем? Если перед отдельным человеком, которому он многим обязан, это одно. А если не перед одним? Если это долг перед настоящей его родиной? Или перед собственной совестью, утверждающей, что эти его действия — во имя чьего-то блага? А ещё ведь мотивом может быть месть или расплата за близких людей.

Проще говоря, а если это заговор?

И уж не жертвой ли этого же заговора стал Тай-ай-Арсель? Да, он был редкостной дрянью; но дрянью хитрой, умной и очень осторожной. В чём-то, может быть, даже гениальной. И он был очень близок ко дну столичного общества, был в курсе всех основных событий и течений. Могли ли его устранить именно по этой причине?

Могли. Но тогда непонятна история с магистром Шаль-ай-Грас и с завещанием на её имя. С этой девочкой вообще всё непонятно.

Вопрос первый. Кому и почему помешали родители Лейлы. Точнее, надо полагать, помешала мать, а остальные попались под горячую руку. Вот, кстати, именно личностями этих родителей и следовало заняться после визита к Тахиру. Халим, думаю, уже должен был найти хоть что-то; зная имя, возраст и то, что рассказал великий Целитель о Базиле Тамир-ай-Ашес, не так-то сложно было это сделать.

Вопрос второй. Связан ли с этой историей Юнус Амар-ай-Шрус, или он просто решил удовлетворить собственные потребности за счёт симпатичной беззащитной девочки, за которую некому заступиться? Пожалуй, разъяснения относительно личности этого Владыки Иллюзий следовало начать с вопросов Пиру. И про Базилу заодно спросить. Она ведь была примерно его возраста, он не мог её не знать. Пожалуй, да, проще начать именно с кровника: дом Пирлана практически по дороге от Тахира, надо заехать сначала к нему, если он, конечно, не убежал к своим ученикам.

Третий вопрос, если смотреть в хронологическом порядке: почему именно Лейлу выбрали в качестве «возлюбленной» для дора Керца? Зачем вообще вся эта история с газетами? Есть ли связь с каким-то из первых двух вопросов, или госпожа магистр просто показалась достаточно безобидной и подходящей мишенью, как не состоящая в Доме сильная Иллюзионистка без влиятельных покровителей?

Но ведь покровитель у неё есть. Мог ли тот, кто её выбирал, не знать о кровной связи с сыном генерал-лейтенанта Оллана Берггарена? Истинная личность Хаарама неизвестна даже его кровникам, а вот молодого Берггарена сложно не заметить. Значит, либо не посчитали существенным, что глупо, если они хоть что-то знали про генерала, либо пошли на этот риск сознательно. Считали, что его вмешательство уже не поможет? Вероятно. Потому что генерал — талантливый стратег, но он старается держаться подальше от дворцовых интриг, а интриговать против него — гиблое дело. Пытались таким образом бросить тень на репутацию Оллана? Если только в качестве мелкой дополнительной пакости, потому что даже если бы Лейла оказалась замешана в заговоре против короны, ничем особенным генералу это бы не грозило. Ведь его покровительство гарантировало только установление истины; он бы не стал укрывать изменницу, долг перед царём и Родиной — превыше всего.

Дальше вопросов был целый воз.

Участвовал ли дор Керц в создании легенды о собственной влюблённости? Пропустить он её точно не мог, это не витающая в облаках и мечтающая стать незаметной для сильных мира сего Иллюзионистка, избегающая газет.

И, кстати, ещё одно соображение о той статье; тот, кто был её инициатором, очень хорошо знал и Лейлу, и её ближайшее окружение, раз был точно уверен, что прежде времени Иллюзионистка об этой «интрижке» не узнает. Или для него это не имело значения? Ничего не понимаю.

Действительно ли Тай-ай-Арсель сам написал завещание на её имя? Создание подделки такого качества пусть и затруднительно, но возможно. И он ли нанимал госпожу магистра? Уж не потому ли пропали копии контракта, что подпись на них стояла не настоящая?

В общем, получаются две основных версии гибели дора Керца и несколько побочных.

Он мог изначально быть целью интриги, но тогда непонятно, почему не пожелал познакомиться со своей «невестой». Или он мог сам наткнуться на серьёзный заговор, и спровоцировать их вот таким образом, но не рассчитать сил; что тоже очень на него не похоже, но имеет право на жизнь. Это всё разновидности версии «хороший дор Керц», которая, честно говоря, представлялась мне весьма сомнительной, принимая во внимание всё, что я знал об этом человеке.

Я никогда не верил в исправление и раскаяние негодяев. Раскаиваться может человек, совершивший преступление случайно, по недосмотру, по наивности или разгильдяйству. В благородство Дайрона Тай-ай-Арселя я не поверю никогда. Поэтому первую версию я хоть и держал в памяти, но всерьёз не рассматривал.

Вторая же версия, с «плохим дором Керцем», начиналась с того, что Тай-ай-Арсель был участником заговора. И дальше он либо надоел своим подельникам, и его устранили, либо пытался инсценировать собственную смерть, но кто-то решил воспользоваться случаем, и в самом деле прирезал ненавистного дора.

Поэтому главным вопросом был всё-таки не мотив убийства дора Керца, а причина, по которой его пытались повесить именно на магистра Шаль-ай-Грас, тем более — повесить столь неубедительно.

Впрочем, нет, я слишком предвзят. Как раз наоборот, подстава довольно аккуратная. Косвенные доказательства виновности Иллюзионистки, мотив и возможность. И ни одного весомого доказательства её невиновности, кроме моей собственной уверенности, которую к делу не подошьёшь. Боги с ней, с моей уверенностью! Я бы ей не доверял, и всё равно продолжал подозревать Лейлу, потому что логика подсказывала: вероятность её участия слишком велика, чтобы пренебрегать ей. А кто-то менее дотошный мог бы посчитать эти обстоятельства достаточными.

Слово Его Величества. Вот он, непререкаемый и неоспоримый аргумент. Но много ли людей знают, насколько на самом деле проницателен наш царь? Не думаю. Людям свойственна самонадеянность, и они вполне могли недооценить как упрямую любознательность Его Величества, непременно возжелавшего пообщаться с наследницей доррата Керц, так и его способность читать в душах. Он ведь действительно редко настолько глубоко заглядывает в людей, это слишком неприятная процедура для регулярного и частого применения. А Лейлу он буквально вывернул наизнанку и прошёлся по самому потаённому. Он очень хотел знать, виновата она или нет, и никакая клятва не могла остановить царского любопытства.