Дым и зеркала (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна - Страница 32

Против ожидания, Разрушитель в ответ на такое заявление лишь пожал плечами и поднялся.

— Доброй ночи, Лейла, — обозначив короткий поклон и даже не глянув в сторону Целителя, он ушёл.

— Доброй ночи, — запоздало кивнула я уже его спине.

— Ну вот, а теперь, без лишних ушей, поговорим серьёзно, — Целитель покинул стол и присел рядом со мной. — Иди сюда, — пробормотал он, аккуратно привлекая меня в объятья. Почему-то сразу стало легче и спокойней, как тогда с Дагором. Нет, нельзя думать об этом человеке! Не сейчас, сначала надо успокоиться и взять себя в руки. — Ты догадываешься, о чём я хочу с тобой поговорить?

— Вы…

— Ты. Я вообще не люблю, когда мне выкают, а мы с тобой теперь кровники. Извини, что не спросил твоего мнения, но это было единственное средство, которое пришло мне в голову в тот момент. Иначе я бы тебя не вытянул, — спокойно и без прежней язвительности проговорил мужчина, вновь возвращаюсь к тому облику, который продемонстрировал мне при первом знакомстве.

— Нет, я не против, что ты, спасибо, — торопливо проговорила я. — Просто… странно.

— Да понимаю я всё, чужой человек, а кровник — это определённая степень близости. Но у нас, Целителей, такое сплошь и рядом. Эдакое последнее средство, прибегнуть к которому или нет каждый решает для себя в каждой новой ситуации.

— Дагор тоже твой кровник?

— Вот ещё, только Разрушителя мне не хватало для полного счастья, — он шумно фыркнул. — Да там и проку бы не было, только заработал бы себе лишних проблем.

— А трусливая Иллюзионистка, стало быть, нужна?

— Нет. Нужна очень, прямо таки фантастически талантливая симпатичная молоденькая девушка, способная противопоставить всему миру свою веру и победить. А страхи… про них-то я и хотел поговорить. Пришло время с ними встретиться. Я не могу волшебным образом помочь тебе научиться доверию и найти ориентиры в жизни, а вот победить ещё несколько не дающих тебе спокойно жить проблем мы совместными усилиями сможем. Особенно сейчас, когда в тебе уже нет этого разрушительского самоуничтожения. Пакостная штука, прямо скажем, — он вздохнул.

— Зачем тебе это?

— Влюбился, — беспечно пожал плечами Тар. С улыбкой оглядел озадаченно-недоверчивое выражение моего лица, поднятого с его собственного плеча. — Не веришь? Ну, в общем-то, правильно делаешь. Я Целитель, а мы не можем пройти мимо человека, если чувствуем, что ему очень нужна наша помощь, и что мы действительно можем помочь. Ну, то есть, иногда проходим, но это неприятно и неправильно, и нужно иметь определённый стимул, чтобы так поступить. В твоём же случае мне даже сознательно очень хочется помочь. Как минимум потому, что ты действительно очень мучаешься, причём мучаешься всё больше по вине окружающих, а не за собственные поступки.

— Фарха тоже никогда не могла пройти ни мимо птицы с перебитым крылом, ни мимо ребёнка с разбитой коленкой, всегда всем помочь пыталась…

— А Фарха это…?

— Фарха Нам-ай-Камар, моя кровница. Она Целитель.

— Вот как, — с непонятной интонацией протянул он. — По-моему, Кер-ай-Аттар заслужил хорошую взбучку.

— А кто это?

— Это наставник твоей кровницы.

— Ты её знаешь?! — опешила я. — За что взбучку?

— Наслышан, хорошая девочка. А взбучку за то, что тебя проглядела, будучи твоей кровницей. Это почти преступление против дара, Лейла, и сейчас в этом виноват только её наставник, халатно подошедший к своим обязанностям. Ещё испортит девочку! Завтра надо будет его навестить.

— Подожди, — вспомнив пару вскользь брошенных фраз подруги, я торопливо отстранилась, внимательно глядя на мужчину. — Но её наставник — главный Целитель центрального госпиталя, как ты можешь ему устроить взбучку?!

— Во-первых, не всего госпиталя, а всего лишь одного из отделений, — невозмутимо поправил меня мужчина. — А, во-вторых, сколько мне лет, по-твоему, и кто я?

— Военный Целитель, — неуверенно предположила я, чувствуя подвох и понимая, что вряд ли угадаю правильный ответ. — Лет тридцать, может, немного больше.

— Приятно, конечно, что я так хорошо сохранился, но… — он усмехнулся. — Лейла, меня зовут Тахир Хмер-ай-Моран, мне без малого четыреста пятьдесят лет, и я один из Владык Исцеления.

Судя по весёлой улыбке, выражение моего лица его порадовало. Но мне сейчас было не до насмешки в глазах мужчины…

— Тот самый Моран?!

— Какой? — с дурашливым кокетством уточнил он.

— Бессмертный. У которого сам Караванщик в должниках ходит и списки утверждает, — машинально повторила я главную сплетню про Тахира, недоверчиво разглядывая его. Вот этот молодой мужчина с мальчишеской улыбкой и сияющими глазами — тот самый Моран, которого почитают как последнюю надежду умирающих?! И вот он, собственной персоной, выкроил время, чтобы посмотреть на меня, спас мне жизнь, стал моим кровником, планирует помочь мне с остальными проблемами, и… сидит рядом со мной на диване, заботливо меня обнимая?!

— А, да, тот, — рассмеялся он. — Да не волнуйся ты так, иди сюда, — и он вновь притянул меня к себе в охапку. Кажется, он точно знал, что меня подобный тактильный контакт успокаивает, и вовсю пользовался этим знанием. — Не бойся. Если бы я был занудой и зазнайкой, никогда бы не дожил до таких лет. Знаешь, от чего зависит, сколько живёт маг? От образа жизни и, вернее, образа магической деятельности. Сила не гарантирует долгой жизни, поверь мне. Маг жив, молод и силён ровно до тех пор, пока он правильно использует свой дар. Целитель должен помогать именно тому, кому он действительно нужен, а не тому, кто больше заплатит. Разрушитель не должен превращаться в бездушную машину, разрушение чего-то должно всегда сопровождаться надеждой, что на месте сгоревшего леса встанут молодые деревья. Поэтому лучшие из них держатся за свои живые эмоции: понимают. Они вообще самые разумные из всех магов, кто бы там что ни говорил; от этого, наверное, и страдают. Материалист должен дарить и оберегать жизнь, — людей, скота, посевов, да даже металла и камня, — и лишь пока он делает то, что делает, с душой, она у него есть.

— А Иллюзионисты?

— Иллюзионисты… — он почему-то запнулся и, как мне показалось, помрачнел, но отстраняться и проверять я не стала. — Иллюзионисты должны верить в чудеса. И совершать их. Светлые добрые чудеса. Во всех Домах есть люди, забывшие о своём настоящем предназначении. А в вашем Доме, боюсь, о нём вообще мало кто помнит. А, самое главное, они прививают это незнание ученикам, делая из потенциальных чудотворцев балаганных шутов и лицемеров. Я потому так за тебя и уцепился, и, хочешь ты того или нет, от моего внимания ты не спрячешься. Слишком давно я не встречал Иллюзионистов, способных на настоящее чудо. А то, что ты заставила этого упрямца выжить, действительно настоящее чудо. Не бойся, он не будет обвинять тебя в своих страданиях, и ты не обвиняй. Он всегда боролся до конца, а ты просто дала ему такую возможность, за что я тебе очень благодарен. Я, если угодно, коллекционирую вот такие великолепные образцы правильного использования дара, и стараюсь по мере сил заботиться о таких людях. А Дагор — почти такой же умница, как ты. Даже потеряв эмоции, он не потерял совесть. Лишившись всяких чувств и стремлений, он всё равно не свернул на простейший путь холодной логики, пытаясь поступать так, как того требовала совесть и человечность. Не всегда успешно, но эти два чувства очень сложно скопировать только по памяти, используя одну лишь логику. Достойна уважения хотя бы попытка, а у него ведь неплохо получалось. Но теперь, надеюсь, он тоже пойдёт на поправку. Вместе с тобой.

— Мы будем… прямо сейчас? — опасливо спросила я.

— Раньше сядешь — раньше выйдешь, — хмыкнул Целитель. — Только нам бы лучше в спальню пройти, так что показывай дорогу, — и, поднявшись с дивана, он легко подхватил меня на руки.

Сроду никто на руках не носил, а тут за один день уже второй посторонний симпатичный мужчина.

Надо ведь искать положительные стороны во всём, да?