У удачи два лица (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна - Страница 32

— А в остальное время, свободное от вершения судеб, он чем занимается? — полюбопытствовал плетущий, кивнув на дверь ванной, из-за которой всё это время доносился шум воды и душераздирающие фальшивые завывания, которые папа зовёт пением. На мамины резонные возражения, что это не пение, а издевательство (это я ещё смягчаю, обычно она употребляет иные выражения), он советует всем заткнуть уши, потому что у него, мол, душа поёт. Как умеет, так и поёт; какой с неё, нематериальной, спрос! — Непонятно, как он это проклятье учуял. И зачем меня обнюхивал.

— В свободное от массовых убийств время он работает особым курьером при главе клана, — хихикнула я. — Ещё если надо что-то или кого-то найти, он тоже незаменим, потому что игнорирует любые защиты. Ну, и вообще у него какая-то собственная специфическая магия, я плохо понимаю, что он может, а что — нет. Мне кажется, может он почти всё, но не всё из этого ему разрешено. А обнюхивал… Ну, чтобы запомнить и в случае чего иметь возможность найти. Он всегда так делает с новыми в окружении драконами. Предваряя твой следующий вопрос, — его все рано или поздно задаюсь, — выглядит он так всегда. Сегодня ещё странно гармонично одет; видимо, мама помогала. Понимаешь, он страдает дальтонизмом, но не желает это признавать, — по секрету поделилась я. — Одежда ещё ладно, вот его причёски иногда здорово шокируют. Видимо, сейчас он просто устал от какого-то очередного экзотического облика, и решил всё это сбрить к Дракону под хвост.

Папа своей наружностью действительно впечатлял. Драконы, конечно, любят яркие цвета и смелые сочетания, но отцовское альтернативное цветовосприятие, талант подбирать самые жуткие сочетания и нежная любовь ко всевозможным узорам доводят всё это до абсурда.

Но цвет — это ещё не самое страшное, даже с учётом причёсок. Более того, безумные расцветки обычно несколько оттеняют всю остальную его наружность, и сглаживают впечатление. Сейчас «преследующих» всего двое, и на фоне второго, приходящегося мне троюродным братом, отец выглядит даже безобидно и мило.

Самое страшное в этих драконах — взгляд. Даже когда он совершенно спокоен и умиротворён, из выразительных ярко-голубых глаз истинного Таюра смотрит всезнающая безжалостная и лишённая всякого намёка на чувства Мудрость. Но понять это довольно сложно; большинству его взгляд кажется взглядом маньяка. Абсолютное знание лежит очень близко с сумасшествием, не зря же все гении кажутся окружающим безумцами.

Валендир, тот самый второй, выглядит куда страшнее отца; он питает странную любовь к чёрному цвету, и в сочетании со светлой кожей эта любовь делает его похожим на Стервятника во плоти: худощавый, немного сутулый, с промораживающим до костей взглядом… Нет, определённо, папа в сравнении с ним — воплощённое обаяние!

— Кай, а что папа говорил про мою смерть? — нахмурившись, уточнила я. — Только, прежде чем ответить, имей в виду: если мастера зеркал не врут потому, что не хотят, то он просто физически не способен солгать. Его устами говорит Дракон.

— Если сам Дракон, где уж мне юлить, — криво усмехнулся он. — Я не хотел тебе этого говорить, но когда тебя ко мне принесли, ты в самом деле уже была мертва.

— Вот это да, — я зябко поёжилась. — Ты и покойника можешь оживить?!

— Не всегда, — поморщился он. — Вернее, иногда. Это довольно рискованный шаг; если воля исцеляемого к жизни окажется недостаточной, уходят оба. Нужно очень твёрдо понимать, на что ты готов пойти.

— И ты вот так рисковал ради подозрительной посторонней девчонки, которую видел первый раз в жизни?! — вытаращилась я на него почти в ужасе.

— Не посторонней, — со странной усмешкой качнул головой он, глядя прямо перед собой куда-то в неведомые дали.

— Кай! — окликнула его я, потеребив за плечо.

— Ты очень красивая, — ответил он, фокусируя взгляд на мне. Одной рукой осторожно обнял, а второй — обхватил лицо, легонько погладил большим пальцем по щеке, внимательно глядя в глаза. — Ты походила на бабочку со сломанными крыльями; маленький, хрупкий и невероятно яркий живой огонёк. Показалось ужасно несправедливым, что мы все продолжаем жить — а ты почему-то нет. Так что я решил рискнуть. В конце концов, смерти я ждал с надеждой, а тут в крайнем случае был повод умереть достойно. А получается, я не только тебя, но и себя спас, — усмехнулся он.

— Балбес, — проворчала я, шмыгнув носом. И, чтобы не расплакаться, обняла мужчину за плечи и поспешила завершить разговор поцелуем.

Который, впрочем, кончился, не успев толком начаться.

— Вот же молодёжь, — ехидно хмыкнул отец с порога. Непосредственный родитель сразу почувствовал себя как дома, поэтому из ванной выбрался в одном полотенце на бёдрах. Пособие по анатомии наше ходячее; папа всегда был настолько худой, что уже тощий, и это несмотря на весьма здоровый аппетит. С учётом даже для дракона невысокого роста, выглядел Ванлар Таюр более чем несерьёзно. — Только отвернёшься, уже целуются! Нет, я-то против ничего не имею, но сначала — жениться!

— Папа! — возмущённо ахнула я. — Какое «жениться», ты о чём?!

— Обычное, — он невозмутимо пожал плечами. — Или жениться, или вон пошёл из комнаты моей дочери.

— Ты просто читаешь мои мысли, — хмыкнул Кай, покрепче прижимая меня к своему боку. — Можно прямо сейчас!

— Ишь, шустрый какой, — с явным одобрением протянул отец. — Нет, прямо сейчас нельзя, мама нам этого не простит.

— Мужчины, да вы обалдели?! — наконец, сумела справиться с шоком я. — А меня спросить?!

— А ты что, против? — вкрадчиво уточнил отец. И выражение лица настолько ехидное, что так и подмывает сказать в ответ какую-нибудь гадость, просто назло. Остановило меня от этого необдуманного шага простое понимание: отца обмануть невозможно, даже если очень стараться.

— По сути у меня возражений нет, у меня претензии к форме подачи сообщения! — проворчала я. — Что за ультиматумы?! Да и вообще всё как-то внезапно.

— Внезапно? — насмешливо хмыкнул Кай, после чего, посерьёзнев, тихо веско проговорил. — Если бы я посмел, я бы на шаг не отходил от тебя с того самого первого разговора. И по поводу формы я тоже согласен, это неправильно. Надо собрать сейчас всех, кто есть в доме, и я официально, при свидетелях и в присутствии Грата, буду просить у твоего отца твоей руки.

— Нет, ну молодец, парень! — расхохотался отец. — Не зря ты мне сразу понравился! Пойдём, посмотрю на живых оборотней, надо же в лицо знать будущую родню! — оживился он, направляясь к двери.

— Папа, ты ничего не забыл?! — окликнула я его, едва поборов желание промолчать и не вмешиваться.

— А что такое? — уже вцепившись в ручку двери, обернулся он.

— Ты босиком и в полотенце, — пояснила я. — А тут, между прочим, присутствуют посторонние женщины и дети!

— О! — глубокомысленно изрёк отец, окидывая себя взглядом. — А я как-то не сообразил. Придётся ждать, пока одежда высохнет, я её простирнул на всякий случай.

— Я попробую найти что-нибудь подходящее, — проговорил Кай, с неохотой выпуская меня из объятий и с сомнением разглядывая щуплое теловычитание будущего тестя. Пожалуй, да, тут только детские вещи и подойдут!

Стоило двери закрыться, отец плюхнулся на кровать рядом со мной.

— Ну, чего нос повесила? — полюбопытствовал он. — Или я ошибаюсь, и мальчик этот тебе не нравится?

— В том-то и дело, что нравится, — скривилась я. — Впервые в жизни появилась возможность немного побыть самостоятельной, самой принимать решения, а тут опять появился ты и устроил всё так, как ты считаешь нужным. Я, конечно, рада тебя видеть и понимаю, что ты действуешь из лучших побуждений, но прыгать от счастья как-то не тянет, извини. Кай замечательный, но вот так сразу замуж — это немного слишком; я знаю его несколько дней, и большую часть этого времени он меня избегал. И вообще, сейчас из-за твоего поступка у меня складывается впечатление, что он согласился не то от неожиданности, не то с перепугу.

— Прости, — через несколько секунд пробормотал папа, обнимая меня за плечи. — Я постоянно забываю, что окружающие этого не видят. Ну, того, как будет правильно.