Красив и очень опасен - Стюарт Энн - Страница 25

— Почему бы не сказать ему, что вы не станете публиковать его книгу? — прошептала Кэссиди.

— Потому что в первую очередь я бизнесмен, а уже потом его друг, — напыщенно ответил Тилл. — А за этой книгой наверняка выстроятся длиннющие очереди.

Ричард Тьернан устроился по соседству с Марком и молча, с каменным лицом выслушивал адвоката, оживленно нашептывавшего ему на ухо. Он сидел напротив генерала Скотта, взиравшего на своего зятя с откровенной злобой и ненавистью. Ричард же невозмутимо смотрел сквозь него, словно не замечая.

Заседание открыл Джером Фабиани, сразу взяв быка за рога.

— Не знаю, чего ради мы здесь собрались, — начал он медоточивым голосом, которым недавно требовал вынесения смертного приговора и который обеспечил ему завидную политическую карьеру. — Суд присяжных уже рассмотрел дело господина Тьернана и признал его виновным. Однако, несмотря на мои протесты, Верховный суд принял его апелляционную жалобу, и вот теперь господин Тьернан волен беспрепятственно разгуливать по улицам Нью-Йорка. Если его уважаемому адвокату требовалось больше времени на подготовку к слушанию, совершенно ни к чему было выпускать подзащитного из Даннеморы. Каждый день пребывания Ричарда Тьернана на свободе несет страшную угрозу для общества. Я не намерен более терпеть и уж тем более потворствовать такому положению дел.

— Любой человек невиновен, Фабиани, пока его вина не доказана, — вмешался Шон.

Фабиани взглянул на писателя с нескрываемым презрением.

— Его вина доказана неопровержимо, мистер О'Рурк, — процедил он. — Когда мы покончим с этим фарсом насчет апелляции, то, надеюсь, власти штата Нью-Йорк выполнят свой долг. И нечего надеяться на такой смехотворный бред, как отмена смертного приговора!

— Меня, признаться, это не беспокоит, — громко заговорил генерал Эмберсон Скотт. — В тюрьме о нем кто-нибудь наверняка позаботится. Если не сокамерник, то любой другой совестливый человек. Даже у самых отпетых мерзавцев есть кодекс чести. Они не пощадят убийцу собственных детей.

Ричард не выказал ни малейших признаков гнева; напротив, на губах его заиграла язвительная усмешка, от которой по спине Кэссиди пробежал холодок. Скотт же, заметив эту ухмылку, как с цепи сорвался. Он вскочил и попытался, перегнувшись через стол, ударить Тьернана. Несколько человек вскочили с мест и с трудом удержали его. Ричард тоже встал, медленно и невозмутимо.

— Совершенно не понимаю, зачем меня вызвали, — произнес он утомленно. — Вы тут и сами обо всем договоритесь. Я пойду прогуляюсь. — Его глаза с вызовом уставились на Кэссиди. — Вы идете?

Кэссиди заколебалась. Мало того, что ей вовсе не хотелось подчиняться его воле, но и покидать эту комнату в обществе человека, способного на столь чудовищные злодеяния, было не очень приятно. Впрочем, в самом ли деле он убийца? Виновен ли он в том, в чем его обвиняют, или является непонятой, загнанной и несправедливо преследуемой жертвой судейского произвола?

Нет, этого гордо возвышавшегося над всеми мужчину язык не повернулся бы назвать жертвой. Не мог он быть жертвой. И тем не менее, как ни мечтала Кэссиди его ослушаться, выбора у нее не было. Мало того, что Шон как полоумный пинал ее под столом, так и самое ее существо стремилось к Тьернану.

Провожаемая взглядами присутствующих, она молча встала и подошла к нему. Одни смотрели на нее с осуждением, другие с недоумением, третьи — с откровенным презрением. И черт с ними, подумала Кэссиди. У нее нет другого выхода. Она сама не бросит этого человека.

Тьернан безмолвствовал, пока они не вышли на улицу. И тут он понесся по улице, словно вышел на финишную прямую. Кэссиди пришлось бежать трусцой, поспевая за ним. Однако просить притормозить она не стала, понимая, что Ричард сейчас избавляется от бесов. Кэссиди твердо решила не отставать от него ни на шаг.

Закончилась гонка в старом баре на Шестьдесят девятой улице.

Несмотря на дневное время, в пропитанном винными парами и дымом сигарет помещении царил полумрак. Тьернан, даже не удосужившись оглянуться, чтобы проверить, следует ли за ним Кэссиди, прямиком прошел в пустующую угловую кабинку. К изумлению Кэссиди, откуда ни возьмись перед ними вырос седовласый бармен со стаканом виски со льдом.

— Что будет пить ваша дама, Ричард?

Тьернан метнул на Кэссиди быстрый взгляд.

— То же, что и я, Эд. Но только не такое крепкое.

Дождавшись, пока бармен удалится, Кэссиди уставилась на Тьернана с нескрываемым изумлением.

— Вы же мне говорили, что ни разу не покидали пределов отцовской квартиры!

Тьернан пожал плечами.

— В кухне, как вам известно, есть запасной выход, — невозмутимо ответил он.

— Мне и в голову не приходило, что кто-то может им пользоваться, — сказала она.

— Напрасно, — ответил Тьернан, откидываясь на спинку дивана и глядя на Кэссиди. — Почему вы пошли со мной?

Поразительное умение задавать вопросы, которые всякий раз ставили ее в тупик!

— Вы же сами мне сказали, — только и нашлась Кэссиди.

— Обычно вы не обращаете внимания на мои слова, — сказал он. — Жалко, я раньше не знал, что вы такая уступчивая. Уж я придумал бы что-нибудь похлеще. Может, вы просто расстегнете эту пуговицу вместо того, чтобы сидеть и крутить ее?

Кэссиди, которая, сама того не замечая, теребила верхнюю пуговицу своего пиджачного костюма, отдернула руку словно ужаленная.

— Не хочу, — выдавила она.

— В баре тепло, вы неслись за мной как угорелая, а вдобавок и застегнуты наглухо, — констатировал Тьернан. — И я сейчас не прошу, а требую. Расстегните эту чертову пуговицу, или я сам ее расстегну!

Бармен поставил перед Кэссиди стакан виски, попрозрачнее, чем у Ричарда, и они остались вдвоем в почти безлюдном баре. Кэссиди подняла руку и расстегнула пуговицу.

— Пить я не хочу.

— Выпейте!

— Не хочу…

— Выпейте, черт побери!

Кэссиди поднесла к губам стакан, сделала крохотный глоток и поморщилась.

— Терпеть не могу ирландское виски.

— Откуда вы знаете, что оно ирландское?

— Я дочь своего отца, — сказала Кэссиди. И тут же добавила: — К сожалению. — Затем все-таки отхлебнула еще виски, чувствуя, как обжигающая жидкость неспешно катится вниз по горлу, спускается в пищевод и обволакивает желудок. Каким-то чудесным образом крепкий напиток снял напряжение и развеял панику, которая зарождалась у Кэссиди в груди.

— Да, это верно, — подтвердил Тьернан, пристально глядя на нее. — Занятное все-таки понятие отцовство. Вам не кажется? Взять, например, вашего отца, который использует свою дочь в собственных корыстных целях и, наплевав на ваше благополучие, приносит в жертву своему непомерно раздутому тщеславию. Или, скажем, генерал Эмберсон Скотт, вся жизнь которого, не считая его военной карьеры, была посвящена безудержному и слепому поклонению его маленькой принцессе. — В голосе Тьернана не слышалось иронии, но отчего-то Кэссиди пробрал страх. Она поспешно глотнула еще виски.

— Ну и, конечно, я, — тем же тоном продолжил Тьернан, задумчиво разглядывая свой стакан с золотистым напитком. — Если верить газетным писакам и Джерому Фабиани, я был настолько занят собственной карьерой и ухлестыванию за юбками, что, если не считать акта зачатия, ровным счетом никак своими детьми не занимался. Разумеется, вплоть до того вечера, когда решил покончить с ними и с их беременной матерью. Не знаю, правда, что думают эти люди по поводу того, куда я дел трупы. Согласно одной точке зрения, они похоронены на заброшенной ферме где-то в Пенсильвании. А в какой-то желтой газетенке предположили даже, что я их съел.

Одним глотком Кэссиди осушила бокал. Она никогда не увлекалась спиртным, а сегодня к тому же почти ничего не ела. Виски ударило в голову. Одуряюще, едва не оглушив.

— Вы… любили их? — спросила она заплетающимся языком, в глубине души сознавая, что не должна ничего говорить. Ей надо собраться с силами и бежать со всех ног куда глаза глядят…

Тьернан устремил на нее скорбный взгляд.