Красив и очень опасен - Стюарт Энн - Страница 1

Энн Стюарт

Красив и очень опасен

Пролог

Безумные сны мучили ее всю ночь. Кровь, блуд, смерть — причудливые и уродливые видения заполонили мозг, ледяными пальцами сжимали горло, не давая дышать. Она пошарила рукой по подушке, но рядом никого не оказалось. Некому было вырвать ее из липких объятий сна, успокоить, объяснить, что это всего лишь кошмар, что из мрака не вынырнет неведомое чудище и не поглотит ее. Никто не мог заставить ее поверить в безмятежное будущее и райские кущи. И тогда она открыла глаза и убедилась: в спальне царили тишина и покой, а за окном кружились снежинки. Слава богу, никто ее не тронет.

Видел сны и он. Лежа на тонком матрасе в тюремной камере, под не умолкавший даже ночью мерный гул. Ему снились зеленые луга и цветы, нежная женщина, манящая к себе; снились свет и радость, безмятежное будущее и райские кущи. Пробудившись от сна в холодном поту, он вновь был один как перст. Вокруг царил кромешный мрак, и в душе его поселилась смерть.

Глава 1

Из статьи в «Нью-Йорк пост»:

«Сегодня днем Ричарда Тьернана, приговоренного к смертной казни за жестокое убийство жены, выпустили из тюрьмы под залог в один миллион долларов.

Невероятно, но залог внес Шон О'Рурк — известный писатель, лауреат Пулитцеровской премии. Несмотря на это, он не устает повторять, что вовсе не вынашивает замысла создания романа, посвященного трагической гибели Дианы Скотт Тьернан, последовавшей пятнадцать месяцев назад. Насколько нам известно, О'Рурк и Ричард Тьернан даже незнакомы.

Общественный обвинитель Джером Фабиани, не скрывавший недовольства по поводу решения судьи, заявил, что, по его мнению, убийца недолго останется на свободе.

Обвинительный приговор уже вынесен, и Тьернану никуда от него не уйти. Мы продолжаем следствие по поводу исчезновения и вероятной гибели обоих его детей, а также нескольких женщин, и не собираемся уступать поле брани без боя.

Ветеран войны в Персидском заливе и национальный герой Соединенных Штатов, генерал в отставке Эмберсон Скотт, выступавший на суде свидетелем против своего зятя, был страшно разгневан, узнав о его освобождении. «В данном случае я выступаю как самый обычный гражданин, который борется за справедливость», — сказал генерал, пытавшийся воспрепятствовать судебному решению.

Согласно постановлению суда, Ричард Тьернан обязан вернуться под судебную юрисдикцию через два месяца. Из зала суда его увез Шон О'Рурк, и в настоящее время местопребывание Тьернана неизвестно.

Шон О'Рурк отказался подтвердить или опровергнуть слухи о том, что получил от некоего издательства миллион долларов в качестве аванса за роман об этом громком преступлении.

Ричард Тьернан приговорен нью-йоркским судом к казни путем инъекции яда; это первый смертный приговор, вынесенный в Нью-Йорке со времени восстановления в нашем штате смертной казни».

Кэссиди Роурки безнадежно опаздывала на встречу с друзьями, и это злило ее. В двадцать семь лет она сумела добиться не только приличного положения, но и обеспечить себе вполне сносную и размеренную жизнь. Работала не покладая рук, однако к числу трудоголиков не относилась, считая вполне достаточным отдавать делу интеллект и энергию. Ее считали надежным и преданным другом, она была всегда готова прийти на помощь, выслушать и утешить попавшую в беду подругу — словом, Кэссиди являла собой образец добропорядочной, славной женщины, которой, к несчастью, довелось иметь скандально знаменитого отца. Она, правда, нашла в себе силы сбежать от богемной жизни и ореола известности, с детства окружавших ее, и перебралась в Балтимор, где стала вести спокойную жизнь, которую многие могли назвать скучной. У нее появились приятные знакомые, работа, которая обеспечивала ее, но не утомляла.

Кэссиди этой жизнью наслаждалась. Она упивалась размеренной монотонностью работы, а неспешное течение безликих будней, лишенных всякой суеты, убаюкивало. Никто не преследовал и не понукал, никто не требовал от нее невозможного. Но вот сейчас, не опрокинь Кэссиди злополучную бутылку «Диет-пепси», из-за чего пришлось спешно переодеваться, она не опаздывала бы на целых десять минут в ресторан, куда ее пригласили Эмми с Джоном. И телефонный звонок уже не застал бы ее дома.

— Кэсс, это я.

Кэссиди не разговаривала с отцом уже несколько месяцев, однако сразу узнала сочный, немного развязный ирландский выговор Шона О'Рурка.

— Привет, Шон, — осторожно ответила она, мгновенно насторожившись. Несомненно, ему опять что-то от нее надо. Так всегда бывало, когда отец звонил, и ей стоило огромных усилий не поддаваться на его уговоры. В противном случае он высасывал ее, как пиявка. — Что тебе нужно?

— Господи, неужели нельзя просто позвонить и поинтересоваться, как поживает моя старшая дочь? Между прочим, я соскучился по тебе, дочка. Сто лет тебя не видел.

— Тебе ведь все некогда, — заметила она.

— Да, работы у меня хватает, — вздохнул Шон. — Новый роман, новые задумки. Жизнь бьет ключом, Кэсс. Скучать не приходится.

— Да, особенно если смакуешь убийства детей, — сухо заметила Кэссиди.

— Ах, я вижу, ты читаешь желтую прессу, — усмехнулся отец. — А я-то думал, ты надежно спряталась от мирской суеты в своей башне из слоновой кости.

— Желтую прессу я, конечно, не читаю, однако в очередях в кассах супермаркета стою. Да и работа в солидном издательстве, согласись, не напоминает жизнь затворника.

— Хоть ты и трудишься во вражеском стане, я рад, что в конечном итоге моя дочь все же пошла по моим стопам, — произнес Шон. — Пусть и не унаследовала мой талант к сочинительству, главное, что ты разделяешь мою любовь к его величеству Слову…

— Извини, Шон, я очень спешу, — нетерпеливо перебила его Кэссиди, зная, что отец способен разглагольствовать едва ли не часами, прежде чем перейти к делу. А в том, что звонил он по делу, никаких сомнений не было.

— Неужто не выкроишь лишней минутки для родного отца? — с напускным огорчением спросил Шон. — В мать пошла. Признайся, это не она тебя подбила…

— Мы уже неделю с ней не разговаривали, — отрезала Кэссиди, теряя терпение.

— Понятно. Это тем более убеждает меня в собственной правоте, — усмехнулся Шон. — Она ведь звонила, чтобы предупредить тебя насчет Ричарда Тьернана, верно? Я ее знаю. Никогда не забуду тот ад, в который она превратила нашу жизнь. Да, наверняка твоя мамочка наплела кучу небылиц про Тьернана. Неужели ты до сих пор веришь ее россказням? Что она тебе наговорила? Что он псих и маньяк, что ему не место среди людей? Или он из тех обаятельных, но жестоких личностей, которые находятся целиком во власти собственных пороков?

— Господи, да с какой стати? — возмутилась Кэссиди. — Похоже, Шон, ты уже вовсю работаешь над новым романом. Между прочим, — мстительно добавила она, — мамочка звонила лишь для того, чтобы поздравить меня с днем рождения.

В трубке воцарилась могильная тишина. Затем послышался сокрушенный голос Шона:

— Никогда не мог запомнить все эти даты, черт побери.

— Знаю, Шон. — Тон Кэссиди смягчился. Все-таки ему опять удалось пробить ее защитную броню. И почему она вечно прощает его, вместо того чтобы хоть разок проучить? — А почему ты считаешь, что мама звонила по поводу Ричарда Тьернана?

— Понятия не имею, — ответил Шон. И тут же голос его потеплел: — Кэсс, солнышко, я очень хочу тебя видеть.

— Зачем?

— Зачем? — эхом откликнулся он. — Я ведь с прошлого лета тебя не видел — с тех пор, как ты в Хэмптон приезжала. Я по тебе соскучился. Годы идут, а я ведь не вечен…

— Оставь это, Шон, — досадливо поморщилась Кэссиди. — Мы виделись на Рождество, и ты это прекрасно помнишь. Да и на немощного старца ты отнюдь не похож, так что смени пластинку. Говори прямо — что тебе от меня нужно?