Мое бумажное счастье (СИ) - Рейш Николь - Страница 36

Я должна предупредить Мила о том, что мы с Кайлом сегодня покинем их дом. Я ужасно не хочу, идти и говорить с ним на эту тему, доказывать, что мне так будет лучше и все такое. Но уйти не попрощавшись, было бы еще хуже.

Уорнера старшего я нашла сидящем у фонтана на третьем этаже. Я подошла к нему и плюхнулась на пол рядом с ним.

– Михаэль сказал, что ты возвращаешься в свою квартиру.

– Да, именно поэтому я пришла.

– Попрощаться?

– Можно и так сказать. Но я же не в другую страну уезжаю, я тут, рядышком. Ты всегда можешь приехать ко мне, позвонить.

– Да. Я знаю, но я так привык к тому, что ты рядом.

– Да, я тоже. Но не забывай, ты скоро вернешься домой, нам надо отвыкать друг от друга. Так будет проще.

– Где ты была раньше, Эмили? Ты наполнила мою жизнь и жизнь всех в этом доме радостью. Нам так не хватало частички света и тепла, а ты сумела нам ее дать. Ты стала для нас родным человеком и мне сложно представить, что тебя не будет в моей жизни.

Я не знаю, что я могу сказать в ответ на его слова, поэтому лишь подвигаюсь поближе и кладу свою голову на его большое, крепкое плечо. Говорят, что семью не выбирают, это не правда, мы выбираем тех, кто становится нашей семьей, хоть и не по крови.

– Я буду скучать по тебе, – единственное, что я могу произнести в водовороте эмоций захлестнувших меня.

– Я тоже, Эмили. Я тоже.

Я не знаю, сколько времени мы так сидели. Казалось, словно время остановилось и нам ни куда не нужно спешить. Шум воды, ели уловимый запах сырой земли и дождя, лишь укутывал нас в кокон спокойствия и умиротворения.

– Какая прелесть, – эхом раздался голос Даниэля, заставив нас вздрогнуть от неожиданности. Он стоял у входа в свою студию, держа в руках какую-то коробку. – Я сейчас расплачусь. – И не дожидаясь какого-либо ответа, вошел в комнату.

– Он когда-нибудь бывает нормальным?

– Реже, чем хотелось бы.

– Я пойду, поговорю с ним.

– Постарайтесь не убить друг друга. А я пойду, найду Кайла, нам надо проверить, безопасна ли твоя квартира.

Я кивнула в знак согласия и направилась в студию Даниэля, мысленно молясь о том, чтобы не убить его во время разговора.

– Эй, тебе нельзя сюда. Я даже Катарину сюда не пускаю, поэтому выйди, пожалуйста.

Даниэль выкладывает содержимое коробки на стол, не обращая на меня никакого внимания. Возле стен стоят стопки картин, на окнах тяжелые шторы приглушающие свет.

Возле окна стоят два кресла, между которыми расположен небольшой кофейный столик. Справа от меня огромный угловой диван, слева стеллаж на всю стену (заставленный реквизитом для рисования) и стол возле которого замер Даниэль. А в середине комнаты стоит мольберт.

Стены отделаны состаренным кирпичом, но не таким красивым, как в квартире Кайла, а вся мебель выдержана в зеленых тонах. Тут достаточно мило.

– Даниэль, перестань, я пришла поговорить с тобой. Не будь идиотом.

– Отлично, после слова «идиот» я так и горю желанием поговорить с тобой. Выйди из комнаты.

– Даниэль.

– Эмили, выйди!

– Я возвращаюсь в квартиру, хотела с тобой попрощаться по нормальному. Но видно нормально ты не умеешь.

– С этим крылатым?

– Его зовут Кайл. И не делай вид, что ты этого не знаешь.

– Ты не должна ему доверять!

– Сказал тот, кого выперли из Эдема.

– Даже так?! Хорошо. Катись к черту! Если тебе плевать на свою жизнь, то мне и подавно.

– Ты не выносим. Когда остынешь, пожалуйста, дай мне знать, нам надо поговорить.

Я ушла, громко хлопнув дверью напоследок.

Кайл перенес вещи в мою квартиру. Никаких угроз парни не обнаружили. И хотя Мил, по-прежнему был против моего переезда, он принял мое решение.

Я сижу на своей кровати, наблюдая за тем, как Кайл поочередно заносит многочисленные коробки в гардеробную и выстраивает их вдоль одной стены. Меня ужасает одна мысль о том, что это все будет надо разобрать. Но в то же время я рада, что наконец-то нахожусь в своем собственном доме, а не где-то нам на птичьих правах.

Дни летели быстро. Днем я ездила в университет, и решала вопросы по поводу защиты дипломного проекта, с четырех до шести вечера я была в больнице с Алексом. Ему становилось намного лучше, но память к нему пока не вернулась, врачи обещают выписать его через неделю. Но прогнозы не утешительные, скорее всего он так и не вспомнит последние пять лет.

Не смотря на это, я рассказала ему всю правду, о том, что на самом деле мы не помолвлены, что его невеста Нора, которую врачи упорно не пускают даже не порог больницы, считая ее сумасшедшей. Я думала, что он разозлится на меня, но вся эта информация скорее расстроила его, чем разозлила. Но я не могла иначе. Его отец, по-прежнему находится заграницей, решает какие-то вопросы. Милан созванивается с ним время от времени, но честно сказать, отец у Алекса еще тот помешанный на работе трудоголик. Который может запросто поставить крест на собственном сыне. Поэтому, я была единственной развлекательной программой Алекса.

Вечер же я проводила с Кайлом, едой на вынос и фильмами. И именно в это время я была самой собой, не думая ни о чем другом, кроме как о том, насколько сильно я счастлива рядом с этим парнем.

Кайл полностью поправился. Кажется, он даже еще больше раскрылся, показывая свои эмоции и чувства. Иногда я ловлю его на том, что он рассматривает меня, наблюдает за мной. В этот момент меня мучают мысли о том, что же он думает? Что чувствует ко мне? Но я так боюсь спросить его об этом.

Но каждую ночь, я просыпаюсь и наблюдаю за тем, как он спит, повторяя как мантру одни и те же слова: «Я так хочу, чтобы ты меня любил... Просто люби, мне больше ничего не надо». Лишь ночью я позволяю себе мечты о нем. Ночь скрывает мой эгоизм, стирая границы между правильным и не правильным. И все чаще взгляд Кайла становился отсутствующим, как и его мысли. Вот он лежит рядом со мной, держит мою руку, но его разум где-то далеко от сюда. И я понимаю, что он безумно скучает по дому. И в эти моменты я ненавижу себя за то, что держу его рядом, и не отпускаю. Я стараюсь не обращать на это внимание, но сегодня я просто не выдерживаю.

– Что происходит, Кайл? О чем ты думаешь?

– Что?

– Ты где-то витаешь, так скажи мне, где?

– Нигде, я просто задумался. Люди думают порой, если ты не знала.

– Да ладно? Удивительно, – я пнула его в бок, заставляя его повернуться ко мне лицом. – Ты хочешь быть в другом месте, да?

– Нет, я именно там, где хочу быть.

– Где же это? – Я знаю, что давлю на него, но мне не обходимо услышать это. Услышать то, что он думает обо мне, что чувствует ко мне. Сам факт того, что я не знаю этого, убивает меня.

– Рядом с тобой.

Я не ожидала, что он попадется на мой крючок и все же скажет мне это. Мое сердце замирает. Я боюсь пошевелиться. Боюсь, что даже если буду дышать, это оттолкнет его и он замолчит, не расскажет мне то, что я так хочу знать.

– Я знаю, что ты уже на приделе. Я знаю, что тебя бесит то, что я молчу, избегая, даже разговоров об этом. Я не силен во всем этом, в любви, чувствах. В моем мире этого нет. Нет любви, есть привязанность, дружба, уважение, солидарность, да что угодно. Но нет ничего даже отдаленно похожего на то, что я чувствую, когда ты рядом. Это пугает меня до чертиков. И единственное, что я хочу сделать – это убежать. Потому, что знаю, что это не правильно и последствия будут катастрофические. Но я вижу, как ты на меня смотришь, как меняется твое настроение, поведение, когда рядом появляюсь я. Ты словно расцветаешь, становишься самой собой, сбрасываешь маску. Ты позволяешь быть себе настоящей только со мной и с этим долбанным Алексом. Но перед ним ты не раскрываешься полностью, потому что тебе нужен его медальон. Если бы не это...

Он замолкает, а я все так же смотрю во все глаза на его лицо. Он не смотрит на меня. Он смотрит на свою руку, лежащую между нами.

– Я не нахожу себе место, когда ты с ним. Я ненавижу себя за это, но я так чувствую, и впервые за всю мою жизнь я не могу это контролировать. Мне страшно, что в один прекрасный момент, когда Уорнеры вернутся домой, когда уже больше не будет преград между тобой и Алексом, ты выберешь его. И я знаю, что есть такой шанс.