Все ради любви - Ханна Кристин - Страница 39

— Обязательно. Я была рада снова встретиться с тобой. Пока, Конлан.

15

Неожиданная встреча заставила Энджи вспомнить то, что она с таким трудом почти сумела забыть. Во всяком случае, она верила, что сумела. Как теперь выяснилось, у нее ничего не получилось, и это было самое ужасное.

«Отторжение» — так Мира одним словом ответила на долгие, излишне подробные объяснения сестры, пытавшейся описать, какие эмоции владеют ею после развода.

Что ж, это умозаключение ничем не хуже других, рассуждала Энджи. С мая по ноябрь она позволяла себе думать о постигших ее утратах. В частности, о смерти отца, о смерти дочери и о последовавшем за этим известии, что у нее никогда не будет детей. Она даже немного гордилась тем, как справляется со своим горем. Оно то и дело наваливалось на нее, затаскивало в ледяную пучину, но она каждый раз выныривала на поверхность.

И развод, вроде бы не самая страшная потеря среди гигантских утрат, как-то незаметно отодвинулся в сторону. Но сейчас она обнаружила, что развод — для нее такое же большое горе, и это открытие ошарашило ее.

— Ничего страшного в отторжении нет, — сказала Энджи Мире, которая стояла у стола и делала пасту.

— Может, и нет, но однажды тебя переклинит из-за неправильного восприятия действительности, и ты сорвешься. Именно такие срывы и заставляют людей врываться в «Макдоналдсы» с заряженным ружьем на изготовку.

— Ты считаешь, что мне в будущем грозит уголовное преступление?

— Я обращаю твое внимание на то, что нельзя так долго игнорировать собственные эмоции.

— То есть ты считаешь, что я приблизилась к концу отпущенного на это срока?

— Конлан был лучшим событием в твоей жизни, — ласково проговорила Мира.

Энджи подошла к окну, взглянула на запруженную машинами улицу.

— Как я понимаю, «был» — это ключевое слово в твоей фразе.

— Некоторые женщины отваживаются бежать вдогонку за мужчинами, которых они когда-то отпустили от себя.

— Ты говоришь так, будто Конлан — это собака, которая сорвалась с привязи и сбежала. Может, мне стоит расклеить объявления о розыске?

Мира подошла к ней, встала рядом и обняла за плечи. Они долго молчали, и каждая размышляла о своем.

— Я помню, как ты познакомилась с Конланом.

— Хватит, — оборвала ее Энджи. У нее больше не было сил предаваться воспоминаниям.

— Я просто сказала…

— Я знаю, что ты сказала.

— Знаешь?

— Естественно. — Она нежно улыбнулась сестре, надеясь, что та не подозревает, как ей сейчас плохо. — Все рано или поздно заканчивается.

— Вот только к любви это не должно относиться, — возразила Мира.

Энджи захотелось стать такой же наивной, какой она была когда-то, однако она по опыту знала, что простодушие является одной из причин разводов. А может, и главной причиной.

— Не должно, — проговорила она, прижимаясь к сестре. Она не сказала вслух то, что было известно обеим: любовь все же заканчивается, и такое происходит каждый день.

Лорен вышла из автобуса на Шовуд-стрит. Перед ней яркими огнями светился супермаркет «Сейфвэй».

«Тебе ведь известно, почему девушку без всякого видимого повода начинает тошнить, не так ли?»

Она набросила на голову капюшон толстовки и, стараясь ни с кем не встречаться взглядом, вошла в магазин, взяла красную корзинку и направилась прямиком в отдел товаров женской гигиены. Не глядя на ценники, она взяла две коробки и бросила их в корзинку. Пробегая мимо стойки с печатными изданиями, она увидела «Ю. С. ньюз энд уорлд рипорт». На обложке большими буквами был написан заголовок статьи «Как правильно выбрать университет». Замечательно! Бросив журнал в корзинку поверх тестов на беременность, Лорен поспешила к кассе.

Через час она уже была дома. Она прошла в ванную и заперла дверь, хотя надобности в этом не было: вряд ли мать в ближайшее время вспомнит про нее. Судя по звукам, доносящимся из ее спальни, она слишком занята.

Лорен оглядела коробку. У нее так тряслись руки, что она с трудом прочитала надписи.

— Прошу Тебя, Господи, — произнесла она, открывая коробку, но не решилась озвучить свою просьбу.

Господь и так знает, о чем она просит.

Энджи стояла у стойки метрдотеля и делала записи в своем ежедневнике. В последние сутки она работала как проклятая. В этом она видела единственное спасение от мыслей о Конлане.

Подняв голову, Энджи увидела Лорен, которая неподвижно стояла у камина и не отрываясь смотрела на огонь. Поведение девушки удивило ее: в ресторане полно посетителей, а она стоит без дела. На Лорен это было не похоже. Энджи подошла к ней и похлопала по плечу.

Лорен обернулась. Выглядела она странно, будто не от мира сего.

— Что? Ты что-то сказала?

— Что с тобой?

— Ничего. Все в порядке. Мне нужно обслужить седьмой столик. — Лорен нахмурилась, будто соображая, что от нее требуется.

— Забайоне.

— А?

— Седьмой столик. Мистер и миссис Рекс Мейберри. Они ждут забайоне и капучино. А Бонни Шмидт заказала тирамису.

На лице Лорен появилась жалкая улыбка, однако ее взгляд был потухшим.

— Верно. — Она медленно двинулась к кухне.

— Подожди, — сказала Энджи.

Лорен обернулась.

— Мама приготовила паннакотты[18], но больше, чем нужно. Ты знаешь, как этот десерт быстро оседает. Задержись после работы на несколько минут, поешь вместе со мной.

— Мне нельзя есть жирную пищу, я растолстею, — сказала Лорен и поспешно отошла.

В течение следующих часов Энджи внимательно наблюдала за ней — ее насторожила странная бледность Лорен и неестественная, будто приклеенная улыбка. Несколько раз Энджи предпринимала попытки разговорить ее, однако все они были тщетными. У девочки что-то случилось, пришла к выводу Энджи. Возможно, Лорен поссорилась с Дэвидом. Или, не исключено, университет ответил на ее заявление отказом.

Когда Энджи проводила до двери последних гостей, распрощалась с мамой, Мирой и Розой и закрыла кассу, ее беспокойство достигло предела.

Лорен, сложив руки на груди, стояла у окна и смотрела в ночь. На улице волонтеры развешивали на фонарных столбах чучела индеек и шляпы колонистов. Потом, как было известно Энджи, они примутся натягивать световые гирлянды к празднику, который последует за Днем благодарения. Ежегодная церемония включения иллюминации на рождественской елке — это запоминающееся событие. На него в город съезжаются сотни туристов. И состоится оно в первую субботу декабря. Энджи практически никогда не пропускала этот праздник, даже когда была замужем. Некоторые семейные традиции нерушимы.

Она подошла к Лорен:

— Осталась всего неделя до церемонии.

— Да.

Энджи видела лицо девочки в окне, отражение было расплывчатым.

— А вы ходите на церемонию каждый год?

— Кто — мы? — Лорен опустила руки.

— Ты и твоя мама.

Лорен издала звук, который можно было принять за смех.

— Моя мамочка не из тех, кто будет стоять на холоде всю ночь и ждать, когда включат огни.

Слова взрослого человека, догадалась Энджи. Видимо, такое объяснение получила когда-то маленькая девочка, которой очень хотелось увидеть, как зажигаются рождественские огни. Энджи захотелось обнять Лорен, показать ей, что она не одинока, но она почувствовала, что сейчас это делать не стоит.

— Хочешь пойти со мной? То есть с нами. Десариа налетают на город как саранча. Мы едим хот-доги, пьем горячее какао и покупаем жареные каштаны в ларьке «Ротари». Я понимаю, это нездоровая пища…

— Нет, спасибо.

Энджи уловила в голосе Лорен сердитые, агрессивные нотки, но под ними пряталась душевная боль. Она также поняла, что Лорен вот-вот убежит, поэтому не стала медлить и заговорила, тщательно подбирая слова:

— Что случилось, солнышко?

От «солнышка» Лорен будто съежилась.

— До встречи, — бросила она, отойдя от окна, и направилась к двери.