Все ради любви - Ханна Кристин - Страница 12

Лорен заставила себя улыбнуться мистеру Лэндерсу.

— Вызывали?

Мистер Лэндерс поднял голову от бумаг, лежавших перед ним на столе.

— А, Лорен. Да. — Он провел рукой по редеющим волосам, зачесанным на одну сторону, чтобы прикрыть лысину. — Мне нелегко говорить такое. Мы вынуждены отказаться от твоих услуг. Ты видишь, как плохо идут у нас дела. Ходит слух, что в корпорации подумывают о закрытии этой аптеки. Местные не жалуют сетевую точку. Извини.

Прошла секунда, прежде чем Лорен осознала услышанное.

— Вы меня увольняете?

— Технически мы предоставляем тебе отпуск без сохранения содержания. Если бизнес оживится… — Он так и не закончил свое обещание. Оба знали: бизнес не оживится. Он протянул ей конверт. — Здесь великолепные рекомендации. Лорен, поверь, мне очень жаль терять тебя, ты — хорошая девочка.

В доме было слишком тихо.

Энджи стояла у камина и смотрела на залитый лунным светом океан. На нее потоками изливалось тепло, но ей никак не удавалось согреться. Руки были холодными как ледышки.

На часах было половина девятого — слишком рано, чтобы ложиться спать.

Энджи отвела взгляд от окна и с тоской посмотрела на лестницу. Эх, если бы она могла вернуться на несколько лет назад, в те времена, когда она легко засыпала.

До чего же сладко было засыпать в объятиях Конлана! Как же ей было тепло и уютно рядом с любимым! Она давно не спала одна и уже забыла, насколько может быть одиноко в широченной кровати.

Нет, сегодня она точно не заснет, сегодня у нее не то состояние. Стоящая вокруг тишина гнетет ее, ей нужно ощутить близость жизни.

Энджи взяла с журнального столика ключи и пошла к двери.

Через пятнадцать минут она припарковалась у дома Миры. Двухэтажное строение стояло в ряду точно таких же домов. На площадке перед парадным валялись игрушки и скейтборды.

Энджи некоторое время сидела в машине, сжимая руль. Нельзя врываться к Мире в такой час. Сейчас уже девять, а у Миры семья. Ее появление будет воспринято как нарушение всех приличий.

Но если не идти к Мире, то куда ей деваться? Вернуться в переполненный тишиной одинокий коттедж, вновь погрузиться в воспоминания, которые, по-хорошему, следовало бы давно похоронить?

Энджи открыла дверцу и вылезла из машины в прохладную ночь. Пахло осенью. Над головой плавали серые тучи, моросил дождь.

Мира почти сразу открыла дверь и встретила Энджи с улыбкой. Она была одета в старый тренировочный костюм и тапочки из искусственного меха, ее длинные непокорные волосы рассыпались по плечам.

— А я все гадала, сколько еще ты будешь сидеть в машине.

— Откуда ты знала?

— Ты шутишь? Да Ким Фиск позвонил в ту же минуту, когда ты подъехала. А Андреа Шмидт позвонила пять секунд спустя. Ты совсем забыла, каково это — жить в нашем городе.

Энджи почувствовала себя полной идиоткой.

— Ну и ну…

— Проходи. Я так и думала, что ты приедешь. — Она повела сестру по коридору, застланному линолеумом, и прошла в гостиную, где перед телевизором с большим экраном стоял огромный угловой диван. На журнальном столике ждали два бокала с вином.

Энджи не удержалась от улыбки. Она села на диван и взяла один бокал.

— А где все?

— Мелкие спят, большие делают домашнюю работу, а еще сегодня играет Премьер-лига. — Мира вытянулась на диване и внимательно посмотрела на Энджи. — Итак?

— Итак — что?

— Ты ночью решила поехать куда глаза глядят?

— Ну, вроде того.

— Да ладно тебе, Энджи. Ливви уволилась, мама отказалась готовить другие блюда, кроме лазаньи, и теперь ресторан истекает кровью.

— А еще, не забывай, я учусь жить одна, — с усмешкой добавила Энджи.

— И пока это у тебя не очень-то получается.

— Верно. — Энджи отпила вино. Она не хотела говорить о том, что случилось с ней. Ей все еще было больно. — Я должна уговорить Ливви вернуться.

Мира вздохнула, ей не понравилось то, что Энджи сменила тему.

— Наверное, нам надо было сказать тебе, что она уже несколько месяцев назад решила уйти.

— Ага! Мне не помешало бы это знать.

— Взгляни на ситуацию с другой стороны. Когда ты приступишь к переменам, у тебя будет на одного критика меньше.

Слово «перемены» резануло слух Энджи. Она поставила бокал на столик и встала, затем подошла к окну и выглянула, как будто пыталась понять, где она находится.

— Энджи?

— Не понимаю, что со мной происходит в последнее время.

Мира подошла к ней и положила руку на плечо:

— Тебе нужно притормозить.

— В каком смысле?

— С самого детства ты бежала за тем, что хотела заполучить. Правда, у тебя не получилось достаточно быстро сбежать из Вест-Энда. Целых два года после твоего отъезда бедняга Томми Матуччи спрашивал о тебе, но ты ни разу даже не позвонила ему. Ты вихрем пронеслась через университет и ворвалась в головной офис сетевого супермаркета, в отдел рекламы. — Ее голос зазвучал мягче. — А когда вы с Конланом решили создать семью, ты тут же принялась отслеживать процесс овуляции и работать над зачатием.

— Ну, кое-что пошло мне на пользу.

— Но сейчас ты заблудилась, хотя и продолжаешь мчаться на всех парах. Прочь от Сиэтла и от неудавшегося брака обратно в Вест-Энд к тонущему ресторану. Как ты можешь понять, что тебе нужно, если из-за бешеной скорости ты не видишь четко все, что тебя окружает?

Энджи уставилась на свое отражение в темном окне. Ее кожа была бледной, как пергамент, глаза обведены темными кругами, бесцветные губы плотно сжаты.

— А ты знаешь, что это такое — хотеть чего-то? — с болью в голосе спросила она.

— У меня четверо детей и муж, который любит свою лигу по боулингу почти так же сильно, как меня, и я всю жизнь проработала под началом у родственников. Ты присылала мне открытки из Нью-Йорка, Лондона и Лос-Анджелеса, а я пыталась скопить деньги на стрижку. Поверь мне, я хорошо знаю, что это такое — хотеть чего-то.

Энджи хотела повернуться лицом к сестре, но не решилась.

— Я бы променяла все это — путешествия, образ жизни, карьеру — на одного из твоих малышей наверху.

Мира похлопала ее по плечу:

— Знаю.

Энджи повернулась к сестре и сразу поняла, что совершила ошибку. Глаза Миры были полны слез.

— Мне надо ехать, — заторопилась Энджи, услышав голоса на кухне.

— Не уезжай…

Отстранив Миру, Энджи бросилась к входной двери. Снаружи на нее обрушился дождь и сразу залил лицо. Не обращая на это внимания, она побежала к машине. По двору разнеслось Мирино «Вернись».

— Не могу, — произнесла Энджи так тихо, что сестра просто не смогла бы ее услышать.

Она села в машину, захлопнула дверцу, завела двигатель и быстро сдала задним ходом, прежде чем Мира успела остановить ее.

Она выехала на улицу и покатила вперед, не отдавая себе отчета в том, где едет. Радио орало на полной громкости, Шер пела «Верь».

Энджи очнулась, только когда оказалась на парковке перед «Сейфвэй», словно бабочка, привлеченная: ярким светом. Она еще долго сидела под мигающим уличным фонарем и наблюдала за тем, как капли дождя шлепаются на лобовое стекло.

«Я бы променяла все это».

Она закрыла глаза. Даже произнести вслух эти слова было больно.

Нет, она не будет сидеть здесь и горевать, хватит с нее! Она клянется — и это точно в последний раз — забыть все то, что уже нельзя изменить. Она сейчас зайдет в магазин, купит какое-нибудь снотворное из тех, что продаются без рецепта, и примет сразу несколько таблеток, чтобы сон побыстрее свалил ее с ног и она хоть как-то пережила эту ночь.

Энджи выбралась из машины и пошла к приземистому строению, освещенному изнутри белым светом. Она знала, что не встретит здесь никого из близких — ее родственники предпочитали делать покупки в маленьких частных магазинчиках.

Она уже направилась к кассе, когда увидела их.

Тощая женщина в грязной одежде несла в руках три блока сигарет и упаковку пива из двенадцати банок. Вокруг нее суетилось четверо детишек. Один из них — самый маленький — просил пончик, а его мать подзатыльниками гнала его прочь. Лица и волосы у детей были грязными, на матерчатых теннисных туфлях виднелись огромные дыры.