Это странное волшебство - Стюарт Мэри - Страница 5

«Я похожу на охотника за автографами?» Он немного развеселился. «Да нет. Но ваш дельфин привлекает сюда народу даже больше, чем отец. Распространились слухи, что его здесь фотографировали, потом они превратились в идею, что снимается кино, поэтому лодки с любопытными заполнили залив, высаживались и устраивали пикники в лесу. Очень утомительно. Мне все равно, если бы они просто использовали пляж, но они приезжают с транзисторами, а я этого не выношу. Я – профессиональный музыкант, работаю здесь. И если вы думаете, что это – причина хотеть избавиться от дельфина, могу уверить, что это мне даже в голову не пришло».

«Ну что же, похоже, больше говорить не о чем. Извините, если помешала работать. Ухожу, можете вернуться к своим занятиям. До свидания, мистер Гэйл». Торжественность моего ухода нарушило то, что полотенце зацепилось за ветку куманики и слетело. Минуты три я водворяла его на место. Но зря я беспокоилась о своем достоинстве. Он уже удалился. Где-то наверху, очень близко, раздались голоса, вопрос и ответ, такие краткие и безмятежные, что звучали, как оскорбление. Потом музыка, радио или граммофон, поток аккордов заполонил воздух. Меня точно уже забыли.

3

Душ и нормальная одежда немного меня успокоили. Я очень хотела рассказать Филлиде все и, возможно, услышать ее комментарии по поводу нелюбезного мистера Гэйла. Но когда я выглянула на террасу, сестры там не оказалось, только стол, наполовину накрытый к полднику. Серебро небрежно валялось в середине скатерти. Никаких признаков Миранды и ее матери. Открылась и закрылась дверь кухни, через холл простучали быстрые шаги Филлиды, она вошла в большую гостиную, которую называла salotto. «Люси, это я тебя слышала?»

«Я тут. – Только собралась войти, как она побежала навстречу, и выражение ее лица выбило из моей головы все воспоминания об утреннем приключении. – Фил! Что случилось? Ты выглядишь ужасно! Что-то с Калибаном?»

«Не так все просто. Ужасные новости, и вообще кошмар. Бедный мальчик Марии утонул, Спиро, я про него рассказывала за завтраком».

«Фил! Господи, как страшно! Но как? Когда?»

«Прошлой ночью. Он с Годфри был в яхте, это Годфри Мэннинг, и произошел несчастный случай. Годфри только что пришел с новостями, я сообщила это Марии и Миранде и… Отослала их домой. – Она прижала руку к голове. – Люси, так жутко! Просто не расскажешь. Если бы Мария хоть что-нибудь сказала, но она ни слова… Но ты входи, Годфри еще здесь, лучше с ним познакомиться».

Я отшатнулась: «Нет, нет, не беспокойся обо мне, я пойду в комнату или еще куда-нибудь. Мистеру Мэннингу сейчас не до вежливых бесед. Бедная Фил, так жалко… Слушай, хочешь, уйду на остаток дня? Где-нибудь поем, а потом…»

«Нет, пожалуйста, мне с тобой лучше. Он в тяжелом состоянии, и я честно думаю, что ему полезно об этом поговорить. Входи… Господи, как я хочу выпить! Калибану придется разочек потерпеть». Она слабо улыбнулась.

Salotto – длинная комната с тремя большими французскими окнами-дверями на террасу. Солнце приглушала глициния, и в комнате было прохладно, голубые стены и белый потолок создавали прекрасный фон для сияния итальянских зеркал и бледно-золотого полированного дерева пола. Спокойная комната, такую могут создать только деньги и хороший вкус. У Филлиды всегда было со вкусом в порядке. Я иногда думала, как хорошо, что она, а не я вышла замуж за богатого человека. Когда я переросла стадию пивных банок и бутылок из-под кьянти, на мой вкус сильно повлияла жизнь в постоянной суматохе дешевых подделок, по-своему приспосабливаемых для каждой пьесы. Мне нравится всякая театральщина, что не мешает восхищаться несомненным даром элегантности моей сестры.

Стол в дальнем конце комнаты был уставлен бутылками. Спиной к нам около него стоял мужчина и наливал в стакан содовую. Повернулся. Первое впечатление – маска холодного контроля, натянутая поверх какой-то сильной эмоции. Потом я увидела, что не права, контроль не маска, а создан самой эмоцией, как тормоз Вестингауза автоматически включается струей пара. Замечательно свежее впечатление после общения с мистером Гэйлом. Я смотрела на Годфри Мэннинга с интересом и некоторой симпатией. Высокий, крепкий, коричневые волосы выгорели на солнце, умное узкое лицо и серые усталые глаза, будто он не выспался. Лет тридцать пять.

Филлида представила нас друг другу, он сказал что-то вежливое, но все его внимание сосредоточилось на ней. «Сказала им? Очень плохо?»

«Даже хуже. Налей выпить, ради бога, а? – Она села. – Что?.. Шотландский, пожалуйста. А тебе, Люси?»

«Если в кувшине сок, можно, пожалуйста, его? Он со льдом?»

«Конечно. – Годфри вручил нам стаканы. – Слушай, Фил. Я сейчас должен с ними поговорить? Они захотят что-нибудь спросить».

Она отпила, вздохнула и немного расслабилась. «На твоем месте я бы не стала. Я отпустила их домой, они ни слова не сказали, собрали вещи. Думаю, к ним придет полиция… Потом они захотят узнать у тебя каждую деталь, но сейчас вряд ли Мария способна что-нибудь воспринять, кроме того, что ее сын умер. Между прочим, она, по-моему, даже этого не поняла. Не поверила. Годфри, а… Никаких сомнений?»

Он задумался, смотрел, как виски льется в стакан. Замученное лицо, может быть, он даже и старше, чем я подумала. «Есть. В этом самая и жуть, понимаешь? Поэтому я до сих пор и не приходил… Шарил вокруг, думал, может, он мог выбраться на берег здесь или на материке, или, может, его нашли… Если его тело выбросило… Но в душе я уверен, что вероятности нет. Я видел, как он тонул».

«А вы были далеко?»

«Ровно посередине, подальше на север, в миле и от Кулуры, и в другую сторону».

Я спросила: «А что случилось?»

Они оба уставились на меня, будто забыли, что я здесь присутствую. Годфри Мэннинг расправил плечи и пригладил волосы жестом, который я потом хорошо узнала. «Знаете, я не совсем уверен. Звучит очень глупо? Но это чистая правда. Столько раз прокручивал все в голове, что уже не уверен, что действительно помню. И бессонная ночь вовсе не помогает. – Он подошел к столу, чтобы еще налить себе выпить, и сказал через плечо: – Самое плохое – навязчивое ощущение, что я мог что-то сделать и это предотвратить».

Филлида начала бурно протестовать, а я быстро сказала: «Уверена, что это не так! Простите, я не должна спрашивать. Вы, наверное, больше не хотите это обсуждать».

«Все нормально, – он вернулся к стулу, но не сел, просто оперся рукой о спинку. – Я уже беседовал об этом с полицией и Фил все описал вкратце. Худшее, можно сказать, кончено… Только помог бы мне бог говорить с его матерью… Она захочет узнать намного больше полиции. Между прочим, будет легче, я думаю, если еще об этом поговорить. – Он сделал большой глоток, который, похоже, был ему очень нужен, и посмотрел мне в глаза. – Встречали Спиро?»

«Приехала только вчера».

Его рот скривился. «Ну и начало для визита. Они с Мирандой близнецы, вы ведь видели ее и мать, и он работает, точнее работал, для меня».

«Фил говорила».

«Мне с ним очень повезло. Редкие для этих мест способности к технике. В большинстве деревень единственные „машины“ – ослики и мулы, и для мальчиков с такими интересами работы нет. Они уезжают в города. Но, конечно, Спиро хотел работать рядом с домом. Его отец умер, и он хотел жить с матерью и сестрой. Я приехал сюда в прошлом году, и он работал для меня с самого начала. Чего он не знал о яхтах, знать и не стоило, а если я скажу, что разрешал ему ездить на моей машине, вы поймете, как он был хорош. – Он кивнул в сторону окна, где на столе лежала большая папка. – Не знаю, говорила Фил или нет, но я работаю над книгой, в основном фотографии, и даже в этом Спиро был неоценим. Он не только усвоил достаточно, чтобы помогать технически, с обработкой пленок и всякое такое, но даже и позировал мне иногда».

«Фотографии восхитительные», – сказала Филлида. Мэннинг напряженно улыбнулся. «Хорошие, да? Ну вот, таким был Спиро, не властелин мира, что бы о нем ни говорила бедная Миранда. У него были умелые, почти умные руки, он медленно соображал и был упрям, как слепой осел, но ему можно было доверять. И у него имелось одно бесценное и очень важное для меня качество – на фотографиях он получался прекрасным, как во сне. Естественно держался перед камерой, просто невозможно было снять его плохо. – Он допил виски и поставил стакан. Стук стекла по столу прозвучал, как финальный гонг. – Что приводит нас к прошлой ночи». Пауза. Усталые серые глаза снова повернулись ко мне.