Абарат (пер. Л. Бочаровой) - Баркер Клайв - Страница 41

— Какого Нефернау они здесь болтаются? — злобно пробормотал Остов.

«Должно быть, это ругательство такое, „Нефернау“, — подумала Кэнди. — Вот я и узнала первое из здешних крепких словечек».

На воздушных шарах, похоже, заметили гигантскую бабочку — тот аэростат, что шел первым, изменил направление и двинулся навстречу Остову и Кэнди.

— Скрилл! Скрилл! — завизжал Мендельсон.

Бабочка, как и прежде, немедленно подчинилась приказу — стремительно спикировала вниз. Они спускались почти вертикально, и Кэнди, опасаясь, как бы им со Спухликом не выскользнуть из объятий бабочки, забросила руки за голову и что было сил вцепилась в брюшко насекомого, в жесткую щетину, которая больно оцарапала ей пальцы.

Внизу под ними показался остров. Если они сейчас упадут, то неминуемо расшибутся насмерть. Кэнди еще крепче сжала пальцы. Похитительница-бабочка была сейчас ее единственной надеждой остаться в живых. Бе и Спухлика.

Кэнди перевела взгляд на флотилию воздушных шаров. Аэростаты приближались, подгоняемые наверняка не одним лишь ветром, ведь всего за десять-пятнадцать секунд воздухоплаватели ухитрились вдвое сократить расстояние между шарами и мотыльком.

До слуха Кэнди донесся резкий свист, и что-то пролетело на большой скорости у самого ее лица. Через мгновение свистящий звук повторился, на этот раз его сопроводил поток абаратских ругательств. Кэнди задрала голову и взглянула на Мендельсона. Тот распластался поверх бабочки, прижавшись всем своим тощим телом к ее туловищу и голове. Кэнди хватило нескольких мгновений, чтобы понять, для чего он это сделал. По ним стреляли. На воздушных шарах летели охотники, которые, судя по всему, устремились в погоню за бабочкой, чтобы ее сбить. Быть может, они не видели наездника на спине у насекомого и пленницы в ее лапах. Или же им было все равно, что станется с этими двумя, когда снаряды достигнут цели. Вряд ли это имело такое уж большое значение для Остова и Кэнди, ведь в обоих случаях финал охоты был бы для них одинаково плачевен. Кэнди услыхала звук третьего выстрела, и почти одновременно раздалось что-то вроде шлепка. По всему гигантскому телу бабочки прошла болезненная дрожь.

— О Господи... — прошептала Кэнди, замирая от ужаса, — прошу тебя, не дай этому свершиться.

Но с молитвой она явно опоздала.

Чтобы увериться в этом, ей хватило одного взгляда на голову бабочки. Между огромными фасеточными глазами насекомого торчала арбалетная стрела, выпущенная охотником, одним из тех, кто размахивал руками и испускал победные крики в гондоле ближайшего из воздушных шаров.

Кэнди показалось странным, что из раны в голове насекомого не пролилось ни капли крови. Зато из отверстия сочилась струйка мельчайших, как пыль, разноцветных искр. Закручиваясь тугой спиралью, искорки поднимались вверх и таяли во мгле. Значит, это было не простое насекомое, а волшебное. Наверное, поэтому бабочка и не погибла мгновенно, как только стрела достигла цели, и не полетела камнем вниз, но продолжала, несмотря на свое явно смертельное ранение, парить в вышине. Более того, она даже попыталась набрать высоту, медленно, но мощно взмахивая гигантскими крыльями.

Но как ни старался волшебный мотылек, ему не удалось уйти от преследования. Охотники продолжали стрелять, стрелы одна за другой пробивали бреши в хрупких крыльях насекомого. Из ран вырывались снопы разноцветных искр, взмахи крыльев делались все медленнее, пока наконец не прекратились вовсе.

И те, кого нес мотылек, вновь полетели вниз.

Кэнди опять оглянулась на Остова. Тот обхватил своими руками-палками шею бабочки и что-то шептал ей в последней панической попытке вернуть ее к жизни. Но он только понапрасну тратил силы. Кэнди поняла это с первого взгляда.

Расстрелянная охотниками, бабочка продолжала падать, падать, падать.

Все, что оставалось Кэнди и ее похитителю, — это держаться за насекомое как можно крепче, чтобы их не сорвало силой встречного ветра. И смотреть, как неумолимо и безжалостно мчится навстречу земля.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

НЕГОСТЕПРИИМСТВО

В ВИСЕЛЬНОМ ЛЕСУ

Всех бесчисленных тайн Острова Полуночи не знал никто. Даже сам Кристофер Тлен. Место это представляло собой настоящий запутанный лабиринт с неправдоподобно высокими черными колоннами скал, бездонными озерами, таинственными пещерами, дремучими лесами, крутыми обрывами и болотистыми равнинами. Остров служил прибежищем множества древних загадочных созданий. Тлен слыхал от кого-то, что любой из страхов, когда-либо сжимавших человеческое сердце, навек обосновался здесь, на Горгоссиуме. Да и куда еще им было податься, как не на этот жуткий Час, когда прошлое от нас ускользает и мы остаемся один на один с непроницаемой тьмой, не зная, что случится в следующие мгновения! Если нам суждено будет их пережить.

Нынешней ночью Тлен неторопливо шагал по своему таинственному и жуткому острову, размышляя о том немногом, что ему удалось увидеть сквозь глаза мотылька, которого он создал из человеческих останков на Прощальном утесе.

Он был свидетелем полета на Веббу Гаснущий День и, разумеется, видел девчонку, как она стояла у края самой высокой башни на Гигантской Голове и разглядывала острова. Он с удовольствием полюбовался гримасой ужаса, которая вдруг исказила прежде безмятежное лицо девицы, когда его творение, направляемое Остовом, приблизилось к ней, чтобы схватить своими цепкими лапами и утащить прочь. После чего начался полет на Остров Полуночи. Все шло как нельзя лучше.

Но тут откуда ни возьмись в небе появились воздушные шары и началась охота на мотылька. Тлен с бессильной яростью наблюдал за приближением этих проклятых летательных аппаратов к его бабочке и вслушивался в свист арбалетных стрел. До него донеслись отчаянные вопли Остова, когда тот приказал бабочке снизиться в надежде уйти от преследования. Но все было напрасно. Одна из стрел попала насекомому в голову, вместилище ее волшебных телепатических способностей. И тотчас же все образы, возникавшие перед мысленным взором Тлена, исчезли без следа.

Судьба мотылька заботила Повелителя Полуночи меньше всего — тот был создан из праха и света и нынче в прах и свет обратился. На Мендельсона он в конечном счете тоже плевать хотел. Единственной, к чьей участи Кристофер Тлен не мог остаться равнодушен, являлась пленница этих двоих, девчонка, похищенная с башни Веббы Гаснущий День.

И хотя в этот раз он увидал ее лишь мельком, к тому же верхняя часть ее лица оказалась закрыта непонятным устройством наподобие живых очков, за эти короткие мгновения он вдруг понял, что каким-то непостижимым образом узнает ее, вспоминает. Она, несомненно, была особым существом, чрезвычайно значительным. Возможно, настолько, что он мог бы даже полюбить ее.

Когда при виде ее у Тлена учащенно забилось сердце, разум напомнил ему об осторожности. Очень уж тяжелые воспоминания оставила однажды пережитая им любовь. Она, того и гляди, сердце разобьет, стоит только отдаться в ее власть, утратив осторожность. Из-за нее можно ощутить такую пустоту, такую безнадежность, что жизни будешь не рад. Все это он вынес не из одних только прочитанных книг, а пережил на собственном опыте.

Тлену хотелось как следует поразмыслить на эту тему, и, вместо того чтобы вернуться к себе в Двенадцатую башню, он решил пройтись по своей любимой тропке Висельного леса. Но не успел он углубиться в чащобу, как образ девчонки из Иноземья, которую он увидел сквозь глаза мотылька на башне Веббы Гаснущий День, оказался вытеснен из его мыслей горькими воспоминаниями о другом необыкновенном создании. И Тлен задумался о той, которая причинила ему столько горя, — о принцессе Боа.