Во имя Чести (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна - Страница 39

В итоге, когда мы вышли из очередного прыжка, я вместе с Ингом заперлась в каюте (будет им очная ставка), предупредив всех, чтобы нас не беспокоили.

— Привет, па, — очень ехидно начала я.

— А, кроха, — невозмутимо улыбнулся он в ответ. — Ну, как тебе мой сюрприз? — с ироничной усмешкой уточнил он.

— Значит, отпираться не будешь? — я подозрительно сощурилась.

— Как будто мне больше заняться нечем, — отмахнулся отец.

— А как же «я не вмешиваюсь в жизнь детей, дети сами должны решать»? — ещё ехидней передразнила я.

— Ну, тут обстоятельства были особые, — безмятежно ответил великий интриган. — Когда тебя через неделю после начала службы единственной дочери вызывает её сослуживица и начинает разговор со слов «если вам дороги жизнь и психическое здоровье собственной дочери…», любой встревожится. Особенно после того, как один раз тебя уже похищали, — ухмылка отца стала насмешливой.

— Ты хочешь сказать, что поверил этим сказкам про привороты, рассказанным женщиной, слышащей голоса в голове?! — ужаснулась я. — Папа, ты давно у психиатра был на обследовании?

— В отличие от некоторых, я его каждый год прохожу, — хмыкнул он.

— И как, успешно? — язвительно уточнила я. — Или тебе по блату отметку ставят?

— Ехидна, — с явной гордостью похвалил он. — Я бы вопросил риторически, и в кого ты такая, но тут ответ ясен заранее. Мои отношения с психиатром тебя касаются мало, но могу утешить: я ей не поверил, хотя и насторожился. Поэтому связался с Этьеном, попросил подключить Макса и понаблюдать, всё ли с тобой в порядке.

— Погоди, погоди; ты что, настолько хорошо их знаешь?! А, впрочем, не отвечай. Чему я удивляюсь! — я махнула рукой. — Чтобы ты, да вдруг запихнул меня в незнакомый экипаж к непроверенному капитану? Да скорей бы дома запер! Не верю я больше в ваше «сами выбирайте свой путь». Я уже и так догадалась, что ты меня от мамы всё время учёбы прикрывал.

— Ты ещё ей об этом расскажи, да, — с усмешкой покивал он. — А, впрочем, можешь сказать. Давненько мы не мирились…

— Так, стоп, не отвлекайся, — привлекла я внимание отца, чей задумчивый взгляд сместился куда-то в сторону; видимо, именно в той стороне находилась мама. — И что тебе наговорили эти два шизофреника?

— Один, у Этьена другой диагноз, — педантично поправил меня он. — Сказали, ребёнок ночами иногда плачет в подушку и кого-то зовёт.

— И ты после этого сдался? — настороженно уточнила я, предчувствуя, что это ещё не всё. Покосилась на Инга; он прислушивался к разговору с явной тревогой. Отца он слышать не мог, но по моим репликам, видимо, додумывал.

Чёрт побери, да что там у них случилось?!

— Честно говоря, сдался я ещё через неделю, — выражение лица папы стало настолько мечтательно-злорадным, что я поняла: не так уж сильно я горю желанием всё это знать. Но упрямство и любопытство победили.

— И? — подбодрила его я.

— Что — и? Я, кроха, знаешь ли, многое видел за свою долгую жизнь. Но когда на моём пороге появился смутно знакомый мужик, молча преклонил колени и вручил мне коллекционную саблю стоимостью со всю ферму, я, культурно выражаясь, здорово охренел, — с явным удовольствием поделился он. Про «смутно знакомого» добавил явно для красного словца и усиления эффекта, но на это я внимания почти не обратила. Я замерла, вытаращившись на него и представляя эту картину. — Вот-вот, подозреваю, я в этот момент выглядел так же. На наше счастье, в это время к нам присоединилась мама с вопросом «что здесь происходит», и немая сцена быстро кончилась.

— Ой, ё-о-о-о, — протянула я, прикрывая ладонью лицо. Я догадывалась, что было дальше.

— Именно. Прямо там, на пороге, он начал вдохновенно каяться. Мол, простите меня, герр генерал, но я не могу жить без вашей дочери. А, поскольку я совершенно недостоин такого счастья, — мало того, что отверженный, так ещё и окончательно и бесповоротно утратил Путь Чести, — лучше всего мне умереть. Поскольку ваша дочь взяла с меня слово, что я буду жить, а жить я не могу, прошу вас оказать мне честь и ритуально оборвать мою жизнь собственной рукой. Потому что, дескать, я эту замечательную дочь обесчестил, и это ваше святое нерушимое право, и даже обязанность.

— Так и сказал? — потрясённо проговорила я, отнимая руку от лица. Папа выглядел безумно довольным как моей реакцией, так и всей историей в целом. Он обожает жизненные анекдоты.

— Про обесчестил и про обязанность точно было, а так вообще за достоверность цитаты не поручусь, он говорил гораздо красивее, — с ухмылкой ответил он. — В этот момент снова вмешалась мама, очень озадаченно уточнив «Что, правда обесчестил?». Мы, видишь ли, подобной добродетельности от тебя совершенно не ожидали, ты уж извини. На что твой хахаль проникновенно ответил, что, дескать, совсем. Подчистую.

— Хватит уже издеваться! — проворчала я, чувствуя, что начинаю краснеть. Ну, Инг, удружил! Нет, понимаю, что вряд ли он всё это говорил именно такими словами, но… чёрт побери!

— Извини, — покаялся папа. — В общем, мы с мамой немного посовещались и решили, что надо дать парню шанс. Как минимум, за одну только честность. Ну и, опять же, говорил он очень искренне; видно, что с душой. И выглядел, честно говоря, довольно жалко: сомневаюсь, что он за это время хоть немного спал, — уже вполне серьёзно пояснил папа. Я снова покосилась на Инга. Тот выглядел обречённо-виноватым. Сообразил, о чём мы разговариваем? Или просто ощущения мои считал?

В порядке успокоения я пересела к нему поближе и уцепила обеими ладонями за руку. Дескать, я, конечно, в шоке, но не сержусь. Но в шоке глубоком, да.

— Это всё, или мне что-то ещё стоит знать? — на всякий случай уточнила я.

— Даже не знаю, — он окинул меня оценивающим взглядом. — Ты там как, держишься? А то я не хотел тебе всё скопом рассказывать, мало ли. Но раз сама спросила…

— Что у вас там ещё произошло? — оборвала я его дурачества.

— В общем, как ты понимаешь, на время всех процедур, связанных с получением гражданства и диплома, мы пригласили его пожить у нас.

— Я не удивлена, — вздохнула я. — Но продолжай, это явно была интерлюдия.

— Так вот, можешь не верить, но всё действительно получилось случайно. В гости приехал Семён. Ну, то есть, как — в гости? Его из госпиталя отправили отлёживаться дома.

— Погоди, из какого такого госпиталя? — нахмурилась я. От Инга на этой реплике начало фонить таким чувством вины, что мне стало немного нехорошо. — Что случилось с Сёмой, и что эти двое потом натворили?!

— Да, в общем-то, ничего. Ранение пустяковое, по глупости, — отмахнулся он. — Да и не натворили они ничего, просто душевно вдвоём надрались.

— Не верь ему, ребёнок! — раздался совсем рядом звонкий мамин голос. — Надрались они втроём, папа тоже участвовал.

Я застонала и схватилась за голову. Пьяный Семён! Отец подшофе!

Господи, стыд-то какой, бедный мой неиспорченный дориец! Впрочем, что-то мне подсказывает, после полугода в такой компании он уже здорово подпортился, потом ещё и я добавила… Но это, по крайней мере, объясняет его сильно разнообразившуюся мимику и некоторые нехарактерные реакции. Теперь не буду удивляться, где он такого нахватался. Буду бояться, чего он там нахватался помимо этого!

— И? — с обречённым вздохом уточнила я.

— Ну, я к ним зашёл на том месте, когда джентльмены… хм… вдохновенно обсуждали достоинства фигуры одной небезызвестной тебе дамы, — с очень ехидным выражением лица продолжил папа. — Поскольку выслушивать подобные откровения про собственную дочь от собственного же сына, — ну, ты знаешь, Сёма когда пьяный — плохой разведчик, а фильтр между головой и языком отказывает напрочь, — пришлось вмешаться и переключить их на менее щепетильную тему. Можно сказать, пострадал за твою честь и семейное счастье. А то твой инопланетянин, кажется, к тому моменту почти дошёл до той кондиции, когда мужчина за оскорбления в адрес любимой женщины способен убить любого, будь он хоть трижды пьян и смертельно ранен.