Рожденный героем - Стэкпол Майкл А. - Страница 33

Я крутанулся вправо, взбаламутив воду, и рубанул по ребрам ближайшего ко мне вора. Лезвие разрубило его пополам. Ноги, освобожденные от веса грудной клетки, всплыли на поверхность. Факел зашипел в воде. Я же нырнул вперед. Мне не хотелось снова погружаться в воду, но лучше так, чем получить факелом в спину. Я перевернулся под водой и всплыл на поверхность лицом к подкрадывавшемуся ко мне разбойнику. Он снова занес факел над моей головой, но при этом позволил себе опустить руку, державшую кинжал.

Я рубанул по факелу, отбив его в сторону, и возвратным движением резанул его по животу. Этот порез заставил его отскочить, но на глубине он не мог успеть уклониться от второго удара, который пришелся по правому уху. Кожаная шапка ослабила удар, и его череп уцелел, но я слышал, как хрустнула кость, и видел, как закатились его глаза. Он словно бы удивленно выдохнул и осел в воду. Тонул он медленно, покачиваясь вместе с льдиной, и наконец исчез, оставив только несколько пузырей над своей могилой.

Прежде чем его левая рука погрузилась под воду, я успел выхватить из нее факел и бросить взгляд в глубину тоннеля. Он был там, ха'демон, старавшийся скрыться из круга, освещенного слабым светом факела. Я выше поднял факел, чтобы получше его рассмотреть.

С его гривы капала вода. Ясно, он добирался сюда тем же путем, что и я. Однако ноги у него длинные и успели унести его далеко от скрещения тоннелей. Даже издалека я разглядел по его лицу, как ему неуютно. Купание в холодной воде и для меня не в радость, а каково ему, за сотни лиг от дома, таиться в темноте под вражеской крепостью!

Я бросился за ним.

– Я не дам тебе уйти, бхарашади!

Ха'демон испуганно оглянулся на меня через плечо и остановился, готовясь встретить меня лицом к лицу. Я понял, что он совсем один. Он, как видно, пришел к тому же заключению на мой счет и храбро вскинул голову: его золотистые глаза сощурились, а губы раздвинулись в хищной усмешке.

Я влип!

Тем же небрежным, презрительным жестом, который запомнился мне по сновидению, ха'демон выбросил в мою сторону свободную руку. Раскаленная красная искра сорвалась с его пальцев и полетела в меня, как та монетка, которой я сбил вора. На лету она росла, заполняя тоннель своим сиянием. Ко мне она подлетела уже алым треугольником с круглым отверстием посередине. С самого начала было ясно, что дедова наука тут не поможет, но когда меня обжег жар заклятья, я сделал то, чему был обучен: закрылся мечом.

Клинок раскололся, будто стеклянный. Треугольник чуть уменьшился в размерах и вонзился мне в предплечье, превратив рукав в пылающий факел. Когда руку до плеча охватил огонь, я закричал. Пальцы выронили рукоять меча, но плеска его падения я уже не услышал – беспросветная тьма поглотила меня.

14

Ледяная грязная вода, попавшая в нос, мгновенно привела меня в сознание. Фыркая и отплевываясь, я умудрился подняться на ноги, погасив при этом факел. В полной темноте, в эхе поднятого мной плеска не разобрать было, куда удирает ха'демон.

"Если он удирает!"

Я скорчился, погрузившись по горло, – а вдруг демон притаился в темноте, чтобы прикончить меня. Плывущие по течению льдинки задевали меня, и я вертелся во все стороны, отбиваясь от них, как от врагов. В темноте я наугад старался держаться лицом к тому месту, где в последний раз видел ха'демона.

Каждую секунду я готов был нырнуть, увидев красную искру. Хотелось скрываться как можно дольше, но я быстро понял, что холод убьет меня быстрее ха'демона. Если я был ему нужен, он легко мог найти меня по клацанью зубов. Наконец я решил, что вторая искра по крайней мере согреет меня, и поднялся по пояс из сточной канавы.

Правая рука повисла плетью и онемела, только кости словно налиты были расплавленным свинцом. Я осторожно коснулся раны пальцами левой руки, но они тоже онемели до потери чувствительности. Все же, проводя рукой по предплечью, я чувствовал, как пальцы застревают в прожженных дырах куртки. Судя по холоду, пробравшемуся к плечу, рукав прогорел так, что только на локте болтались лохмотья.

Я понимал: долго мне не продержаться. Неважно, что ран не видно, – и так ясно: рука не отвалилась, но пользы от нее нет. Может быть, я уже истекаю кровью.

Без тепла и помощи мне не выжить, и сам я ничего не могу сделать.

Стараясь производить поменьше шума, я побрел по воде туда, где слышался плеск воды, стекающей из дворцовой клоаки. Мне удалось забраться в устье тоннеля. Хотелось отдохнуть, но это значило опереться на правое плечо, а об этом нечего было и думать. Нога за ногу я тащился вверх по лестнице, идущей над сточным желобом ко дворцу. Через каждую дюжину ступеней приходилось пригибаться, чтобы не разбить голову об арки, укрепляющие свод. Сосульки градом стучали по плечам, оставалось только терпеть, стиснув зубы.

Я сосредоточился на одной мысли: идти. С ужасом и удивлением я осознал, что это простое и жизненно необходимое дело для меня невероятно трудно. Я не знал, далеко ли мне нужно подняться, но надеялся разглядеть пролом в стене сокровищницы. Мне приходило в голову, что император мог немедленно приказать какому-нибудь магу запечатать его, но Тетис был не из тех, кто не позаботился бы прежде послать людей мне на помощь. Я цеплялся за эту надежду. Потому что запечатанная стена означала мою смерть, а мне совсем не хотелось умирать в первый день нового года.

Когда до пролома оставалась четыре арки, меня встретили Кит и маршал.

– Это ты, Лок?

– Д-да, с-сэр.

Драсторн крикнул назад в тоннель:

– Он здесь!

Лицо Кита, когда он разглядел меня в свете факела, сказало мне, что я выгляжу не лучше, чем чувствую себя, а то и хуже. Свет их факелов, казалось, усилил жгучую боль в руке. Пальцы на ней дернулись и сжались от боли – хорошо, значит, будут еще служить. Я даже снова ощутил тяжесть кольца.

– Лок! На кого ты там нарвался?

– На того, кто спалил тех волков. Ха'демона. Здесь, в Геракополисе, – я поднял левую руку, обломил сосульки и уцепился за выступ арки. – Он что-то украл. Скрылся. Простите.

Мои колени подогнулись.

Маршал легко подхватил меня и зацепил мою левую руку себе за шею.

– Тихо, Лок, спокойно. Ты ни в чем не виноват. Мы уже послали людей прочесать город. Вызвали и магов. Мы его найдем. – Он взглянул на Кита. – Идите вперед, раздобудьте носилки и носильщиков.

– Да, сэр, – он подмигнул мне:

– Я мигом!

Гари Драсторн правой рукой обнял меня за пояс и крепко подхватил за ремень на правом бедре.

– Опирайся на меня. Уже недалеко.

– Простите, что я мокрый и грязный, – я, морщась, тащился вверх, дергаясь, когда маршал пригибался под арками. – Я бы его догнал, но там были еще те воры. Двое. Они меня задержали.

– Это были не воры, Лок, а члены Черной секты. Трое или четверо из них остались в живых. – Я поскользнулся, и он закряхтел, но не дал мне упасть. – Как ни странно, выжил даже один из твоих.

Я не успел спросить, что значит последнее замечание. Мы добрались до входа в сокровищницу. В глазах императора и его брата я увидел что-то, похожее на ужас, и понял, что дело тут не только в том, как я выгляжу. Я обвел взглядом помещение, и то, что мне удалось разобрать в отблесках факелов, объяснило и выражение их глаз, и слова маршала.

Трое убитых мной лежали в самых неестественных позах. Первый упал на бок, зажав левой рукой правую подмышку, но свет факелов блестел золотом на его мокром боку. Второй навзничь опрокинулся на сундук, широко раскинув руки. Его голова свисала к полу, запрокинувшись и открывая темную щель поперек горла. Третий упал на живот, задрав лицо, опиравшееся подбородком на кинжал, торчавший подобно стальной бороде.

Во рту у меня пересохло. "Ох, что ты наделал, дедушка! Ты хотел сделать из меня фехтовальщика, а получился мясник!"

При взгляде на мертвецов меня охватило двойственное чувство: я вырос на рассказах об отце и дяде, которые прославились, уничтожая врагов Империи. Рассказчики в своих пышных и восторженных отчетах о легендарных сражениях не хотели передавать темную сторону убийства. Одним случайным ударом я превратил людей в груды мяса. Даже мысль о том, что у этих людей остались друзья, возлюбленные и дети, которые станут их оплакивать, терялась на фоне совершенного мной чудовищного превращения.