Она. Аэша. Ледяные боги. Дитя бури. Нада - Хаггард Генри Райдер - Страница 21

— Не знаю, — ответил я, — мир мне кажется очень древним!

— Да, он стар, очень стар. Века идут за веками, богатые, сильные нации вымирают и забываются, о них не остается даже воспоминания. Кто знает, что было прежде на земле и что будет? Под солнцем нет ничего нового, и мудрые евреи писали об этом давно. Я думаю, что от народа Кор кто-нибудь остался в живых. Пришли варвары с юга, может быть, мой народ, арабы, и смешались с ними, взяли женщин себе в жены, и народ амахаггер породнился с народом Кор! Смотри, вот их кости лежат вместе в общей могиле. Я не знаю, и кто может знать это? Мои познания не могут проникнуть во мрак времен. Это был великий народ. Пойдем, я покажу тебе эту яму. Никогда ты не видел ничего подобного!

Я последовал за ней в боковой переход по ступеням. Переход кончился, Аэша остановилась, приказав немым держать лампы. Мы стояли над огромнейшей ямой, полной человеческих скелетов и костей, лежащих в виде пирамиды. Ужасное зрелище! В сухом воздухе значительное количество трупов высохло, и эти мертвецы, лежа лицом вверх, казалось, смотрели на нас из груды белых костей!

Я вскрикнул. Может, эхо моего голоса потревожило эти трупы, лежавшие здесь несколько тысяч лет. Пыль полетела вверх. Казалось, что вся яма задвигалась, и скелеты начали вставать, чтобы приветствовать нас.

— Пойдем! — сказал я. — Пойдем отсюда! Эти люди умерли от заразной болезни… Не так ли?

— Да. Дети царственных Кор всегда бальзамировали своих покойников, и искусство их было выше египетского бальзамирования! Погоди, ты увидишь!

Она остановилась у входа, который вел в коридор, и мы вступили в маленькую комнату, похожую на ту, в которой я спал в первое время, хотя здесь стояли два каменных ложа, на которых лежали фигуры, покрытые желтым полотном. В течение долгих лет в них накопилось немало пыли…

— Сними с них покров, Холли! — сказала Аэша.

Я протянул руку и сейчас же отдернул назад. Мне казалось это святотатством. Усмехнувшись моему страху, Аэша сдернула покров с тела, и через многие тысячи лет человеческие глаза увидели лицо мертвеца. Это была женщина лет 35, сохранившая следы красоты. Даже сейчас спокойные черты ее лица носили отпечаток удивительной красоты. В белой одежде, с распущенными иссиня-черными волосами, она спала вечным сном, прижимая к груди маленького ребенка. Это зрелище было так ужасно и трогательно, что я едва мог сдержать слезы, потом благоговейно взял покров и со вздохом прикрыл покойницу.

Мы пошли дальше и видели много могил. Описывать их пришлось бы очень долго. Все трупы, благодаря искусному бальзамированию, сохранились прекрасно, словно положены были только вчера. Ничто не могло потревожить их в пещере: ароматические вещества, которыми они были пропитаны, предохраняли их от разрушения[9].

Последняя могила, которую мы посетили, вызвала в моей душе глубокое сострадание… В ней лежали два тела. Я снял покров и увидел молодого человека и цветущую девушку, крепко прижавшихся друг к другу. Ее голова покоилась на его руке, а его губы прижались к ее лбу. Приподняв полотняную одежду мужчины, я нашел глубокую рану в сердце; девушка также умерла от кинжала. Над ними была короткая надпись: «Повенчаны смертью!»

Что случилось с этой молодой парой, которую не разлучила даже смерть?

— Вот какова участь человека! — обратилась ко мне Аэша, и голос ее дрожал. — Даже моя, хотя жила я так далеко, познала тайну смерти и обманула природу. Но она должна жестоко отомстить мне! Мы все заснем и проснемся, будем жить и снова заснем через долгие периоды пространства и времени, пока сам мир не умрет, пока не исчезнет с лица земли все живущее! Но чем для нас обоих будет конец — жизнью или смертью? Когда же день, и ночь, и жизнь, и смерть — все кончится и исчезнет, какова будет наша участь, Холли? Кто может знать это?

Вдруг, изменив голос и тон разговора, она добавила:

— Довольно ли ты видел, мой чужеземный гость, или желаешь, чтобы я показала тебе еще чудеса могил? Хочешь, я поведу тебя и укажу место, где лежит Тизно, могущественный король Кор… и роскошь его могилы, кажется, смеется над ничтожеством человека!

— Я довольно видел всего, королева! — ответил я. — Мое сердце подавлено могуществом смерти. Человечество слабо и не выносит вида праха и разрушения, которые ожидают его в конце концов! Пойдем отсюда, Аэша!

Глава XVII

Объяснение

В сопровождаемые немых слуг, которые несли лампы так осторожно, словно воду в сосуде, мы подошли к лестнице, которая вела в покои королевы. Здесь я хотел проститься с ней, но она удержала меня.

— Пойдем ко мне, Холли, — сказала она, — мне доставляет удовольствие беседовать с тобой! Подумай только: целых 2000 лет мне не с кем было перемолвиться словом! Откинь занавес, садись возле меня, мы будем есть фрукты и болтать. Смотри, я снова показываю тебе свое лицо! Я предостерегала тебя, Холли, но ты не хотел слушать!

Она сбросила газовое покрывало и стала передо мной, сияя ослепительной красотой, гибкая, грациозная, как блестящая змея. Устремив на меня свои необыкновенные глаза, которые были ужаснее глаз василиска, она положительно околдовала меня своей красотой, и смех ее звенел, как серебряный колокольчик! Новое настроение охватило ее. Она не казалась теперь ужасной, гневной женщиной, какую я видел, когда она проклинала свою соперницу, или убийственно-холодной, как на суде, или мрачной и суровой, как в гробницах пещер. Она походила теперь на торжествующую Афродиту. Жизнь — лучезарная, удивительная — сияла в ее лице, во всей ее фигуре.

Меня настолько очаровала ее волшебная красота, что я готов был забыть о своем уродстве, если бы Аэша не отрезвила меня, сурово заявив, что ее красота — не для меня.

Однако, сжалившись надо мной, охваченным волнением, она, чтобы успокоить меня, стала расспрашивать про Христа. Я рассказал, затем добавил, что у арабов есть другой Пророк, Магомет, который проповедовал новую веру и имел массу последователей.

— Понимаю! — произнесла Аэша. — Две новые религии! Я знала уже столько религий… Холли, каждая религия обещает последователям загробную жизнь! Религии появляются и исчезают, цивилизации появляются и погибают, все проходит и забывается. Неизменными остаются мир и человеческая природа. Ах, если бы человек питался этой надеждой, он сам работал бы для своего спасения!..

Холли, я надоела тебе, — наконец сказала она, — почему ты сидишь молча? Хочешь, я научу тебя своей философии? Ты станешь тогда моим ревностным учеником, и вдвоем мы откроем и найдем такую религию, которая затмит все остальные. Ах, да! Пойду взгляну на больного юношу, на Льва, как называет его Биллали! Не бойся, Холли! Я не буду лечить его колдовством. Я уже говорила тебе, что не умею колдовать, а умею управлять тайными силами природы. Иди, я только приготовлю лекарство и тоже приду!

Я сейчас же пошел к Лео и нашел Джона и Устану в отчаянии. Лео умирал, и они долго искали меня повсюду. Я бросился к ложу и взглянул на больного.

Да, Лео умирал! Он лежал без сознания и дышал тяжело, хотя губы его шевелились, дрожь пробегала по телу. Я видел, что пройдет еще несколько минут, — и никакая помощь не будет нужна ему. Боже мой! Как я проклинал безумие, свой эгоизм, которые держали меня около Аэши в то время, как умирал мой дорогой мальчик!

Я сжал в отчаянии руки и оглянулся. Устана сидела возле Лео, и в глазах ее стояла глубокая скорбь. Джон выл, Положительно выл в углу, иначе я не могу назвать его плач, но заметив, что я смотрю на него, ушел. Вся надежда моя была на Аэшу. Только она одна могла помочь Лео. Я пойду и буду умолять ее!

Вдруг Джон влетел в комнату с искаженным от страха лицом.

— Помоги нам, Боже! — зашептал он, весь дрожа. — Там, в переходе, идет покойница!

На минуту я остолбенел, но догадался, что Джон, вероятно, видел Аэшу, закутанную, как всегда, и принял ее за покойницу. В это время сама Аэша показалась у входа, Джон обернулся, увидел ее, вскрикнул: «Вот!», прыгнул в угол и уткнулся лицом в стену, тогда как Устана распростерлась на полу.