Когда птицы молчат (СИ) - "Птичка Певчая" - Страница 18

А что это у вас?

Спиннинг.

Странная удочка. Это поплавок?

У нее нет поплавка.

А как же вы поймете, что рыба поймалась?

Я буду вытаскивать из воды крючок и проверять.

А где же червяки?

Все гораздо приятнее. Мне они не нужны.

Как это? — от удивления глаза дочери округлились.

Видишь эту блестящую штучку с перышками?

Похожа на маленькую рыбку.

Вот именно. Большие хищные рыбы захотят ее съесть. И попадутся на крючок.

Женя просияла. Она трогала блесну, сиявшую в лучах солнца. Вронский повернулся и посмотрел на меня своими удивительными глазами. Мое сердце сжалось. Я поняла, что хочу его так, как никогда и никого не хотела. Это не юношеские гормоны, не капризное желание тела. Это глубокая потребность моей души.

Твоя мама не замерзла? — спросил он у Жени. Она обернулась и посмотрела на меня.

Не знаю.

Если замерзла, мы можем предложить ей чашечку кофе, пока будем ловить рыбу.

Хочешь кофе, мам?

Хочу.

Я медленно подошла к ним. Сергей достал из рюкзака термос, снял колпачок и налил мне дымящийся кофе. Открутил крышку и наполнил ее для себя.

Он показывал, как следует замахиваться спиннингом, чтобы подальше забросить блесну. Женя завороженно смотрела в воду в том месте, где маленькая блестящая рыбка исчезла из виду.

От его тела исходила чисто мужская энергия. И я впитывала ее, как губка. Любая женщина — вампир. Она питается сексуальным магнетизмом мужчин, их силой, чувством уверенности или наоборот, опасности, излучаемыми этими прекрасными творениями природы.

Ну как кофе?

Горячий. Обожгла язык.

Мне подуть?

Мой взгляд упал на его насмешливые губы и жарко стало уже не от напитка.

Не стоит. Само пройдет.

Эти зерна я купил в Бразилии, когда был в командировке.

Наверное, удивительная страна.

Нищета и блеск.

Яркий контраст.

На контрастах строится вся жизнь.

Я промолчала. Он являлся подтверждением собственных слов. По сравнению с мужем, этот мужчина был именно тем, кого я хотела видеть рядом.

А у вас еще не клюет?

Вронский начал сматывать катушку. К огромному разочарованию Жени, крючок оказался пустым.

Мы просидели около часа, болтая о всяких пустяках. В садке за это время оказалось две красноперки и три окуня. Дочь была в восторге.

А что вы сделаете с рыбками?

Не знаю. Наверное, выпущу.

Кто же ловит рыбу для того, чтобы потом отпустить? — искренне возмутился мой ребенок.

А что бы ты сделала с ними?

Отдала маме, и она сварила бы уху.

А твоя мама умеет? — он бросил на меня вопросительный взгляд.

Конечно, — Женя не понимала, как это, когда женщина не готовит.

Ну тогда мы отдадим их твоей маме, чтобы она сделала тебе уху.

Обожаю уху, — дочка запрыгала от радости.

Медвежья услуга, — пробурчала я. Нет ничего ужаснее, чем чистить живую рыбу.

Могу сделать так, чтобы рыбки случайно уплыли, — прошептал он, едва коснувшись моей щеки. Тело пронзила молния, место, где его губы коснулись кожи, зудело.

Женя расстроится.

Тогда оглушу ее, чтобы не сопротивлялась, — его улыбка была улыбкой заговорщика, словно он предлагал не бить рыбу головой о землю, а намекал на что-то в отношении меня.

Я глянула на часы. Пора домой. Влад уже наверняка встал, но телефон упорно молчал.

Женя, попрощайся. Мы идем домой.

Ну мам, — протянула она.

Ты хочешь уху или нет?

Хочу, — все препирания мгновенно прекратились.

Тогда мне следует призвать рыбу к смирению и покорности.

Вронский вытянул садок из воды. Я отправила Женю проверить улов рыбака по соседству, чтобы она не видела, что Сергей делает с главными компонентами будущей ухи.

Я хочу тебя видеть сегодня.

Я с Женей дома целый день.

Тогда завтра.

Не знаю.

Я позвоню тебе.

Женя была в предвкушении. Моя мама сказала, что купила ей новую куклу, которая умеет кушать. Когда я это услышала, то с ужасом подумала о том, что эта еда каким-то образом должна выходить из куклы. Неужели придется доставать горшок? И вообще, насколько эстетичным будет весь процесс?

Сейчас мы с дочкой едем к мои родителям, а я мыслями уже в заброшенном сквере на другом краю города. Сергей позвонил и назначил там встречу. Он будет ждать меня у источника. Я знаю это место.

Передав дочь на попечение своих родителей, лечу обратно к остановке. Мне добираться около сорока пяти минут. Какими же нескончаемыми они мне кажутся.

Этот парк долгое время был на балансе одного из городских предприятий. Потом оно обанкротилось и закрылось. Парк опустел, зарос, плитка, которой были вымощены дорожки, потрескалась и раскрошилась.

Однако что-то новое, первобытное появилось в нем. Словно кусочек дикого леса ворвался в городскую суету. Он поглощал гул транспорта, делал воздух чистым, наполнял его звучным пением птиц.

Я шла к лестнице, ведущей к источнику. Когда-то вокруг него построили маленький бассейн из темного неотесанного камня. И направили ручейки воды по искусственным порогам, позволяя им теряться среди деревьев и где-то внизу впадать в речку.

Каблуки громко цокали по ступенькам. Вронский сидел на лавочке в тени деревьев, всматриваясь в воду. Он обернулся на звук моих шагов и встал.

Я не понимаю, как мы так быстро оказались близко. Но его губы уже на моих губах. Его руки на моем теле. И я больше ничего не хочу.

Он поднимает меня и я действительно открываюсь от земли. Улетаю высоко-высоко, где парят птицы и нежатся облака.

Его язык настойчив. Я подчиняюсь и раскрываюсь навстречу.

Обвиваю руками его шею и стону в губы, потому что мне хорошо, и томно, и невыносимо.

Я ждал тебя, — шепчет он мне между поцелуями. Дыхание щекочет и вызывает желание.

Я пришла, — отвечаю я. — Я не могла не прийти.

Он держит меня под попкой, и я чувствую жар от его рук. Он слегка покачивается и ощущение полета усиливается. Господи, его рот — мой властелин. Он уводит меня по ту сторону реальности, где только я и он, мой мужчина, мой желанный любовник.

Его руки сжимают ягодицы сильнее, он трет моим телом о свое, распаляя страсть. И я ощущаю, что он тверд. И от этого становлюсь насквозь мокрой.

Кто не чувствовал так, как мы — не жил. Я это точно знаю. Потому что оторвись он от меня, я бы не сделала ни одного вдоха.

Мои пальца зарываются в его волосы, перебирают пряди, тянут их, запрокидывая голову назад. Я целую его в шею, провожу по коже языком и слышу, как он стонет.

Кусаю, не сильно, но достаточно ощутимо, впиваясь зубами в плоть.

Съем тебя, — рычу я, словно животное. И тут же зализываю укусы. Его тело начинает дрожать.

Он слепо двигается куда-то, не отпуская меня на землю. И я уверена, что этого не произойдет до конца нашей встречи.

Ты голодная, — говорит он, — такая же голодная, как и я.

Да, потребность моего тела абсолютна. Как и моей души.

Мы опускаемся на лавочку в самом конце тропинки. Нас скрывают разросшиеся кустарники. Он садит меня к себе на колени. Узкая юбка — мой промах. Но его руки уже двигаются под ней, задирая почти до пояса. Когда настойчивые горячие пальцы касаются края моих чулок, он стонет. Прохладный воздух обжигает обнаженную кожу, но от этого ощущения только усиливаются. Он добирается до развилки между ног, и я вскрикиваю, не в силах совладать с собой.

Забираюсь к нему под рубашку. Рельефная грудь, напряженные мышцы, совершенное тело. Хочу его с дикостью обезумевшего зверя. Его маневры в моих трусиках становятся совершенно непристойными, и я понимаю, что кончу через несколько мгновений. Не так, не сейчас.

Я распахиваю его рубашку и медленно целую смуглую кожу, вывожу узоры на его сосках. Его рука замирает на мгновение, голова запрокидывается назад.

Я опускаюсь ниже, еще ниже. Он шумно и прерывисто дышит. Поднимаю взгляд и вижу, что бирюзовые глаза напряженно смотрят на меня, приоткрытые губы блестят.