Крепость Дракона - Стэкпол Майкл А. - Страница 103

Ехали на огромных темериксах в основном бормокины, но встретилось и несколько людей. Защищала их стальная броня, копья заканчивались ужасными трезубцами, которыми вполне можно было пробить латы и разорвать тело. Всадники покачивались вверх-вниз, и мощные ноги темериксов быстро несли их вперед.

Вела их за собой Маларкекс. Во рту у Алекс пересохло, как только она ее увидела. Темерикс, на котором ехала сулланкири, был покрыт угольно-черным оперением, позолоченным утренним солнцем. В отличие от других животных, глаза которых были янтарными, золотыми и даже карими, темерикс Маларкекс поражал желто-оранжевыми глазами, горящими, словно раскаленный уголь. Из глазных впадин валил дым, и Алекс не могла понять, видит ли темерикс хоть что-нибудь. Но, несмотря на все эти чудеса, темерикс бледно выглядел на фоне своей хозяйки.

То, что Маларкекс — женщина, Алекс было известно, потому что она знала, кем та была раньше. Ныне в бывшей Эдамис Вилкасо не было никаких признаков пола. Плащ ее, казалось, пылал, как у сулланкири, которого Алекс видела в Порасене, однако сохранял свой черный цвет. Огонь проскакивал вокруг подола и исчезал. Глаза, смотревшие из-под стального шлема, были такими же серебристо-стальными, как и ее кривая сабля. Клинок казался не менее волшебным, чем его владелица, потому что солнце от него не отражалось. Напротив, он блистал бледно-зеленым огнем, по-змеиному изгибавшемуся по всей его длине.

К Алекс подъехал посыльный от конногвардейцев Джераны:

— Примите благодарность Адроганса, генерал. Он благодарит вас за предупреждение относительно штандартов. Выслушайте его приказ: по сигналу гвардия продвинется вперед на триста ярдов и остановится. Когда прозвучит следующий сигнал, справа и слева откроются бреши, и королевские всадники пойдут налево, а Волки — направо. Вместе с течением вы двинетесь, как могучая река и затопите противника. Приказ понятен?

Алекс подтвердила.

— Просто и немного романтично. Я поняла приказ. — И расписалась на карточке, которую протянул ей курьер. Потом она передала сообщение командирам королевских всадников и гвардейцев. Они отправились на свои места и прислали к ней гонцов, чтобы Алекс знала: приказ все слышали и поняли.

К Алексии подъехал Ворон:

— Генерал разрешает вам сразиться с Маларкекс?

Алексия кивнула и оглянулась на палатку Адроганса. Из дыры в потолке поднимался дым, а жускские разведчики несли туда ведра с водой.

— Похоже, он намерен принять горячую ванну, пока мы тут воюем. Меня беспокоит лишь то, что в результате атаки королевские всадники оттеснят авроланов на восток, и тогда они зайдут к нам в тыл.

— Да, но зато они не сольются с войсками, идущими по берегу озера. — Ворон повернулся в седле и указал на второй кавалерийский отряд. — Генерал Каро и конники Саварры могут передвигаться довольно свободно, хоть на запад, хоть на восток, так что считайте их нашим резервом.

— Не стану спорить, — вздохнула Алексия. — Я знаю, что мне многое не говорят. Остается надеяться, что генерал Адроганс знает, что делает.

— И вы надеетесь?

Алекс нахмурилась, припомнив предыдущую свою встречу с главнокомандующим.

— Приходится. А вы?

Ворон кивнул и положил руку на рукоятку меча.

— И мне тоже приходится. Мало у кого из нас есть возможность убить сулланкири. Я надеюсь, что Адроганс позволит мне к ней приблизиться и сделать это. Эдамис всегда была смелой и изобретательной, уж она-то знает, как следует вести сражение. Надеюсь, что Адроганс найдет способ ее обезвредить.

— Я разделяю вашу надежду, Ворон. Я хочу остановить ее и переломить им хребет. — Алексия выдернула саблю, заслышав сигнал. — Поезжайте со мной, и мы вместе добьемся того, чего хотим.

Уилл злился, что его оставили вместе с обозом. Он слышал, как запели трубы, подавая сигнал к началу сражения. Ворон терпеливо объяснил ему, почему он не может принять участия в битве. Хотя никто не сомневался в боевых способностях Уилла, опыта у него не было. Для победы в бою необходимы дисциплина и тренировка. Отсутствие у Уилла того и другого означало, что его тут же убьют.

Как горько ему ни было, Уилл вынужден был с этим согласиться. На Вильване он был слишком усталым и растерянным, чтобы разобраться в собственных чувствах. Сейчас же, наблюдая, как собираются в бой Ворон и Резолют, он вдруг понял, что они вполне могут погибнуть. От одной этой мысли у Уилла сжалось горло и навернулись на глаза слезы.

Такие чувства были для него в новинку. В доме Маркуса у него были свои привязанности, но дети там никогда не оказывались перед лицом смертельной опасности. Правда, случалось, что некоторые из них умирали, а другие исчезали, но это происходило неожиданно и воспринималось как нечто уже свершившееся и непреложное. Маркус обычно обращал эти происшествия в показательный урок, то есть бил всех подряд, чтобы до каждого дошло, как плохо быть дураком.

Уилл не хотел, чтобы друзья его погибли, и еще больше он не хотел видеть, как они погибают, но тем не менее, заслышав зов трубы, вышел из относительно безопасной зоны и вскарабкался на холм, где находилась палатка Адроганса. Конногвардейцы, стоявшие там для того, чтобы отгонять народ, улыбнулись, завидев его; Уилл прокрался наверх и спрятался в тени командирского шатра.

Он увидел, как гвардейцы Альциды двинулись вперед по сравнительно ровной местности. Земля поднималась в северном направлении, но не настолько, чтобы у авроланов было ощутимое преимущество. Движение войск напоминало яркую ткань, которую ласкал легкий ветерок. Это происходило, когда люди опускались в небольшие долины, а потом, поднимаясь, оказывались на другой стороне.

Сверкание длинных копей частично разрушало эту иллюзию. На некоторых копьях развевались флажки, в то время как идущие в первых рядах воины уже опустили свои копья, направив их на врага. Первые три ряда с копьями наперевес казались нерушимой стеной, которую вражеской кавалерии было не преодолеть.

Вслед за пехотой с копьями и пиками двигалась кавалерия. Мрачные черные плащи королевских всадников делали этот отряд еще более грозным. Хотя они пока еще не получили боевое крещение, желание освободить свою землю зажигало сердца всех мужчин и женщин, закованных в стальные доспехи. На лошадях тоже была броня с шипами. У некоторых с седел свешивались знамена.

С правой стороны ехали Волки Альциды. На синих их плащах от правого плеча к левому бедру шла золотая полоса. Они выглядели не менее красочно, чем огромные темериксы, к которым они скакали.

Пройдя триста ярдов, инфантерия остановилась. Прозвучала команда, и выдвинулись вперед копья, ощерившиеся самодельными шипами, готовыми растерзать плоть противника. Грянул древний военный клич Альциды, так что у Уилла мурашки по спине побежали:

Прольем же кровь за дом родной,

За короля, семью, народ!

Гордостью наполнилось его сердце, а растянувшиеся в улыбке губы почувствовали прикосновение маски. Как бы Ориоза ни заявляла на меня свои права, я всей душой с Альцидой.

Загремели барабаны, и авроланы двинулись вперед. Уилл невольно сравнил их с волком, прячущим до поры до времени зубы.

Противник подходил все ближе и ближе. Впереди шли хогуны с оружием, способным пробить огромные бреши в рядах Альциды. Удар дубины — и копья полетят на землю, а люди столкнутся друг с другом, и начнется паника.

Движутся только фланги. Они что-то замышляют.

Уилл сдвинул брови, стараясь разгадать маневр авроланов. Усилия его ни к чему не привели — частично потому, что у него не было опыта, а частично потому, что Уилла отвлекали звуки, доносившиеся до него из шатра главнокомандующего. Кроме непонятных слов, которые произносили жускцы, Уилл слышал вздохи и стоны, скрип и щелчки. Он не знал, что это, чувствуя лишь, что происходит там не то, что нужно; и это в тот момент, когда Адроганс должен был разобраться в тактике авроланов!

Не раздумывая, юный вор проскользнул в шатер и, когда глаза его привыкли к темноте, в ужасе замер.