Полчаса до весны (СИ) - Шолох Юлия - Страница 35

- А вот Сохари пока крепко держится. Он включен в состав группы, которая займется законом по ограничению прав людей и ужесточению наказаний за нарушения.

- То есть? – нахмурился Алехо. Господин Тувэ ничего о подобных законах не упоминал. - Разве партия Турбы «Наравне» не выдвинула противоположный закон о равных правах? Разве его не приняли?

- А как же, приняли, естественно, и уже частично выполнили. – Отец поклонился, улыбаясь, кому-то проходящему мимо и тут же снова стал серьезным. - Скоро этот совет обновленного состава примет неверное решение, которые нанесет огромные экономические убытки и поставит под угрозу независимость страны. В провинции вспыхнет голод. Во всем обвинят именно людей, неспособных занимать такие ответственные должности и принимать важные решения. Автоматом для них раз и навсегда не только перекроют путь во власть, но и загонят, наконец, в стойло. А вот все любители малоодаренных типа Зискенда автоматом сольются в отстойник, на волне будут те, кто за ужесточение законов и ограничение прав людей. Мы с тобой, естественно, выберем правильную сторону. Как и Сохари. Жаль, у Сохари только один законнорожденный сын. Причем нетрадиционной ориентации, иначе породниться бы… Хотя... такую карту тоже полезно держаться в рукаве – пока ты холост, все будут рассчитывать на родство и сотрудничать.

Алехо молчал. Сначала от отцовской откровенности, внезапно хлынувшей на его «достойную» голову волосы дыбом становились, потом он привык, а теперь вообще понял – однажды он дойдет до того состояния, когда не увидит в происходящем ничего страшного. Просто игра. Кто-то предпочитает покер на деньги. Кто-то играет во власть судьбами живых людей.

- Ты, кстати, как поживаешь? – словно опомнился отец.

- Все в порядке.

- Завтра приедешь? Сестры будут рады тебя видеть.

- Нет, на выходных, скорее всего.

Старший нахмурился, но спорить не стал.

- Не бросил еще свои примитивные бои для простолюдинов? – опасно блеснули глаза отца. Его лицо прорезали складки у рта и вокруг глаз – такие же острые, как взгляд. Было ли в нём хоть немного мягкого? Алехо не смог вспомнить…

Впервые за вечер Алехо не повел себя, следуя протоколу, а вместо этого позволил слегка сползти маске послушного сына.

- Нет и пока не собираюсь.

И отец снова отступил, как обычно, когда вопрос касался частной жизни Алехо. Такая вот молчаливая победа.

В общем, вечер оказался настолько нудным, что после приема Алехо сразу отправился домой. Последние дни он ночевал в городской квартире, избегая академического общежития, потому что чутье требовало держаться подальше от академии, и это же чутье утром нашло неожиданное решение проблемы, и Алехо заказал дополнительные засовы на свою и без того чересчур крепкую дверь. В отличие от сложносочиненных профессиональных замков, засовы были грубые и примитивные – как раз такие, какие в мире квартов вызывают недоумение, вроде комаров, которые, оказывается, существуют на белом свете! Однако лично ему один огромный засов наверху и второй, декоративный, возле ручки очень даже понравились.

Зачем нужны засовы? Он понятия не имел. Но чутье требовало послушания, а он давно знал, что чутью надо следовать. Однажды оно спасло Алехо в безвыходной ситуации и заслужило уважительного к себе обращения. Пожалуй, если чутье однажды потребует жениться на Лидии Жагрэ, придется жениться.

Так, в общем-то, и получилось, что свой двадцать четвертый день рождения, который наступит в полночь, придется встретить в одиночестве, в тишине и покое, заперевшись в квартире на все замки.

***

Кинжал Кветка украла так просто, что это напугало ее почти до паники. Дома ни Косты, ни его подружки, шкатулка на виду в стеклянной витрине, не заперта. Оказывается, прежде эту шкатулку Кветка не раз протирала от пыли. Легко откинув крышку, она достала кинжал, обхватив за рукоятку, он секунду сопротивлялся, будто притягивался к коробке магнитом, а после выскочил, как если бы она оторвала невидимую нить, которой тот был привязан.

Кветка быстро сунула подделку в углубление, захлопнула крышку, поставила на место и сделала несколько лишних в данной ситуации движений, будто смахивала пыль, а потом отступила на пару шагов назад. Впервые с начала операции подмены ее затрясло, руки дрожали, зубы стучали, и вообще пришлось сесть на корточки и глубоко подышать. Но как только она смогла себя убедить, что паниковать лучше в комнате, в обществе Лизы, а не тут, на месте преступления, ей хватило сил, чтобы выйти из комнаты, убрать инструменты для уборки в кладовку и отправиться домой.

На лестнице пришлось хвататься за перила, потому что ноги снова дрожали, как будто тело сковало льдом. По лестнице Кветка практически сползла, вися на этих самых перилах. Неужели все получилось? Неужели? Над ухом не визжали сирены, на пути не возник разъяренный потерей имущества Коста и в холле не толпились охранники с оскаленными лицами, целясь в нее из автоматов. Ничего не случилось.

Добравшись до последней ступеньки и глубоко вздохнув, Кветка ступила вперед, почему-то впервые подумав о том, что так и несет краденый кинжал в руке, правда, его не сильно видно из-под длинного растянутого рукава теплого свитера, но все же, если присмотреться...

И тут же попала в паутину.

Невидимые нити спеленали ее как жука, прочно и мгновенно.

Прямо над головой лениво покачивалась подушка-амулет, неспешно продолжая запутывать ее в сетку. Когда Кветка инстинктивно дернула рукой, руку тут же спеленало несколько дополнительных нитей. Намек понятен – она непроизвольно сглотнула и шею тут же скрутили петли, плотно приматывая к лицу попавшиеся на пути пряди волос.

Со стороны казалось, что она повисла в воздухе.

Тут можно и задохнуться – и никто не поможет. А даже если помогут... что теперь ее ждет?

Замерев, чтобы не погрязнуть в прозрачных, но от этого не менее болезненных путах, Кветка хорошенько представила, что теперь с ней будет и глаза тут же наполнились слезами. Она успела сжать зубы, чтобы не разрыдаться, но руки и ноги все равно дрожали, отчего вокруг все сильнее смыкался кокон. Кричать нельзя, кто-нибудь прибежит, а не кричать – умрешь, придушенный амулетом. Тонкая пытка, ничего не скажешь.

Может, проще умереть? Все равно ничего хорошего ее не ждет, даже если спасут и выпутают из ловушки. Как минимум – трудовая отработка на несколько лет, а могут и в тюрьму засунуть.

Вряд ли даже Синичка с Котом и Паштетом теперь сумеют ее спасти.

Просто не верилось, что все закончится так нелепо. Впереди была целая жизнь – да, возможно, не райская, но относительно свободная и терпимая. А теперь… теперь…

- Мамочки! – пробормотала Кветка, всхлипнув, потому что из комнаты вышел охранник и удивленно замер на месте, увидав кокон. Нечастое, должно быть, зрелище – вряд ли тут часто всякие идиоты попадаются на удочку. Настоящие воры прекрасно знают, что к чему, и попусту не суются.

Кинжал врезался в ладонь.

Этого не может быть… не может быть…

Но реальность не изменишь, даже если крепко зажмуриться и много раз повторить, что это просто сон. Кветка попробовала – не получилось. Лицо по-прежнему облепляли пряди волос, врезаясь в щеки и губы, руки и ноги сковывали толстые канаты, а живот перетянуло так сильно, что стало тяжело дышать.

Охранник оглядел холл и лестницу, видимо, выискивая соучастников, никого не увидел, повернулся к сторожевому посту и судорожно принялся хлопать по карманам. Сейчас он или позовет на помощь, или вызовет центральный пункт охраны.

Надо кричать… Надо что-то делать.

Бесполезно.

Тем временем со стороны входа шел какой-то человек. Увидев кокон, он сразу же остановился, наклонил голову и задумался.

Это был Алехо, Кветка даже не сразу его узнала. Сегодня кварт выглядел крайне официально, по крайней мере, на тот быстрый судорожный взгляд, которым она его задела. Похоже, ее тоже не сразу узнали. Пробежавшись по ее лицу и фигуре, глаза Алехо расширились, но лицо осталось прежним – ровным и невозмутимым.