Полчаса до весны (СИ) - Шолох Юлия - Страница 25

Отойдя от зеркала, Кветка сразу достала из ящика своей тумбочки пакет с нитками. Как назло, много оставалось только черных, и между ними, явно в виде насмешки, запутались алые шелковые обрезки.

- Кветочка…

Белого и синего еще на что-нибудь хватит, море, к примеру. Море?

- Кветка, - Лиза подошла и взяла ее за руку, не давая копошиться в нитках. – Давай, я тебя рисовать научу? Давай?

- А надо?

- Очень надо. Прямо сейчас. Очень. Думаешь, я ничего не понимаю? Я столько понимаю, что самой тошно. Но ты умеешь восстанавливаться – отличное свойство для человека, особенно для женщины. У тебя такой талант – ты смотришь в окно и видишь не стекло, которое загваздали мухи, а глубину облаков. Ты немножко летаешь там, паришь в небесах, а потом возвращаешься уже в равновесии. Я тебе даже немного завидую.

- Да все в порядке.

- Конечно, - Синичка дурашливо улыбалась. – Разве я спорю? Хочешь последнюю шоколадку из той огромной корзины, которую совершенно случайно тебе занес курьер?

Кветка вздрогнула.

- Нет, только не шоколада.

- Хорошо, сама съем.

На кухне тут же загремел чайник и зашуршали бумажные обертки.

- А ты там пока не расслабляйся, - крикнула Лиза. – Учиться рисовать нужно на бумаге, на самой настоящей, так что доставай альбом.

После чая приступили к урокам искусства. Лиза зажала в зубах простой карандаш, а вторым водила по большому листу ватмана, который вытащила из своих скудных запасов.

- Вот так, - прошепелявила она. - Видишь, ваза получилась?

Кветка кивнула.

- Вижу. А я хочу портрет.

- Ну я же объясняла – портрет не так просто! Ты хочешь вот так сразу взять и портрет написать? Начни с вазы!

- Не, ваза меня не вдохновляет, давай хоть собаку тогда, хочу что-нибудь милое. Только такую, толстую и с длиной шерстью. Кудрявую.

- Пропади все пропадом, - пробормотала Лиза, перевернула ватман чистой стороной вверх, сунула в руку Кветки карандаш, потом обхватила поверх ее руки своей и принялась рисовать.

Это тоже небольшое чудо – видеть, как на белом листе под уверенными штрихами проступают очертания тела, морды, мощных лап и шерсти на брюхе, завернутой колечками.

Кветка молча впитывала появление собаки, жадно, как сухая земля впитывает воду, прослеживая каждое движение Лизы и понимая, что у неё так никогда не получится. Вот у собаки шерсть на губе топорщится, потому что губу порвали злые псы, еще в бытность его неразумным щенком, а вот на лапе неровные пятна, оставшиеся после лишая.

- Все.

Через несколько минут Лиза оставила ее пальцы, которые даже слегка побаливали от нажима, а на белом листе теперь сидела серая собака, добродушная и обманчиво-неуклюжая, как все большие животные. И вообще прямо как живая.

- Видела? Теперь ты пробуй.

Кветка посмотрела на собаку еще раз. Та, кажется, подмигнула из-под мохнатой шерсти, закрывающей глаз.

Да уж, она, конечно, о себе высокого мнения, но при этом достаточно сообразительна, чтобы знать реальную цену такой обманчивой простоте и легкости, с которой создали эту картинку.

- Знаешь что? Давай-ка я лучше научу тебя вышивать.

Остаток вечера они хохотали, как две сумасшедшие. А что? Надо же разгонять осеннюю депрессию.

***

Катя зашла за два часа до начала магической вечеринки. Сегодня вместо привычных линз на ней были очки с тончайшей, практически незаметной оправой, а также тщательно разглаженная клетчатая рубашка с острым воротником, благодаря которым она выглядела еще более собранной и серьезной. Ну просто идеальное создание, предназначенное, чтобы работать.

Вместе с Кветкой и Лизой всего девчонок оказалось пятеро.

- Идем быстро, - приказала Катя.

Они гуськом спустились по лестнице. Навстречу поднимался Сашка с третьего этажа и на каждой ступеньке ему пришлось останавливаться, кивать и говорить: «Привет». Ровно пять раз. В последнем привете явно слышался плохо сдерживаемый хохот.

Почему-то это походило на добрый знак.

Они вышли из человеческого общежития и таким же манером, как вереница уток, быстро-быстро прошествовали к общежитию квартов.

Недалеко от лестницы, возле караульного поста с потолка свисал и демонстративно покачивался на сквозняке сторожевой амулет величиной с подушку. Любое лицо, которое не занесено в базу охранников-птиц, оказавшись в поле действия амулета, станет испытывать жуткий страх и побежит, сломя голову, куда глаза глядят. Говорят, если у вора проблемы с сердцем, помрет прямо на месте.

Когда Кветка проходила тут впервые, направляясь к Косте, она долго стояла на пороге, опасаясь приближаться к этой страной штуковине, утыканной перьями и сухими веточками, что смотрелось на фоне шикарного вестибюля, как дохлый голубь на банкетном столе среди деликатесов. А вдруг страху нашлет? Хотя каменные птицы-стражники, стерегущие периметр, на нее никак не реагировали, значит, все в порядке. Но вдруг сбой? В принципе слухи о сбоях магических амулетов в академии не ходили, потому как все знали - магия не дает сбоев, в отличие от механизмов она не может сломаться или сработать неправильно, так уж устроена. Но страхи-то тоже так устроены, что все равно существуют, сколько не убеждай себя и не доказывай, что бояться нечего?

В тот раз пришлось собрать всю силу воли, чтобы заставить себя пройти под амулетом. А теперь Кветка привыкла и просто отклоняла голову в сторону, чтобы амулет не стукнул по лбу.

Девчонки-магички, к которым они направлялись, жили в одной квартире на втором этаже: кварты из одной семьи, особенно одного пола, часто жили вместе. Катя не пошла к лифту, а развернулась в сторону широкой, крытой бежевым ковром лестницы с ажурными перилами и стала подниматься по ступенькам.

Из окна караулки выглянул охранник. Тут, в отличие от человеческого общежития, была задействована профессиональная охрана и не менее профессиональная система бытового обслуживания – электрики, столяры и ремонтная бригада. Когда трубу забивало у кого-нибудь в комнате людей, прибегал надутый дядя Паша с таким лицом, будто его чем-то здорово обидели, долго причитал над забитым спуском, лично проверял, действительно ли вода не уходит, а потом шел в коридор и вылавливал себе пару подручных, которых вооружал вантузом и инструментами и, обещая какие-то невразумительные награды, отправлял устранять неполадки. Так, общими усилиями, за вечер неприятность устраняли.

Когда труба забилась в ванной Косты, Кветка, помнится, растерялась и не знала, что делать. Коста вернулся вечером, молча выслушал ее сбивчивые объяснения, позвонил куда-то - и через пять минут явился ремонтник в рабочем комбинезоне. Спустя еще десять минут он уже уходил, а труба работала как новенькая.

- Сюда, – строгий Катин голос быстро вырвал из размышлений. С такой не забалуешь, что к лучшему. Она отперла замок на двери квартиры, завела всех в прихожую и кивнула вправо. – Кухня там.

Оказавшись на кухне, Кветка принялась осматриваться, пока Катя раздавала косынки и фартуки, одновременно пичкая инструкциями. В гостиной уже гремела музыка, стены украшали цветочные композиции из золотой фольги, пахло чем-то сладким, но гости начнут сходиться только через полчаса.

- И не забывайте, что пирожные из зеленых коробок подаются охлажденными, - в сотый раз повторила Катя, напоминая, что кроме подачи пирожных их ничего не должно волновать.

Потом она распределила места. Кветке досталась кухня, и она начала знакомиться с меню, попутно проверяя продукты. Холодильник оказался доверху забит нарезкой и пирожными, груды крошечных злаковых булочек для сэндвичей все еще лежали вдоль стен прямо в пакетах, а посуду и бокалы еще нужно было достать и протереть.

Как интересно, почему-то квартам и в голову не приходило, что можно пить из обычного пластикового стаканчика, который куда проще хранить и не жалко выбрасывать, а тем более он не разобьется на острые осколки, способные порезать. Нет, они будут упорно хранить кучу неудобных коробок с бокалами, каждый из которых стоит целое состояние, и обязательно заведут какое-нибудь дурацкое правило – там, протирать только замшевыми тряпочками или мыть только в розовой воде.