Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Круг Земной - Стурлусон Снорри - Страница 267


267
Изменить размер шрифта:

После поражения шведов и норвежцев в войне против Дании Олаву Харальдссону пришлось покинуть Норвегию и бежать в Швецию и оттуда дальше на восток – на Русь, к киевскому князю Ярославу. Попытка Олава вернуть себе престол завершилась его гибелью в битве при Стикластадире (29 июля 1030 г.).[614] Но в высшей степени символично, что это поражение короля обернулось победой монархии над традиционным крестьянским обществом. Ибо мятеж и убийство короля сопровождались установлением датского верховенства над Норвегией, в условиях которого преимущества отечественной королевской власти стали очевидны, и спустя немного времени авторитет покойного Олава настолько возрос, что церковь могла провозгласить его святым, покровителем норвежских королей и даже «вечным королем Норвегии». Идея о сакральной природе королевской власти получила новое обоснование. Вместе с тем этот акт продемонстрировал наличие новой важной опоры королевской власти – церкви.

Католические священники в окружении норвежского короля (как Олава Трюггвасона, так и Олава Святого) были выходцами из Англии. Норвегия в церковном отношении первоначально была подчинена архиепископам северной Германии. Но политика, проводившаяся духовенством, прежде всего способствовала укреплению норвежской монархии. В свою очередь и церковь нашла у короля поддержку, и том числе и материальную. В отличие от других стран Запада, церковь в Норвегии не могла рассчитывать на широкий приток пожертвований населения и на передачу в ее пользу массы земельных владений. Отчуждению наследственных участков земли препятствовали традиционные ограничения, и попытки духовенства отменить их были малоуспешными. Владения церкви и монастырей, которые вскоре стали основывать в Норвегии, составились преимущественно из пожалований королей; впоследствии они росли за счет подарков знати, а также в результате закладов недвижимой собственности бедными людьми, которые не сумели затем выкупить свои участки, и путем расчистки новых территорий. Далеко не сразу сумела церковь добиться и введения десятины (лишь в первой половине XII века).

Христианизация ознаменовала новый этап в развитии норвежского раннего государства. Появилась новая идеологическая опора его, в лице духовенства в норвежском обществе возникла сила, последовательно боровшаяся против старых языческих порядков, которые пронизывали всю традиционную социальную структуру. Если прежде социально-правовая община (округ тинга) была вместе с тем и культовой общиной, то теперь это единство было разбито, поскольку церковные приходы строились по новой схеме, не совпадавшей с системой тингов.

Наряду с духовенством, тесно связанным с монархией, значительную роль в стране стали играть должностные лица короля – лендрманны (институт, утвердившийся, по-видимому, со времени правления Олава Святого).[615] В компетенцию лендрманна входила в первую очередь организация ополчения, в котором должно было принимать участие население. Выполнение этих военно-организационных функций неизбежно влекло за собой вмешательство лендрманнов в местное самоуправление, хотя обычное право и ставило им определенные препоны. Наряду с лендрманнами роль должностных лиц выполняли управители владений короля. Но если они всецело зависели от своего господина, были людьми невысокого социального статуса, нередко рабами или вольноотпущенниками, то лендрманны занимали более самостоятельное положение, – у большинства их были собственные довольно крупные владения. Дело в том, что лендрманнами назначались преимущественно представители старой знати, которые изъявляли готовность служить королю. Таким образом, институт лендрманнов, возможно, созданный по английским образцам, был плодом компромисса между королевской властью и частью старой знати.

То, что на протяжении XI и XII веков среди лендрманнов было немало родовитых людей, относительно независимых от короля, характеризует определенный этап в истории норвежской монархии и вместе с тем отчасти раскрывает тайну ее неустойчивости. Короли не могли опираться только на свою дружину, состоявшую по большей части из людей невысокого происхождения, или на духовенство, сравнительно немногочисленное и не пользовавшееся еще глубоким влиянием на население. Старая знать, органически связанная с традиционными социальными отношениями, оставалась сильной, поскольку и старые доклассовые порядки трансформировались в новый, более глубоко дифференцированный строй лишь медленно и с большим трудом. В Норвегии оказался невозможным тот радикальный переворот в отношениях собственности и производства, какой произошел во Франкском государстве, – силы «социальной инерции» проявили здесь огромную сопротивляемость. Значительная масса бондов не превратилась в зависимых крестьян и продолжала вести самостоятельное хозяйство. И хотя реальное содержание их свободы и полноправия начинало изменяться (см. ниже), норвежские бонды разительно отличались от подневольных сервов и вилланов других стран Европы того времени.

C этой существенной чертой социальной структуры Норвегии, очевидно, и нужно связывать специфику ее государственного устройства в XI–XII веках. У королевской власти в Норвегии были определенные преимущества по сравнению с ослабленной и лишенной широкой основы королевской властью в феодальных странах Европы. Норвежские короли не потеряли непосредственной связи с массою народа, между ними и рядовыми подданными не вырос могущественный класс крупных сеньоров, которые подчинили бы себе большинство крестьянства и присвоили политические полномочия. В частности, король Норвегии, в отличие от многих западных государей, не зависел полностью и целиком от вооруженной поддержки благородных вассалов и располагал ополчением народа.[616]

Но и старая знать сохраняла с бондами традиционные связи. Она была способна вовлекать их в свою борьбу против тех королей, которые чрезмерно, на ее взгляд, усиливались. Мы уже видели, что в решающей схватке между Олавом Харальдссоном и могущественными людьми Норвегии, которые перешли на сторону Кнута Датского, большинство бондов выступило против своего короля. И это нетрудно объяснить, если вспомнить, что в качестве носителя новшеств выступал именно король: он безжалостно искоренял языческие культы, а заодно и их приверженцев, он посягал на институт родовой мести, весьма живучей у скандинавов, упорядочивал сбор кормлений и раздавал вейцлы своим приближенным. Приверженное традиции крестьянское общество отрицательно реагировало на эти нововведения.

614

Дата сражения при Стикластадире, предложенная в качестве альтернативной, – 31 августа 1030 г. – объясняется тем, что в саге, которая повествует об этом событии («Сага об Олаве Святом», гл. 226, 227), упоминается солнечное затмение, происшедшее якобы в день гибели Олава; затмение же солнца в 1030 г. приходится на 31 августа. Однако приурочение затмения ко дню смерти Олава (впервые – в стихах его ближайшего скальда Сигвата, см. вису в гл. CCXXVII) было продиктовано стремлением его апологетов установить аналогию между ним и Христом, в момент гибели которого, согласно евангелию, тьма пала на землю.

615

Lendr ma?r буквально «человек, наделенный землей», лендрманны получали от короля пожалования. Снорри пишет о лендрманнах применительно ко времени, предшествующему правлению Олава Святого, но это – явный анахронизм.

616

О «функциональных связях» между королевской властью и бондами см.: Seip J. А. Problemer og metode i norsk middelalderforskning. – «Norske historikere i utvalg, II, Samfunnsmaktene brytes», Oslo, 1969, s. 123–174.