Круг Земной - Стурлусон Снорри - Страница 126

Всем халогаландпам, живущим к северу от Вагара, Финн назначил встречу в Вагаре. Весной там собралось большое войско, и все стали ждать, пока Финн не вернется с севера. Тогда туда приплыл и Торир Собака. Вернувшись, Финн велел трубить сбор и созвать на тинг все войско. На этом тинге каждый показывал свое оружие, и проверялось, все ли, кто был должен, снарядили свои корабли. Когда это было сделано, Финн сказал:

– Я хочу спросить тебя, Торир Собака, какую виру ты заплатишь Олаву конунгу за его дружинника Карли и как ты возместишь то, что ты захватил его добро в Ленгьювике? Конунг поручил мне узнать это, и теперь я хочу услышать твой ответ.

Торир посмотрел вокруг и увидел, что с обеих сторон от него стоят вооруженные люди. Он узнал среди них Гуннстейна и многих других родичей Карли. Тогда Торир сказал:

– Я не буду тянуть с ответом. Финн. Я хочу, чтобы конунг принял такое решение по этому делу, какое сочтет нужным.

Финн говорит:

– Скорее всего, тебе придется довольствоваться не столь высокой честью, потому что, если ты хочешь помириться с конунгом, ты должен подчиниться моему решению.

Торир говорит:

– Раз так, то мое дело в надежных руках, и я сделаю все, как ты скажешь.

Тут Торир вышел вперед, чтобы дать клятву, а Финн объявил условия примирения: Торир должен заплатить конунгу десять марок золота и еще десять марок Гуннстейну и другим родичам Карли, а за разбой и грабеж еще десять марок.

– И плати сейчас же, – добавил Финн.

Торир говорит:

– Это большие деньги.

– Если ты не заплатишь, то примирению не бывать, – сказал Финн. Торир говорит, что Финн должен дать ему время, чтобы он занял деньги у своих людей, но Финн велит ему платить сейчас же и, кроме того, отдать то большое ожерелье, которое он снял с убитого Карли. Торир отвечает, что никакого ожерелья он не брал. Тут выходит вперед Гуннстейн и говорит, что ожерелье было на шее у Карли, когда тот пошел к Ториру.

– А когда мы взяли его тело, ожерелья уже не было, – говорит он. Торир говорит, что ему нет никакого дела до этого ожерелья:

– И даже если у нас и есть какое-то ожерелье, то оно сейчас дома на Бьяркей.

Тогда Финн приставил копье к груди Торира и сказал, что тот должен отдать ожерелье. Тут Торир снял ожерелье с шеи и отдал Финну. После этого Торир повернулся и пошел к своему кораблю. За ним на корабль пошел Финн и многие другие люди. Они прошли по кораблю, открыли трюм и увидели под палубой у мачты две огромные бочки. Бочки эти были такие большие, что все были поражены. Финн спросил, что в бочках. Торир ответил, что там пиво. Финн говорит:

– Что же ты тогда не угощаешь нас, приятель, раз у тебя так много пива?

Торир велел своим людям налить из бочки в чашу, и Финна и всех, кто был с ним, угостили пивом. Оно было отменное. Потом Финн велел Ториру уплатить все, что он присудил. Торир ходил взад и вперед по кораблю и переговаривался со своими людьми. Тогда Финн снова обратился к нему и велел уплатить деньги. Торир попросил Финна сойти на берег и сказал, что он все туда принесет. Финн и его люди сошли на берег. Потом на берег сошел Торир и принес серебро. Он отвесил из кошеля десять марок. Потом он принес еще много узелков. В одних было по марке, в других по полмарки или по нескольку эйриров. Торир сказал:

– Это те деньги, которые мне дали взаймы, так как все свое серебро я уже отдал.

Торир пошел на корабль и, вернувшись, отсчитал еще серебра. Так прошел день.

Когда кончился тинг, все разошлись по своим кораблям и стали собираться в путь. Когда они собрались и поставили паруса, вышло так, что большинство кораблей уплыло. Финн увидел, что людей у него стало меньше. Ему крикнули, чтобы он тоже собирался в путь. Но еще не была уплачена и треть денег. Тогда Финн сказал:

– Ты что-то не спешишь расплачиваться, Торир. Видно, тебе очень трудно расставаться с деньгами. Что же, пока хватит. Остальное ты выплатишь самому конунгу.

И Финн поднялся. Торир тогда говорит:

– Хорошо, Финн, что мы с тобой расстаемся. Но я бы хотел выплатить столько, чтобы конунг и ты не считали, что я не доплатил.

Тут Финн пошел на корабль и отплыл вслед за своим войском. А Торир еще не скоро собрался в плавание. Поставив паруса, он поплыл по Вестфьорду, вышел в море и направился на юг вдоль берега. Он плыл так, что море закрывало горы до середины, а порой берег совсем скрывался из вида. Так они плыли дальше на юг, пока не вошли в Английское Море и не подошли к Англии.

Торир отправился к Кнуту конунгу, и тот его хорошо принял. Тут стало известно, что у Торира полным полно денег. У него было все то добро, которое они вместе с Карли захватили в Стране Бьярмов. В тех огромных бочках было двойное дно. Внизу там было немного пива, а сверху бочки были наполнены беличьим, бобровым и собольим мехом. Торир остался у Кнута конунга.

Финн сын Арни отправился к Олаву конунгу и рассказал все о своей поездке. Он сказал, что, как он думает, Торир уехал из страны на запад в Англию к Кнуту Могучему:

– И я думаю, что от него нам еще будет много вреда.

Конунг говорит:

– Я тоже думаю, что Торир нам недруг. Так что лучше уж пусть он будет подальше от меня.

Асмунд сын Гранкеля был в ту зиму дома у своего отца Гранкеля в Халогаланде в своем округе. Там далеко в море есть остров, где хорошо охотиться на тюленей и птиц, собирать птичьи яйца и ловить рыбу. Этот остров издавна был владением Гранкеля. Но Харек с Тьотты тоже притязал на этот остров, и вышло даже так, что он пользовался им несколько лет. Асмунд и его отец считали, что они могут рассчитывать на поддержку конунга в такого рода делах. И вот отец с сыном отправились весной к Хареку, сказали, что конунг велит ему отказаться от притязаний на этот остров, и показали ему знаки конунга. Харека это привело в ярость, и он ответил, что Асмунд, наверно, ездил к конунгу, чтобы оклеветать Харека в этом и многом другом:

– В этом деле правда на моей стороне. А тебе, Асмунд, следовало бы знать свое место. Ты сейчас мнишь себя большим человеком, поскольку тебе помогает конунг. Так, видно, оно и есть, раз тебе позволено убивать знатных людей, не платя за них виры, и грабить нас. Раньше мы считали, что можем тягаться даже с теми, кто равен нам по рождению, а ведь вы нам по рождению не ровня.