Власть меча - Смит Уилбур - Страница 132

Им потребовалось целое утро, чтобы все увидеть, и у них возникли сотни вопросов. Хайди отвечала на все, но не раз Манфред обнаруживал, что она идет с ним рядом, а когда они говорили по-немецки, это создавало ощущение интимности, даже в толпе. И это не было плодом его воображения: Рольф тоже заметил особое внимание, проявленное к Манфреду.

– Как тебе понравились уроки немецкого языка? – невинно спросил он за ланчем, а когда Манфред огрызнулся, улыбнулся, нисколько не раскаиваясь.

Хозяева предоставили им спарринг-партнеров из местных боксерских клубов, и все последующие дни дядя Тромп жестко выводил их на пик формы.

Манфред обрушивался на противников, наносил удары по толстым щиткам на их груди и голове так, что даже с такой защитой никто не выдерживал больше одного-двух раундов, потом сдавался; а когда он возвращался в свой угол и осматривался, то обычно обнаруживал поблизости Хайди Крамер: безупречная шея залита румянцем, странно напряженное выражение невозможно голубых глаз, губы слегка раздвинуты, кончик розового языка просунут между острыми белыми зубами.

Однако лишь на пятый день тренировок он оказался с ней наедине. Манфред только что закончил напряженную тренировку в спортзале, принял душ, переоделся в серые брюки и университетский свитер и вышел через главный вход стадиона. И уже почти дошел до стоянки автобуса, когда Хайди окликнула его и подбежала.

– Я тоже возвращаюсь в деревню. Нужно поговорить с поваром – можно мы поедем вместе в автобусе?

Должно быть, она поджидала Манфреда, и он почувствовал себя польщенным, хотя немного нервничал.

У нее была свободная, размашистая походка, а волосы, когда она поворачивала голову и смотрела на него, взметывались облаком золотого шелка.

– Я наблюдала за полутяжеловесами из других стран и особенно за тобой.

– Да. – Он нахмурился, чтобы скрыть замешательство. – Я тебя видел.

– Тебе некого опасаться, кроме американца.

– Сайруса Ломакса, – кивнул он. – Да, журнал «Ринг» называет его лучшим полутяжеловесом-любителем в мире. Дядя Тромп тоже наблюдал за ним. Он говорит, что Сайрус очень хорош. Очень силен; к тому же он негр, и поэтому голова у него как из прочной слоновой кости.

– Тебе нужно победить только его, чтобы получить золото, – согласилась Хайди. Золото – это слово прозвучало в ее устах музыкой, и сердце у Манфреда забилось чаще. – Тогда я тебя поздравлю.

– Спасибо, Хайди.

– Мой дядя большой поклонник бокса. Он тоже считает, что у тебя есть хорошая возможность победить американского негра. Он очень хотел бы познакомиться с тобой.

– Твой дядя очень любезен.

– Сегодня вечером в его доме небольшой прием. Он просил пригласить тебя.

– Ты знаешь, что это невозможно, – покачал он головой. – Расписание тренировок…

– Мой дядя очень важный и влиятельный человек, – настаивала Хайди, повернув голову и умоляюще улыбаясь. – Прием начнется рано. Обещаю, ты будешь дома еще до девяти. – Она заметила, что Манфред колеблется, и добавила: – Это порадует дядю – и меня.

– У меня тоже есть дядя – дядя Тромп…

– Если я добьюсь разрешения у твоего дяди Тромпа, обещаешь приехать?

В семь вечера, как договорились, Хайди ждала его в «мерседесе» у входа в их корпус в Олимпийской деревне. Шофер открыл перед ним дверцу, и Манфред сел рядом с ней на кожаное сиденье.

Она улыбнулась ему.

– Да ты красавчик, Манфред.

Сама она заплела светлые волосы в две толстые блестящие косы и уложила их короной на темени. Плечи и верхняя часть прекрасной груди были обнажены, белоснежные в своем совершенстве. Голубое вечернее платье прекрасно гармонировало с цветом глаз.

– Ты прекрасна, – удивленно сказал он. Он никогда раньше не делал женщинам комплиментов, но сейчас это было простое подтверждение факта. Хайди потупилась – трогательная скромность для той, кто должна привыкнуть к мужскому восхищению.

– На Рупертштрассе, – приказала она шоферу.

Они медленно ехали по Курфюрстендамм, глядя на толпы гуляющих на ярко освещенных тротуарах, потом «мерседес» пошел быстрее: они углубились в тихие улицы западной части района Грюневальд. Это был поселок миллионеров на западной окраине огромного города. Манфред расслабился, откинулся на кожаную спинку сиденья и повернулся к сидевшей рядом прекрасной женщине. Хайди серьезно расспрашивала его о его семье и о нем самом, о его стране. Он быстро понял, что она знает Южную Африку гораздо лучше, чем он полагал, и гадал, где она приобрела эти знания.

Хайди знала историю войны, конфликта и восстания, знала о борьбе его народа с варварскими черными племенами, о последующем покорении африкандеров британцами и об ужасной угрозе для них как для народа.

– Эти англичане, – сказала она с горечью. – Они повсюду, и повсюду приносят с собой войну и страдания: в Африке, в Индии, в моей родной Германии. Нас тоже угнетали и преследовали. Если бы не наш любимый фюрер, мы бы до сих пор страдали под игом евреев и англичан.

– Да, ваш фюрер великий человек, – согласился Манфред и процитировал: – «Мы ведем борьбу за обеспечение существования и за распространение нашей расы и нашего народа. Мы ведем борьбу за обеспечение пропитания наших детей, за чистоту нашей крови, за свободу и независимость нашего отечества. Мы ведем борьбу за то, чтобы народ наш действительно мог выполнить ту историческую миссию, которая возложена на него творцом вселенной».

– «Майн кампф»! – воскликнула она. – Ты читал фюрера!

Манфред понял, что они достигли поворотной точки в отношениях.

– В этих словах заключено все, что я чувствую и во что верю, – сказал он. – Он великий человек, глава великого народа.

Дом на Рупертштрассе стоял в стороне от дороги, в большом саду на берегу одного из прекрасных озер Хафель. На подъездной дорожке стояли сотни лимузинов с шоферами, у большинства машин на капоте были флажки со свастикой, а шоферы, ждущие за рулем, – в мундирах. Все окна большого дома светились, оттуда доносились музыка, голоса и смех. Шофер Хайди и Манфреда остановил «мерседес» под портиком.

Манфред предложил Хайди руку. Они вошли в открытые парадные двери, пересекли прихожую, вымощенную чередующимися белыми и черными мраморными плитами, где стены были забраны деревянными панелями, на которых висели оленьи рога, и остановились у входа в большой зал. Зал был уже полон гостей. Большинство мужчин щеголяли в мундирах с блестящими знаками отличия, а элегантные женщины – в шелках и бархате, с обнаженными плечами и самыми модными прическами.

Смех и разговоры стихли; все, обернувшись, рассматривали пришедших. Взгляды были заинтересованные и оценивающие. Манфред и Хайди оказались поразительно красивой парой. Потом разговоры возобновились.

– Вон дядя Зигмунд! – воскликнула Хайди и повела Манфреда через весь зал к высокому мужчине в форме, который пошел им навстречу.

– Хайди, моя дорогая! – Он склонился к руке Хайди и поцеловал ее. – Каждый раз, как я тебя вижу, ты становишься все прекрасней.

– Манфред, это мой дядя полковник Зигмунд Больдт. Дядя Зигмунд, позвольте представить герра Манфреда Деларея, боксера из Южной Африки.

Полковник Больдт пожал Манфреду руку. Его белоснежные волосы были строго зачесаны назад над худым лицом ученого, с отличной структурой костей и тонким аристократическим носом.

– Хайди рассказала мне о вашем немецком происхождении. – Он был в черном мундире с серебряным черепом на лацкане; на одном глазу веко обвисало, из глаза непроизвольно сочились слезы, и полковник вытирал их тонким льняным носовым платком, который держал в правой руке.

– Это верно, полковник. У меня очень тесные связи с вашей страной, – ответил Манфред.

– И вы превосходно говорите по-немецки. – Полковник взял его за руку. – Очень многие здесь, в зале, хотели бы познакомиться с вами, но сначала скажите, что вы думаете о черном американском боксере Сайрусе Ломаксе? И какова будет ваша тактика боя с ним?