Абстрактный мир. Трилогия (СИ) - Черкасова Галина Геннадьевна - Страница 72

— На Прэне нет понятия личной жизни? — я покраснела и опустила глаза.

— Понятие — есть, факта — нет. Как и везде.

— Ты так… просто об этом говоришь!

— Сто десять лет существования дают о себе знать.

Когда мы подъехали к Цитадели, солнце стояло в зените. Арельсар, покружив по забитым до отказа первым десяти рядам парковки, оставил машину рядом с воротами, шарахнув дверью так, что едва не выпало стекло.

Как оказалось, и внутри Цитадели яблоку негде было упасть — у информационных стоек образовалась очередь в три ряда, но Арельсар повел меня через галдящую толпу, бесцеремонно распихивая посетителей.

— Во время моего первого визита здесь вообще никого не было, — удивилась я, когда мы кое-как втиснулись в кабину лифта.

— Время отпусков, — пояснил Арельсар, надолго задержав взгляд на декольте миловидной эльфийки, стоявшей перед ним. — Сейчас вернулись и развели кипучую деятельность.

На тридцать пятом этаже, вершине башен-указательных пальцев, куда нас доставил покряхтывающий лифт, находилась смотровая площадка. Кевт, благодушно пропустив меня вперед, заявил, что у нас ещё есть время насладиться Прэном с самой высокой обзорной точки острова.

Подойдя к стеклянной, прозрачной стене, я схватилась за поручни, почувствовав, как от ощущения высоты тянет ноги. На мгновение закружилась голова, но, совладав с легким приступом паники, свойственным жителям лысых равнин, закинутых на чересчур живописные вершины, я перевела дух и огляделась.

Передо мной во всем своем великолепии лежал Прэн — яркий, живой, бесконечный.

Под башнями протянулся хребет Мироздания, склоны гор которого покрывал изумрудный, хвойных лес, разделенный надвое свинцовой лентой трассы. Даже городка Хатихи не было видно из-за ощетинившихся соснами утесов.

У предгорья трасса исчезала, ныряла вниз, и появлялась уже среди усыпанного камнями поля-кладбища. С востока на запад тянулись ровные прямоугольники теплиц и садов, пастбищ и пасек — на Прэне процветало фермерское хозяйство. Черная громада древнего леса окаймляла остров с востока, и где-то там, на одной из низкорослых гор, крепко держал университетский замок старый, каменный дракон.

Я улыбнулась, впервые осознав, что влюблена в этот цветной, живой, свежий мир.

Подумать только! Где-то за океаном, за молчаливыми пиками Гера Фазы, воняет убогая, сморщенная Глирза, и там, вдыхая грязный, серый воздух живут люди, большинство из которых никогда не увидит этих величественных, зеленых гор…

… меж скал которых живет сама Тьма.

Я отступила на шаг назад, ощутив острый укол страха.

— Что-то не так? — спросил Арельсар, стоявший рядом.

— Я боюсь, — призналась я, не отрывая взгляд от окна.

— Чего?

— Себя. Что, если я ошибусь? Что, если всё это уничтожат? Может, они правы и мне не стоит…

— Антея, только если ты вступишь в орден, мы сможем оградить тебя от серьезных ошибок и чужого влияния.

«И это будет оружие Миротворцев».

В зале Верховного Совета, находившегося под куполом одной из башен, для проведения вступительной беседы собрались главные лица ордена. Хотя меня мало интересовало политическое устройство государства свободы и единства, я не поленилась узнать кое-какие факты: Совет при Главе ордена, Архонте, коим являлся Дезмон, состоял всего из пятнадцати уважаемых персон, одни из которых являлись министрами при Правительстве, другие входили в Сенат, а третьи заслужили свои кресла некими великими деяниями. Никого из этих высокопоставленных разумных, кроме Дезмона, я лично не знала, поэтому здорово нервничала и украдкой поглядывала на Арельсара, но тот сохранял каменное выражение лица и игнорировал мои приглушенные, страдальческие вздохи.

Полукруглый зал Совета оказался настолько огромным, что, едва мы переступили порог, как я тут же почувствовала себя совсем мелкой и ничтожной посреди этого великолепия.

Арельсар по-негурски поклонился членам Совета, которые в ответ нестройно закивали головами. Я же, отвесив довольно неуклюжий поклон, уставилась на Дезмона, который сидел во главе овального стола, сцепив тонкие пальцы в замок, и безучастно переводил взгляд с одного советчика на другого.

Когда мы устроились на отведенных местах, двери закрыли, и в зале воцарилась тишина. Все смотрели на меня.

Я опустила глаза.

— Так как сейчас мы обсуждаем вопрос не совсем политического характера, давайте не будем придерживаться формальностей, — Дезмон говорил холодно и отстраненно, причем он единственный сосредоточил свое внимание на Арельсаре, который возился на стуле, пытаясь завязать висевший на шее галстук. Со стороны казалось, что кевт хочет себя придушить.

— Давайте сразу определимся, чего вы от нас хотите, — слово взял довольно молодой светловолосый гоблин. Он расплылся в улыбке, обнажив желтые, кривые зубы.

Мне захотелось спрятаться под столом от этих надменных, тяжелых взглядов, которые буквально заставляли опустить голову. Арельсар, видимо, заметив мою нерешительность, просто пнул меня ногой под столом.

— Я хочу вступить в орден, — ответила я, вздрагивая. — По независящим от меня причинам, я вынуждена просить вас обеспечить мне членство в ордене вопреки некоторым правилам, а я в свою очередь буду действовать исключительно в интересах и по приказу миротворцев.

— Миротворцев много, — протянула сидевшая справа от Архонта негурка, склонив голову набок и уставившись на меня желтыми, как луна, глазами. — Чьи же приказы вы будете исполнять? И зачем вообще кто-то будет вам приказывать?

— Смотря, в чье ведомство она будет определена, — грохнул сидевший рядом с Арельсаром, седой одноглазый орк. — Что тут непонятного? Чего вы кота за хвост тяните? С каких это пор вы думаете, принимать ли разумного исключительных качеств в наши ряды?

— С тех пор, как эти качества могут негативно сказаться на нашей внешней политике, — отрезал другой орк, гораздо моложе.

— И чем они вам помешают? Источник здесь, на Прэне! Его больше нигде нет. Принимаем в орден, держим её подальше от колонны, а в случае чего грозим спустить на врагов свору демонов, — старик перевел дух и, победоносно вскинув голову, оглядел собравшихся.

— Есть правила, которые мы никогда не нарушаем, — процедил темноволосый эльф. — Даже став миротворцем, она останется гражданкой Эрзамона.

— По истечении трех лет работы в ордене, она свободно сможет получить прэнское гражданство, — произнес коренастый мужчина с короткой рыжей бородой, единственный человек в Совете.

— Гражданство мы можем предложить ей и раньше, этот вопрос, в отличие от правил ордена, легко перегнуть в нужную сторону.

— Антея, что вы скажете? — обратился ко мне Дезмон. — Вы готовы отказаться от гражданства Эрзамона и присягнуть на верность Прэну?

Мне хотелось посмотреть на Арельсара, я искала его поддержки, но Архонт не сводил с меня глаз, а кевт молчал. Это было только мое решение.

— Да, готова.

— Постойте, а вы уверены, что она соответствует требованиям, заявленным для получения гражданства? — поинтересовалась орчиха, сидевшая рядом со мной. — Насколько мне известно, учась в университете, в общении с представителями других рас она проявляла несдержанность и даже допускала расистские высказывания. Как низко мы падаем, принимая в наши ряды ксенофобов!

— А Рахиз со всеми был добр, как Жрец Света, да? — ощерилась я, проявляя норов совсем не там, где было нужно. — Подпольные бои, похищение разумных — это все входит в список требований?

Орчиха, усмехнувшись, посмотрела на Дезмона с видом «Ну что я вам говорила?»

— Да она от сынка Хагона не отходит! — вступился за меня одноглазый орк. — Они и к Рахизу вдвоем потащились, если мне не изменяет память.

— Кроме орков, есть и другие расы, — пропела похожая на печальную лунную рыбу эльфийка, до этих слов сидевшая с закрытыми глазами и покачивавшаяся из стороны в сторону, как тростник на ветру. — Нас много, и да прибудет спокойствие в наших сердцах.

— Мы плохо её знаем, — подытожил старик-дворф. — Она слишком молода, слишком неопытна. Можем ли мы рисковать сейчас?