Гомер. Илиада - Барикко Алессандро - Страница 11

– Будь же здоров, Ахиллес, любимый богами владыка! Пир твой был изобилен, но – увы! – не для пиршеств мы здесь. Грозная гибель нависла над нами, все мы трепещем. Мы не знаем, спасем ли наши суда или погубим, если ты не захочешь сражаться. Ведь стан гордых троянцев и их союзников у самой стены, что мы возвели для защиты. Они жгут костры и грозят, что не прежде остановятся, чем разрушат наши черные корабли. Гектор кичится своей ужасной силой и свирепствует, не страшась ни людей, ни богов, кипящий бешенством. Он обещает с рассветом, устремившись вперед, пожечь наши суда, нас же, ахейцев, удушаемых дымом пожара, всех перебить. Я трепещу, как бы он не исполнил этих угроз, и тогда мы все погибнем под Троей, вдали от милой отчизны. Но пока, если ты пожелаешь, есть еще время спасти ахейцев, а после всем и тебе самому горестно будет – но поздно. Друг мой, ты помнишь тот день, когда твой родитель Пелей тебя провожал к Агамемнону? Он наставлял тебя: «Боги дадут тебе доблесть. Но обуздай в груди свое гордое сердце. Быть сильным значит быть кротким. Избегай распрей и споров, тогда ахейцы, молодые и старые, будут тебя уважать». Но ты забыл родительский наказ.

Но послушай еще. Позволь перечислить подробно все дары, что предлагает тебе Агамемнон, если ты оставишь свой гнев. Драгоценные дары – только отложи свой гнев, богатейшие дары – только забудь свой гнев! Семь новых треножников, десять талантов золота, двадцать блестящих лоханей, двенадцать могучих коней, быстроногих, стяжавших много наград. Агамемнон отдаст тебе семь рукодельниц – жительниц Лесбоса, коих сам он отобрал себе в день, как ты Лесбос разрушил. Красотой превосходят они многих жен. А вместе с ними вернет Брисеиду. Он клянется великою клятвой, что на ложе с ней не всходил, не сближался с ней так, как свойственно женам и мужам. Все это получишь ты ныне, если же судьба даст нам ниспровергнуть крепкостенный город Приама, сам ты будешь наблюдать, как мы делим добычу. Ты наполнишь корабль медью и золотом, сам выберешь двадцать троянок, после Елены красивейших в Трое. И если вернемся мы в Аргос, благодатный край ахейский, Агамемнон отдаст тебе в жены одну из своих дочерей, что ожидают отца в богатом дворце. Ты, по желанию сердца, любую отведешь во владения Пелея без вена – Агамемнон сам даст ей приданое, щедрое, какого никто еще не давал за невестой. Он подарит ей семь богатейших городов: Кардамилу, Энопу, Гepy, Феры, богами любимые, окруженную зелеными лугами Анфею, прекрасную Эпею и обильный гроздьями Педас – все города прибрежные, их населяют богатые волами и овцами люди. Тебя они станут чтить дарами, как бога, и тебе, их владыке, платить богатые дани. Все это Агамемнон исполнит, коль скоро ты оставишь вражду. Если все же Агамемнон тебе ненавистен и дары его ты презираешь, пожалей остальных! Сегодня мы жестоко страдаем, завтра войско почтит тебя, как бога! Настало время выйти против Гектора и поразить его. Ныне он не станет тебя избегать: во власти безумного буйства, он никого не считает равным себе. Ахиллес, разве то не была бы великая слава?

– Благородный сын Лаэрта, Одиссей многоумный, объявлю тебе откровенно, что у меня на душе, как я мыслю и что я исполню: не станем тратить время на бесплодные распри. Нет на земле никого, кто смягчил бы мне сердце – ни Агамемнон, ни вы. Какая благодарность тому, кто без устали бьется с врагами? Равная доля у нас и доблестному, и малодушному, честь воздается одна и храбрецу, и трусу, равно умирает и праздный, и много трудившийся. Что было мне наградой за все труды, за то, что беспрестанно подвергал я жизнь опасностям в сраженьях? Словно птица, что ищет и носит в клюве еду бесперым птенцам, я под Троей провел много бессонных ночей и окончил множество дней в кровавых битвах. Я с кораблями разорил двенадцать городов. Пеший взял одиннадцать городов в плодородной троянской земле. В каждом из них я добыл несметно бесценных сокровищ и все их отдавал Агамемнону, сыну Атрея, а он, оставаясь у судов, их принимал и удерживал много, мало уделяя другим. Героям и царям он выдал награды, а у меня одного ее отнял! Властвует милой мне девой и наслаждается ею. За что же сражаемся мы с троянами? Зачем собрал он рати и привел их сюда? Не ради ли одной прекраснокудрой Елены? Но разве только сыны Атрея любят супруг своих? Нет, каждый разумный и добродетельный муж любит жену свою и бережет, как я всем сердцем любил Брисеиду, пусть и добыл ее на войне. Нет, отобрав ее и меня обманув, он больше меня не уловит! Теперь я знаю его. Не убеждай меня, Одиссей, лучше думай о том, как спасти корабли от огня. Многое сделали вы без меня: построили стену, перед нею прорыли окоп широкий, глубокий и внутри его забили колья. Но Гектора-мужеубийцу этим не остановишь. Покуда я вместе с вами сражался, он не решался бой начинать далеко от стен, он бился лишь у Скейских ворот и однажды добрался до дуба… и там он встретился мне, Одиссей, ты помнишь? Мы сряжались один на один, и спасло его чудо. Но больше… но больше не намерен я драться с Гектором. Завтра же, если желаешь и если это заботит тебя, ты на рассвете увидишь, как дружина моя наляжет на весла и мои корабли полетят по волнам. И если милостив будет к нам земли колебатель Посейдон, в третий день мы достигнем богатой плодами Фтии. Все, что имею, оставил я там, отправляясь сюда, но много везу и отсюда: золото, и багряную медь, и седое железо, прекрасных пленниц и все остальное, что добыл здесь. Лишь Брисеиду – награду, что сам же и дал мне, отобрал у меня Агамемнон.

Ступайте к нему и скажите то, что я вам говорю, громко скажите, при всех, чтобы никто из ахейцев больше не дал себя обмануть. Я верю, что этот бесстыдный наглец никогда не посмеет смотреть мне в глаза. Я не приду на помощь ему ни советом, ни делом, пусть убирается прочь, раз его боги лишили рассудка. Я знать его не хочу и в дарах его не нуждаюсь. Если б он предлагал мне в десять, в двадцать раз больше сокровищ, если б отдал мне все, что имеет, если б столько принес мне, сколько песчинок в прибрежном песке, сердца мне все равно б не смягчил! Сначала пусть он изгладит обиду, что терзает мне душу. Его дочери я не возьму, даже если она красотой Афродите подобна, а искусством в работах не уступит Афине. Пусть найдет себе зятя другого, могучей меня, достойней его царской власти… Если боги позволят и я возвращусь к себе в дом, мой отец сам найдет мне невесту. Я хочу вернуться на родину и вместе с супругой наслаждаться в покое тем, что имею. Сколько бы сокровищ ни скрывали стены Трои, они не стоят жизни. Можно угнать быков и тучных овец, можно купить и коней, и золотые треноги, жизнь же себе не украдешь и не купишь. Моя мать мне открыла, что меня ждет: если останусь сражаться под Троей, возвращенья домой мне не будет, но слава моя не погибнет; если же в землю родную вернусь, обо мне позабудут, но я проживу много лет, прежде чем Смерть придет за мною неспешной походкой. И вам я советую: возвращайтесь домой, нам не увидеть падения Трои.

Теперь же вернитесь к себе и передайте ахейским вождям мой ответ. Скажите, пусть ищут иное средство, как спасти рать и суда, я не стану им помогать. Скажите: я непреклонен.

Так я сказал, и все, пораженные, долго молчали.

Я говорил, что среди них был Феникс, старый Феникс. Мой родитель Пелей послал его со мной к стенам Трои. Совсем юный, я был неискусен в войне и неопытен в советах… Отец послал Феникса с тем, чтобы он всему меня обучал. Феникс повиновался и стал мне вторым отцом. Теперь же был он заодно с Одиссеем и Аяксом. И прежде, чем он покинул меня, я предложил:

– Оставайся здесь, Феникс, проведи ночь в моем жилище.

Я сказал, что завтра он сможет отплыть вместе со мной. Я сказал, я не принуждаю его, но, если он пожелает, он сможет отплыть вместе со мной и вернуться в родные края.

– Благородный Пелид, если уж возвратиться решил ты, как же я, сын мой, останусь здесь без тебя? Я тебя нежно любил, я тебя воспитал. Ты ведь помнишь? Никогда с другим не хотел ты идти на пиры и дома не ел ничего, пока я не возьму тебя на колени, пищи тебе не разрежу и чашу с вином не подам! Ты был ребенком. Своевольным ребенком. Сколько раз ты заливал мне одежду вином! Много забот и трудов я с тобой перенес, но все было мне в радость, ведь я считал тебя сыном, коего мне самому судьба не дала. И сегодня лишь ты сможешь спасти меня от беды. Смири свое гордое сердце, Ахиллес. Не будь непреклонен. Уступают порой сами боги, многократно превосходящие смертных и величием и силой. Гнев их смягчают молитвы, обеты и жертвы, что приносят люди в раскаянии. Молитвы, смиренные дочери Зевса, хромы, косоглазы, морщинисты. Ходят они по пятам за согрешениями и нам помогают их искупить. Это дочери Зевса, принимать их должно с почтением, кто их отвергает, того карает Зевс-громовержец. Агамемнон просит тебя забыть обиду, уважь мольбы его. Не упорствуй. Выйди на защиту судов, кто будет спасать их, если они запылают?