Границы бесконечности. Братья по оружию - Буджолд Лоис Макмастер - Страница 33

Он невольно припомнил все, чему научился методом проб и ошибок… главным образом ошибок. Тяжелое воспоминание. Что вообще женщинам надо?

Устроившись перед Девятой, он с серьезным видом взял ее за руку. Девятая смотрела на него с не меньшей серьезностью, ожидая… чего? Инструкций! В этот миг до Майлза дошло, что перед ним — его первая девственница. Совершенно обалдев, он несколько секунд мог только глупо улыбаться.

— Девятая… Ты раньше никогда этого не делала, да?

— Я видела фильмы. — Она нахмурилась, вспоминая. — Обычно начинают с поцелуев, но… — Она неопределенно махнула в сторону своих неправильных губ, — ты, наверное, не захочешь…

Майлз постарался забыть о съеденной крысе. В конце концов девушку морили голодом.

— Фильмы могут здорово обмануть. Женщине — особенно впервые — нужно время, чтобы научиться понимать реакции своего тела. Так мне говорили мои друзья-женщины. Я боюсь, что могу причинить тебе боль.

«И тогда ты выпустишь мне кишки».

Девятая смотрела прямо ему в глаза.

— Это не страшно. У меня очень высокий болевой порог.

«А у меня — нет».

Это просто безумие. Она сумасшедшая. Он тоже сумасшедший. Но все-таки Майлз ощущал, как его захватывает колдовское очарование этого немыслимого предприятия… Нет сомнений, что встретить более высокую женщину ему не доведется. Очень кстати вспомнились и анекдоты о великанше и карлике. Он может наконец исполнить свое заветное желание…

«Черт подери, а она будет недурна собой, когда отмоется». Девятая была не лишена некоего… нет, «очарование» — явно не то слово… Той особой привлекательности, которая всегда сопутствует силе, ловкости, целесообразности форм. Надо только привыкнуть к необычному масштабу. Майлз даже издали чувствовал жар этого огромного тела… «Животный магнетизм?» — подсказал затаившийся где-то в уголке его мозга хладнокровный наблюдатель. В одном можно не сомневаться — ощущения явно будут удивительные.

Ему вдруг вспомнился один из афоризмов матери. «Если уж за что-то берешься, — говаривала леди Форкосиган, — делай это как следует».

Опьяненный своими мыслями, Майлз отбросил костыли логики, сменив их на крылья вдохновения.

— Ну что же, доктор, — пробормотал он, — начнем эксперимент.

Целовать женщину с клыками было действительно необычным ощущением. Ее ответный поцелуй (а она оказалась способной ученицей) — еще необычнее. Девятая в экстазе обхватила Майлза, и с этого момента он совершенно потерял контроль над происходящим. Только спустя долгое время, пытаясь отдышаться, он открыл глаза и спросил:

— Девятая, ты когда-нибудь слышала о паучихах?

— Нет… а в чем дело?

— Да так, — отмахнулся он.

Все получалось неумело и неловко, но искренне, а когда главное было позади, то слезы по ее щекам катились от радости, а не от боли. Девятая была чудовищно (а как же еще?) довольна им. А Майлз настолько обессилел, что даже на несколько минут заснул, положив голову ей на грудь.

И проснулся с диким хохотом.

— У тебя и правда изящные скулы, — сказал он, проводя пальцем по ее лицу. Она подалась к Майлзу, прижимаясь одновременно к нему и к трубе с горячим воздухом. — На моем корабле есть одна женщина с длинными волосами, она заплетает их в косу. Может, она тебя научит.

Девятая протянула вперед свалявшуюся прядь и скосила взгляд, пытаясь рассмотреть ее. Потом тоже прикоснулась к его лицу:

— Ты очень хорош собой, адмирал.

— Я? — Майлз представил свою небритую физиономию. «Не иначе, ее ослепляет мой чин!»

— У тебя лицо… живое. А глаза видят то, на что смотрят.

— Девятая… — Майлз смущенно кашлянул. — Черт подери, это же не имя. Это цифра. А что случилось с Десятой?

— Умерла.

«Может, и я умру», — добавили золотистые волчьи глаза, прежде чем она успела прикрыть их веками.

— А тебя звали только Девятой?

— Есть еще длинный компьютерный код — мое настоящее наименование.

— Ну, номера есть у всех нас. — (А у меня, если подумать, даже два.) — Но я не могу звать тебя «Девятая», словно ты какой-то робот. Тебе необходимо настоящее имя, имя которое тебе подойдет.

Майлз прислонился к обнаженному плечу, гладкому, твердому и невероятно горячему. Да, о ее метаболизме говорили правду. Он улыбнулся.

— Таура.

— Таура? — Ее длинный рот с трудом произнес непривычное слово. — Для меня это слишком красиво!

— Таура, — твердо повторил Майлз. — Прекрасное, но сильное. Полное тайного смысла. Превосходно. И кстати, о тайнах…

Не пора ли сообщить ей о кладе, который доктор Канабе зарыл в ее левую икру? Или ей будет больно, как женщине, за которой ухаживали из-за ее состояния… или титула?.. Майлз решил обождать.

— Ну а теперь, когда мы лучше узнали друг друга, нам пора отсюда выметаться.

Таура оглядела мрачный подвал:

— Как?

— Вот это нам и надо сообразить. Признаюсь, мне в голову так и лезут вентиляционные каналы.

Труба с теплым воздухом не годилась — Майлзу надо будет несколько месяцев голодать, прежде чем он в нее пролезет, и к тому же в ней сваришься. Он расправил и надел свою черную футболку (брюки Майлз натянул, как только проснулся: каменный пол безжалостно высасывал тепло из тела) и с трудом поднялся на ноги. Кажется, он уже становится староват для таких приключений! А этой трехметровой шестнадцатилетке хоть бы хны… Майлз даже ощутил нечто вроде зависти. Сам он в шестнадцать лет валялся в песочке и грелся на солнышке.

Таура тоже оделась и, пригнувшись, чтобы не задеть головой потолок, пошла следом за Майлзом.

Они несколько раз обошли подземелье. Здесь было четыре лестницы, каждая из которых упиралась в запертый люк. В самом низу они обнаружили запертые грузовые ворота. Проще всего было бы попытаться их выломать, но если Майлзу не удастся сразу же связаться с Торном, то до города предстоит идти двадцать семь километров по снегу. Он — в носках, она — босиком. Но даже если они туда дойдут, то Майлз не сможет воспользоваться связью, потому что его кредитная карточка заперта у охраны. А просить милостыню в городе Риоваля — сомнительное мероприятие. Итак, выломать дверь и потом пожалеть об этом, или остаться и поискать какую-нибудь экипировку, рискуя быть снова пойманными? Тактические решения — такая прелесть!

Вентиляционные каналы победили. Майлз выбрал самый подходящий и указал наверх.

— Как думаешь, ты могла бы его открыть и подсадить меня туда? — спросил он.

Таура внимательно осмотрела решетку и медленно кивнула. Вытянувшись, она вонзила когти под край решетки и одним рывком отогнула ее; затем просунула пальцы в получившуюся щель, поджала ноги и повисла. Под тяжестью огромного тела труба заметно прогнулась.

— Ну вот, — сказала Таура.

Она легко, как котенка, подняла Майлза, и он, извиваясь, протиснулся внутрь. Канал оказался на редкость тесным, хотя Майлз выбрал самый большой. Дважды ему пришлось остановиться, чтобы справиться с приступами истерического хохота. Канал повернул вверх, и Майлз уже было возликовал, но очень скоро оказался у новой решетки, с которой ничего нельзя было сделать. Чертыхнувшись, он пополз обратно.

Таура ждала его, запрокинув лицо вверх, — это был непривычный угол зрения.

— Бесполезно, — сообщил он. — Э-э… ты не поможешь мне спуститься? — Она поставила его на пол, и Майлз попытался отряхнуться. — Пойдем поищем еще чего-нибудь.

Таура послушно следовала за ним, но что-то в выражении ее лица подсказывало, что она теряет веру в его адмиральство. Тут внимание Майлза привлекло некое архитектурное сооружение, и он подошел, чтобы получше рассмотреть его.

Это была одна из виброустойчивых опор — колонна двухметрового диаметра, погруженная в глубокий резервуар с жидкостью в скальном грунте. Несомненно, она идет в одну из лабораторий, обеспечивая неподвижность аппаратуры для выращивания кристаллов. Майлз постучал по колонне. Раздался глухой звук. «Ну, конечно, вполне естественно — сплошной бетон ведь не очень плавуч, не так ли?» А что это за желоб сбоку?.. Люк? Майлз провел пальцами по углублению, потом, протянув вторую руку, нащупал такое же на другой стороне колонны, надавил… Раздался негромкий хлопок, шипение — и кусок обшивки остался в руках Майлза. От неожиданности он пошатнулся и чуть не уронил панель в образовавшееся отверстие, но все же устоял на ногах и с победной ухмылкой продемонстрировал свою добычу Тауре.