Наедине с Богом - Корчак Януш - Страница 2

Молитва ученого

Идем мы дорогой истории, несем светильники знаний и свитки законов. Путь держим — вперед. Наш девиз «Почему?» Волею, мыслью тайну постичь. Ты, Господи, Тайна Тайн.

Мы все — добровольцы!

Впереди юноши поступью твердой идут — знаменосцы. Имя им — поэты. Прекрасные наши жрецы. Своенравны они, своевольны. Скажешь: что с них толку? Первопроходцы они. Жизни кладут на алтарь, неопытные. Смерти в лицо смеются, песнью смерть целуют призывом: «Ввысь!», клятвой: «До гроба!»

Мы любим этих юнцов безрассудных. Стихаем, завидя, как они, словно спугнутые птицы, взметнутся и унесутся в даль. «Что они там высмотрели?». «Кто знает: солнце!» Всяк свое болтает, чудеса рассказывает, соблазняет. «Тихо… Дойдем — увидим.», «Скорее, за нами…»

К Тебе, Господи.

Идут математмки. Мир сковали числом, человека опутали. Солнце для них — одно, и песчинка — одна, и любовь — одна, и хлеб — один. Измерили бесконечность пространства и времени, взвесили и атом и землю. Астроном, неотрывно глядящий в звездное небо, звезду не видит. Ее из бездны извлек он числом. «Бери и читай». И в каббале цифр читает звезду, никогда не виденную, и точкой отмечает на карте. Химик чувствует дыхание Вселенной, и ароматы роз, и запахи гниения. Физик — вслушивается в колебания созвездий и скрещивает гром своей мысли с громом небесным в смертельной борьбе за Тебя, Господи. Идут, вооружившись заступами, саперы гор и морей. Роются в дымящихся чревах вулканов, режут холодные, как скелеты, камни, терзают плоть застывшей планеты, выискивают истоки жизни в миллионах ее сердец. Отгадывают прошлое, прорицают грядущее, по крохам вызнают, как прорастала из жизни смерть и из смерти жизнь — в насекомом, застывшем в янтаре, в алмазах, блеснувших в пепле, на коралловых грядах в море, в соленой крови земного великана. В пещерах и на болотах, на затопленных кладбищах, по черепам и костям, изучают санскрит исчезнувших цивилизаций…

А за ними отряд за отрядом идут другие ученые. С головы до пят закованы в сталь мысли. И так их много, и такие разные. А все вместе — братья.

Вот тихий монах Грегор. Из долгих своих наблюдений над зеленым горохом он вывел грозный закон наследственности. Вот странник, чей возглас: «Земля!» приветствовал новые континеты. А этот победил бытие заклинанием гордым и смелым: «Я мыслю, следовательно, существую». Другой извлек из земли древнейший закон Хаммурапи. Вот учитель в деревне глухой — на зависть фее властвует над пестрым царством насекомых. А этот взлететь сотни раз пытался — весь изранен, но своего добился: взял у птиц мощь их крыльев, и парит в воздухе. Другой — властелин морского дна. А рядом пивовар, что вывел женщин и детей из охваченных болезнью городов и поразил противника — заразу. И тут же еще один: обрушился на хаос разноязыких слов и взял их в плен единства. А за ним — тот, кто установил иерархию растений, покорил зеленый мир. Другой открыл законы животного мира, сорвал корону с головы Создателя. Вот идет ученый, указавший в мироздании место солнцу. За ним — его собрат, взявший в плен геометрической формулы божество. Этот вырвал у ведьмы отравленное жало нищеты. А тот триумфально возгласил: "Omnis e cellula cellula" (Все клетки — из клеток).

Во славу Твою, Господи.

А за отрядами бойцов тащатся обозы и мародеры. Юристы-буквоеды, эскулапы, разные инженеры да агрономы, политики-крикуны, всякий сброд, мошенники, торгаши… Из осколков наших побед создают они для людского муравейника богатство, комфорт и силу. Продают за гроши, фейерверками чернь забавляют, девиц соблазняют.

Мы, Рыцари Красоты и Истины, и не смотрим на них. А если и взглянет самый печальный из нас, лоцман души человеческой — улыбнется снисходительно. Идем, избравшие Тебя, священная Тайна Тайн, своим учителем, а наивный зевака вздохнет: «Бедные солдатики». Видит наши потемневшие лица и согбенные спины, рад бы попотчевать бедных-одиноких, в светлую горницу пригласить — пусть отдохнут.

Это мы — бедные? Это нам нужен отдых? Мы — счастливейшие! В вихре борьбы, в свободном полете, устремленные в неведомые края, лицом к лицу с враждебной тьмой — наедине с Господом Богом. Ты, Господи, наша отчизна, дом, семья. Ты — награда и радость. Ты — союзник посвященных. На наших глазах восходят и крепнут зори истины, и все новые тайны тех истин. Для нас и наследников наших, сынов нашего Завтра.

Примечания. Здесь Корчак называет открытия крупнейших ученых: Менделя, Колумба, Декарта, Шейля, Фабра, Пастера, Заменхофа, Линнея, Дарвина, Коперника, Вирхова и др.

Молитва бунта

Не будешь Ты смеяться надо мною, Боже Всемогущий, ибо я сам над собой смеюсь. И над смертью своей насмехаюсь, ибо смерть лишь оболочку мою поразит.

Я — несколько ковшей грязной воды, помои в сосуде из кожи. Таким Ты меня сотворил, Боже, себе на потеху.

Но мысль мою Ты окрылил. Только вот жизнь эти крылья пообломала, а кровавые раны перемазала грязью. Эх, коснулся бы я крыльями неба, да оно лишь для тех, кто Тебе поклоняется и прислуживает смиренно. А во мне — ни смирения, ни поклонения. Только бунт. Не дерзкое честолюбие, но гордость.

Гордо расправил я плечи — не жажду я милости и кары не боюсь.

Я — сам себе мир, и в этом мире я — Господь и Бог. И лишь я сам себе — повеление, сам себе клич, сам воля: что творить и что разрушать. Свое у меня солнце и молнии свои.

Что пожелаю, то и сотворю.

Захочу — кровь добела раскалю, захочу — ударю в колокола всех страстей, единым громом прогремят грехи и грешки, мысли ядом напою — устрою пожарище на алтаре бунта моего против Тебя — и сам сгорю в пламени. Ибо я того хочу. Не хочу я старости. Не хочу такого дара, чтоб врастать по частям в могилу, не хочу милости медленного умирания. Я — взбунтовавшийся раб в последний, единственный миг свободы с единственным словом протеста на устах — нет! Не хочу, не буду, не уступлю, не подчинюсь.

Дух мой — это часть Тебя. Значит Ты сам против себя взбунтовался. Я — Бог, бросаю Тебе, Богу, — вызов. Как равному. Всемогущему Богу-насмешнику я противопоставляю Бога-мстителя: унижу, в клочья раздеру Тебя себе. Чтобы Ты от меня отрекся и покарал, и — напомнил властно —, и низвергнул в бездну ада. Всемогущ Ты, а подлость однако побеждает, травит бездомное Добро. Всемогущ Ты, а правда почему-то бессильна в борьбе бескрайним океаном лжи. А справедливость на все глаза закрыла.

Все — подлость и ложь в раздвоенном человеке, все кроме когтей и клыков. И рычу я на Тебя, как пес хищный, готовый наброситься и загрызть. Ищу налитым кровью взглядом — и поражаю пустоту.

И потому верю, что Ты — Творец и Властелин, что могу богохульствовать.

Молитва воспитателя

Я не возношу Тебе длинных молитв, о Господи. Не посылаю бесчисленных вздохов. Не бью низкие поклоны. Не приношу богатые жертвы во славу Твою и хвалу. Не стремлюсь вкрасться к Тебе, Владыка, в милость. Не прошу почестей. Нет у моих мыслей крыльев, которые вознесли бы песнь мою в небеса.

Слова мои не красочны и не благовонны — не цветисты.

Устал я, измучен.

Глаза мои потускнели, спина согнулась под грузом забот. И все-таки обращаюсь к Тебе, Господи, с сердечной просьбой. Ибо есть у меня драгоценность, которую не хочу доверить брату — человеку. Боюсь — не поймет, не проникнется, пренебрежет, высмеет.

Всегда пред Тобой я — смиреннейший из смиренных, но в этой просьбе моей буду неуступчив.

Всегда говорю с Тобой тишайшим шепотом, но эту просьбу мою выскажу непреклонно.

Повелительный взор свой устремляю в высь небесную. Распрямляю спину и требую — ибо не для себя требую.

Ниспошли детям счастливую долю, помоги, благослови их усилия.

Не легким путем их направи, но прекрасным.

А в залог этой просьбы прими мое единственное сокровище: печаль.

Печаль и труд.