Пробуждение тьмы (СИ) - "Anna Milton" - Страница 34

— И кто из нас ребенок, а? С таким наивным мышлением ты не сможешь жить в этом мире, — она опустила руки и сложила их перед собой. — Папина мечта, долг исполнить ее… что за фигню ты городишь?

Ее нижняя губа дрогнула.

— Папа умер. Вместе с ним умерло все. И наша семья. Ему все равно, что сейчас происходит, потому что его нет. Он умер, — вновь сказала Аня. Ее опустевшие зеленые глаза устремились на меня. — И только ты этого не понимаешь.

Опустив подбородок, Аня поднялась со стула. Растрепавшиеся рыжие волосы упали на ее красное лицо, скрыв от меня струящиеся слезы.

— Я вернусь вечером, — сестра поправила на себе голубое платье. — И не надо названивать мне каждые пять минут. Если увижу от тебя хоть один пропущенный, вообще выключу телефон.

Она ушла из кухни, оставив меня стоящую на коленях у стола.

— Аня, — я прижала ладонь ко рту, чувствуя, как наружу рвутся крики.

Я просидела на полу, не шевелясь и пуская слезы, до тех пор, пока за сестрой не захлопнулась входная дверь. Ее завтрак так и остался в микроволновке. Бодрость, переполнявшая меня еще несколько минут назад, испарилась в мгновение ока.

— Папа… — я крепко зажмурила глаза. — Почему ты оставил нас?

Обняв себя руками, я прижала колени к груди и зарыдала. Воспоминания счастливых времен оккупировали измученное вечными думами сознание.

«Вместе с ним умерло все» слова Ани прокручивались снова и снова, как заезженная пленка.

Скрипя зубами, я приказывала себе успокоиться, встать на ноги и продолжать бороться.

В жизни может произойти многое, милая. Поэтому мы должны быть сильным, чтобы все преодолеть.

Папа повторял мне это каждый раз, когда я терпела неудачу. В школе, или с дворовыми ребятами, с которыми вечно не ладила.

Каждый раз, когда мне тяжело, я вспоминаю то, что он говорил. Это помогает.

Я представляла его ласковую улыбку, колючую темную щетину и вспоминала то, как жаловалась, когда он целовал меня небритый. Я помнила теплоту его объятий и мудрые советы. Я помнила, как он трепал меня маленькую по голове, а я заливалась слезами, потому что мама делала такие потрясающие прически.

Папа был моим героем.

Нет.

Он и есть мой герой. Он будет им всегда.

Пусть нас разделяют миры, пусть я не чувствую его, не слышу и не вижу, я уверена, что он приглядывает за мной из Иного Мира.

Аня ошибается. Папа не исчез. Он существует. Недосягаемый, но реальный.

Как бы мне хотелось рассказать ей и маме о том, что, умирая, души отправляются в новое измерение и продолжают свою жизнь.

Шмыгая носом и опираясь о край стола, я поднялась на ноги. Голова раскалывалась от слез, и я поползла в гостиную за анальгином. Закинула в рот горькую таблетку и вернулась на кухню, чтобы запить лекарство.

Я поставила стеклянный стакан с недопитой водой на кухонную тумбу и собиралась переодеть джеггинсы, так как не сумела избавиться от пятен — только размазала их. Уже миновав арку, я вросла в пол, когда услышала звук бьющейся посуды.

Вернувшись, я увидела разбитую белую кружку на кафельном полу. Присев на корточки, я взяла самый большой осколок с двумя черными буквами «МИ». Отыскав взглядом два осколка поменьше с остальными буквами, я прочла имя.

«МИША».

Воздух застыл в легких.

Эта была папина кружка.

ШЕСТНАДЦАТАЯ ГЛАВА

Как она оказалась на полу, покинув плотно закрытый верхний шкафчик?

Я обдумывала этот вопрос по дороге в библиотеку, и из-за хаотичных мыслей часто спотыкалась, потому что не смотрела под ноги. С реальностью меня связывало лишь жалящее кожу солнце. Его жар достигнет своего пика к середине дня и точно спалит этот город к чертовой бабушке.

Самым логичным из всех неразумных предположений было то, что это сделал призрак папы. Но это вариант терял выигрышность по одной простой причине, что папы не могло быть в мире живых. Я лично проводила его в Иной Мир.

Разве что… разве что он не выбрался в ночь, когда открыли Портал.

Боюсь предположить численность населения Иного Мира. Миллиарды миллиардов. Все души, когда-либо жившие на Земле, нашли свое пристанище в бесконечной обители мертвых. Вероятность того, что отец мог выбраться из Портала наряду с несколькими десятками душ, равна одной много миллиардной доле.

Нет. Это не может быть он. Это что-то другое. Возможно, у нас в квартире появился домовой. Или полтергейст. Но лучше домовой. Полтергейсты — чертовы гады и жуткие пакостники. Они маленькие, когтистые со страшно-огромными глазищами и двумя рядами острых зубов.

Однако если вспомнить недавний случай с упавшей фотографией, то процент возможной вероятности моего предположения увеличивается.

Место за библиотечной стойкой пустовало, и я подумала, что Костя еще не пришел, однако пройдя вглубь пустого зала, услышала его голос. Он доносился из восточного крыла, и я последовала туда.

— Я думал, что все решится быстрее, — говорил кому-то Костя.

Послышалось шуршание страниц.

— Ну да, — хмыкнул знакомый голос. — Затянул этот лицензированный хмырь со своим расследованием.

Узнала. Собеседником Кости был не кто иной, как Бур.

Стоп!

Они разговаривали?! Спокойно, без потасовок и ругательств?

Быть того не может.

Минутку. Под лицензированным хмырем Бур имел Страгловца? Они его обсуждали? И не побоялись, что их могут услышать и подслушивать, как я сейчас?

Меня бросило в озноб, когда я представила выражение лица Дениса Валерьевича, если бы он сейчас стоял на моем месте. Было в нем что-то отталкивающее и опасное. Я бы тщательнее выбирала места для обсуждений этого Страгловца.

— Точняк, — вздохнул Костя.

Он согласился с Буром — своим заклятым врагом?! Сегодня что, оттают вечные льды Арктики, и произойдет второй всемирный потоп?

Я подкралась поближе, чтобы лучше слышать парней, и прижалась к одной из возвышающихся книжных полок.

— Страгловцы казались мне крутыми ребятами, — добавил Богданов с неподдельным разочарованием. — А на деле этот… как там его…

— Денис Сергеевич, — неверно подсказал Бур.

— Да. Он самый. Так вот, какой-то странный мужик. Вечно сидит в кабинете Хранителя и не высовывается. От него никакого толка. Что есть, что нет.

— Эй, кинь-ка мне ту желтую хреновину.

— Вот эту?

— Ну да.

— За последние шесть дней мы потеряли пятьсот душ, — со скорбью проинформировал Костя.

— Не видать нам нормальной зарплаты в этом месяце…

Я чуть не подавилась воздухом. Вовремя заткнув рот кулаком, чтобы не позволить кашлю вырваться наружу, я зажмурилась и с трудом вытерпела адский зуд в горле.

Пятьсот душ? Невероятно.

— Больтарас в отличие от Страгловца времени не теряет, — задумчиво пробормотал Бур. — Для дохлого монстра у него нехилый аппетит.

Костя невесело ухмыльнулся.

— Пожрать он любит. С этим не поспоришь.

Парни обменялись смешками.

— Подай теперь красную книгу, — попросил Бур спустя минуту тишины. — С чуваком в перьях на обложке.

— Сам возьми. Мне лень вставать, — ответил Костя.

— Зараза.

— За словами следи, голубой осел.

— Иди ты, костяной недомерок.

Ну вот, опять началось…

— Если так и дальше продолжится, — к моему изумлению, парни не продолжили спор, — мы останемся без работы. Тогда какого фига я вообще торчал здесь столько лет?

Эти слова принадлежали Буру.

Костя ответил долгим молчанием.

— Проще самим поймать мутанта.

— Заманчивая идея, — поддержал Бур.

Мои глаза чуть не выпали из орбит.

— Решено, — меня испугало, с какой уверенностью заявил Костя. — Если Страгловец ничего не предпримет в ближайшее время, я поймаю ту тварь и зажарю ее.

— А силенок-то хватит в одиночку разделаться с ней, а? — с откровенной насмешкой спросил Бур.

— Я не вкуриваю. Ты намекаешь, что я не завалю Больтараса? — Костя моментально вспыхнул. — Давай поспорим!