Все, что захочешь (СИ) - "Seguirilla" - Страница 8

Я спокойно пересек палату и уселся в кресло напротив кровати.

Сэм не отрывал от меня глаз, на его лице изумление постепенно сменялось неуверенной радостью.

- Джейсон? – робко спросил он.

Прости, малыш. Это вопрос выживания и сохранения рассудка. Ты обознался.

- Дженсен, мистер Падалеки. Дженсен Эклз, - поправил я и перешел к делу. - Мне показалось, или я вам кого-то напоминаю? Вам вообще случается узнавать знакомые лица при встрече с незнакомцами? Возможно, есть ощущение, что знакомый человек специально меняет внешность, гримируется, но вы все равно его узнаете?

Я черкнул на планшете - «фреголи?» и задумался над тем, насколько двусмысленно прозвучали мои слова.

Сэм тоже уловил это. Я нашел в себе силы и вновь посмотрел на него. Красивое юное лицо словно окаменело, сразу став жестче и старше.

- Раньше такого ощущения не было, - он произнес это, словно дал мне пощечину – резко, сквозь сжатые зубы, с такой ненавистью, что я вздрогнул. - Но буквально только что оно появилось.

***

Я с трудом дожил до вечера. Я хамил коллегам, игнорировал своих больных, трижды ошибся в дозировках, делая назначения (спасибо, хоть Дорис каждый раз не ленилась разыскать меня и переспросить). Я чуть не врезал Стиву, когда тот поинтересовался причиной моего внезапного ПМС. Я, практически не таясь, гулял вокруг корпуса и курил одну за другой. Я делал все, что угодно, лишь бы не думать о том, что наконец-то разглядел цвет его глаз. Этот потрясающий, неуловимый оттенок, невозможное переплетение волчьего желтого и кошачьего серо-зеленого. Но, что бы я не делал – все было без толку. Я вновь и вновь вспоминал, как эти хищные глаза горели яростью, и как это было красиво. И как под конец нашего бессмысленного, выматывающего диалога (тупые стандартные вопросы, столь же стандартные, заученные ответы) они внезапно стали болезненно-изумрудными. Приглядевшись, я понял – это от с трудом сдерживаемых слез. Тогда я сбежал. Потому что еще немного – и я бы стал снимать эти слезы с его ресниц своими губами.

Я сидел за своим столом в опустевшей ординаторской, тупо смотрел в ночь за окном и постепенно впадал в отчаянье. Я окончательно запутался. Пожалуй, впервые в жизни я, имея время на размышления, никак не мог придумать ничего стоящего. Я не знал, я просто не представлял, что мне делать дальше! Я запаниковал и однозначно дал понять Сэму (блядь, Эклз, Джареду, нет никакого Сэма, и никогда не было!), что не считаю одноразовый секс поводом для знакомства. На самом деле так и есть, не считаю. Или не считал раньше, до Сэ… Джареда? Один взгляд этих глаз, и все мои нерушимые жизненные принципы рассыпаются в прах, это я понял еще при нашей первой встрече. И что мне делать теперь? Придти к нему и заявить, что передумал? Что я хочу его до судорог? Судя по тому, как парень смотрел на меня сегодня, самое лучшее, что со мной может случиться потом, это перелом челюсти. Ладно, предположим невероятное: Джаред со слезами благодарности кидается мне на шею, и? Дальше что? Я рискну своей карьерой ради него? Поставлю под удар несколько лет упорного труда ради пары перепихонов в туалете? (Вот об этом точно думать не стоило, я даже не успел толком представить себе картинку, как возбудился).

Ладно, Эклз, чего уж там. Ты всегда был трусливой сукой, с чего бы вдруг становиться героем? Я криво усмехнулся. Карандаш, который я вертел в пальцах, сломался с сухим треском. Ты трус, Эклз, так хотя бы будь последовательным в своей трусости. Я уже знал, как поступлю. В принципе, я всегда действовал так в похожих ситуациях – я спасался бегством. Правда, я еще не вполне представлял, каким образом объясню Крипке свое нежелание продолжать работать с Джаредом, но был уверен, что придумаю что-нибудь правдоподобное. А потом я буду старательно избегать Падалеки до самой его выписки и добросовестно дрочить в душе. Может быть, даже съезжу куда-нибудь в следующую пятницу. Короче, я сделаю все возможное, чтобы благополучно похерить второй шанс, которого, очевидно, не заслуживаю.

Что интересно, этической стороной вопроса наших взаимоотношений я вообще ни на секунду не озаботился. Я не только трусливая сука, я еще и сука беспринципная.

Я рассмеялся. После того, как решение было принято, стало даже как-то легче дышать.

Я взял в руки историю болезни Джареда, подумал и отложил ее на край стола. Все равно, с понедельника Падалеки станет чужой головной болью. Мелькнула мысль - очень жаль, что в наших историях нет фотографий, как в полицейских досье. Я бы утащил одну.

Я застонал и с силой стукнулся лбом о стол. А потом еще два раза, для закрепления результата.

***

Я мог истерить сколько угодно, но, к сожалению, сегодня все еще был вечер пятницы, и до понедельника была херова туча времени. Так что Падалеки оставался моим пациентом, и я был обязан проявить хоть минимум формального внимания.

- Сестра Дорис, - я все же остановился возле стола постовой медсестры, хотя пять минут назад клятвенно обещал себе, что пройду мимо, - скажите, этот новый пациент, Падалеки, вел себя спокойно? Я почитал архивные истории – его послужной список впечатляет.

Сестра Дорис, милая женщина слегка за сорок, понимающе улыбнулась и кивнула.

- Я была здесь, доктор Эклз, когда он устроил бунт в остром отделении. Я знаю, что такое Падалеки. И, не поверите, я удивлена. Сегодня он вообще не выходил, даже в столовую идти отказался. Крейг приносил ему обед и ужин в палату, но Джаред так и не притронулся к еде. Я несколько раз заглядывала к нему, он постоянно лежал в постели, уткнувшись лицом в подушку. Не сочтите, будто я даю вам советы, но, похоже, у парня нейролепсия. Крейг рассказал, что у Падалеки так тряслись руки, что он разбил тарелку и чашку, передавая ему поднос.

Я занервничал.

- Скажите, Дорис, Крейг давно здесь работает? В смысле, он все сделал, как надо?

Дорис испуганно моргнула, уловив ход моих мыслей.

- Полагаю, да, сэр.

- Хорошо, - кивнул я, - но лучше пойду, проверю.

Я почти бегом вернулся в ординаторскую и взял фонарь. Пока что у меня не было никаких оснований поднимать тревогу и врубать общее освещение, и я готов был молиться, чтобы так все и оставалось. Но, похоже, Господь уже задолбался прислушиваться ко мне. Джареда в палате не оказалось.

Тут новая мысль пришла мне в голову. Она была абсолютно бредовой, но я похолодел. Что, если Всевышний просто не успевает за моими желаниями? Кто, как не я, сегодня малодушно мечтал, чтобы Джаред исчез из моей жизни раз и навсегда? Как там говорится – будьте осторожны в своих желаниях, они имеют поганое свойство сбываться?

Что, если в мире уже нет этого красивого мальчишки с его сияющими глазами, открытой улыбкой и сексуальным телом?

Передо мной разверзлась бездна и внимательно посмотрела на меня.

… Если бы я продолжил думать на эту тему, я бы точно свихнулся. Блядь, Эклз, соберись, у тебя еще будет время порефлексировать, сейчас ты должен сосредоточиться. Если действительно хочешь попытаться все исправить.

Идею поднять тревогу и вызвать охрану я отмел сразу. Займет слишком много времени, а на счету каждая минута.

Мимо Дорис Падалеки пройти не мог. Если только она никуда не уходила. Ладно, допустим – она все время была на месте. Тогда – только этот коридор.

Другие палаты. Невозможно. Друзей он еще завести не успел, пустые заперты.

Процедурная. Заперта.

Кастелянская. Заперта.

Ординаторская. Там был я.

Пожарная лестница. Заперта.

Итак, два варианта – либо Дорис уходила, либо Падалеки открыл одну из запертых дверей.

Я побежал назад, на пост.

- Дорис, вы отлучались за последние несколько часов? – отрывисто бросил я.

-За последние три часа я покидала пост дважды, оба раза отсутствовала не более десяти минут, - четко ответила смертельно бледная Дорис.

Черт-черт-черт!!! Вот теперь можно смело вызывать охрану. В одиночку мне никогда не удастся обыскать оба крыла…. Если только…. Не слишком ли очевидно, что я отправлю охрану и помчусь сам обыскивать весь ОСТАЛЬНОЙ корпус, просто потому, что ЗДЕСЬ негде спрятаться? Я бросился обратно.