Все, что захочешь (СИ) - "Seguirilla" - Страница 25

Хотел бы я посмотреть на человека, который сможет удержать язык за зубами, если Сэре Гэмбл захочется что-то узнать.

Я промолчал, поскольку тема себя исчерпала. У Сэры было иное мнение.

- У тебя проблемы с самоконтролем, Дженсен.

- Ни хрена у меня нет проблем с самоконтролем!

- Ты даешь бурные аффективные реакции на ровном месте, Дженс. Ты звереешь в драке. У тебя крайне размыты представления о социальных нормах поведения, ты считаешь себя выше их. Ты любишь причинять боль другим и не удивлюсь, если любишь чувствовать боль сам. Мне продолжать?

- Если ты пытаешься тактично сообщить, что считаешь меня эксплозивным эпилептоидом, - этот разговор был мне уже крайне неприятен, - то это я понял.

- Хуже всего, что ты сам это знаешь, и тебе насрать. Сейчас ты более-менее держишься, - жестко произнесла Гэмбл, - но мне страшно даже представить, во что ты превратишься, когда эта золотая проблядь разобьет тебе сердце.

- Ты стихи не пробовала писать? – искривил губы я. - Про разбитое сердце было круто.

- Могу сказать по-другому. Ты поверишь ему, а он тебя кинет. И тогда ты сорвешься окончательно. Имей в виду, даже я не смогу тебя отмазать, когда ты грохнешь эту избалованную сучку.

Слушать этот бред дальше у меня не было ни сил, ни желания. Я почти не спал всю ночь, очень устал физически, получил моральную травму при виде Крипке и пообещал Джареду свою верность. Ах да, еще я потерял работу. Учитывая, что стрелки на моем новоприобретенном ролексе показывали всего лишь пять минут седьмого, сегодняшний день грозил побить все рекорды насыщенности.

- Нет, не стихи, - сонно произнес я, - тебе надо писать сценарии к фильмам ужасов. Гей-психопат, убивающий своего неверного любовника – не ново, но в этом что-то есть. Можно, после убийства я суициднусь и стану призраком, который мочит без разбора все гейские парочки, забредающие на развалины нашей клиники? Ведь обязательно должны быть развалины, а, Гэмбл? Развали этот гадюшник к чертовой матери, сделай мне приятное. Потом, главное, не забывай затаскивать сюда парочки. И чтобы, когда я наиграюсь, двое крутых охотников за привидениями отправили мою страждущую душу на встречу с убитым возлюбленным. Только, пожалуйста, пусть охотники тоже любят друг друга, ладно? Сэра, а пусть они будут родственниками? Отец и сын, или брат и брат…

Я договаривал эту херню, уже сворачиваясь в клубок на кресле, Сэра молчала, я хотел, нет, не хотел – я должен был поспать.

- Дженсен! – рявкнула ведьма.

Я проснулся.

- Что?!!

- Дженс, соберись хотя бы на пять минут, - устало произнесла Сэра. - Уезжай отсюда, дебил, тащи свою задницу в Нью-Йорк. Вот адрес, хреновая, но все же работа. Мне и так придется через жопу вывернуться, чтобы ты остался врачом. Завтра придешь за документами и расчетом.

- Без отработки?

- Иди на хер, Эклз. Кому ты тут, мудак, нужен.

Я только сейчас понял, что Сэру тоже вытащили из постели глубокой ночью. Или ранним утром, что однохуйственно неприятно.

- Сэра?

- Ну?

- Спасибо.

Гэмбл только вздохнула и задала неожиданный вопрос:

- Ты не хочешь поговорить с Мак? Она звонила на прошлой неделе и спрашивала про тебя.

Вот это было совсем не в тему, но хамить Сэре желания больше не было.

- Не хочу.

- Как знаешь.

Я взял стикер с адресом.

- Еще раз спасибо, - повторил я с порога.

Гэмбл ничего не ответила.

Наверное, со мной и в самом деле что-то не в порядке, если на помощь мне приходит злая ведьма.

Я шагнул за порог клиники и полной грудью вдохнул свежий, холодный воздух. Голубое утреннее небо было чистым и высоким, солнце еще пряталось за деревьями, но уже согревало их верхушки. Не удержавшись, я нашел взглядом окна палаты Джареда. Я прикоснулся к холодному металлу браслета ролекса и пожелал Джею удачи.

Я не просто шел к своему старому форду – я, так сказать, вступал в новую жизнь, которая, не успев толком начаться, мне уже категорически не нравилась.

***

Наверное, я не оригинален, но иногда мне кажется, что у каждого человека действительно есть свои любимые грабли. Причем грабли эти всегда попадают под ноги так удачно и элегантно, что, реально, бьют по самому больному месту. Занудный моралист раз за разом напивается на корпоративных вечеринках, железобетонная феминистка влюбляется не в тех парней и ходит с разбитым руками любимого лицом. Не доверяющий даже самому себе, я второй раз поверил другому человеку. Хотя и знал, что этого делать не стоит.

Я думал об этом в своей новой съемной квартире на окраине Нью-Йорка, разглядывая чек на мое имя. Чек вместе с письмом мне переслал хозяин моего прежнего пристанища, которому я оставил свой новый адрес. Вдруг кто-нибудь стал бы меня искать. Впрочем, в течение месяца обо мне никто даже не вспомнил.

Чек был на мое имя, сумма составляла три тысячи долларов. Письмо, точнее, короткая записка, написанная каллиграфическим почерком на дорогой бумаге, гласила:

« Доктору Эклзу в знак благодарности за услуги, оказанные моему сыну во время его пребывания в клинике Св. Матфея».

И подпись – «Ш. Падалеки».

Я подумал, что надо бы сходить и проконсультироваться у девочек на углу – пятьсот баксов за день, это много, мало, или в самый раз? Потом решил, что больше мне все равно никто не заплатит, значит, наверное, для меня это в самый раз.

Вот теперь точно самое время перестать ждать непонятно чего и заняться возведением на руинах моего прошлого хотя бы какого-нибудь подобия новой жизни. Ничего, не в первый раз. Я справлюсь.

Я снял ролекс и аккуратно убрал его в верхний ящик комода.

Сэра была права. Умная она все же баба, хоть и та еще ведьма.

Конец первой части

ЧАСТЬ I I

БЫТЬ СВОБОДНЫМ

С Майклом я познакомился в конце декабря, где-то между Рождеством и Новым годом.

Точнее, о том, что в соседней квартире живет лысый парень с равнодушными глазами, я знал уже давно. Так же как я знал, что в конце коридора обитает семейная пара конченых наркоманов, а этажом выше снимает квартиру проститутка. Просто я однажды воспринял эту информацию, словно некую данность, и благополучно задвинул куда подальше, поскольку она не представляла для меня ни малейшего интереса.

Мы пару раз сталкивались на лестнице, не здоровались, единственное, что мне показалось любопытным – зачем он бреет голову. Судя по линии роста волос, которую мне удалось рассмотреть, когда лысина на один вечер превратилась в едва заметный ежик, проблем по этой части у него не наблюдалось. Впрочем, любопытство было каким-то машинальным, неискренним. Да насрать мне было на прическу моего соседа и на него самого, если честно.

Я третий месяц работал в пункте скорой психиатрической помощи при больнице района Бедфорд-Стайвесант. Как и обещала Сэра, меня приняли без лишних вопросов, насколько я понял - просто потому, что других желающих не наблюдалось. Впрочем, какой квалифицированный белый идиот захочет работать в бедном негритянском районе.

Я третий месяц сортировал суицидентов от наркоманов и понемногу проникался новой жизнью. Это был интересный мир. Здесь все люди четко делились на две категории – свои и чужие. На чужих всем было положить; ты будешь убивать, тебя будут убивать – никто и ухом не поведет. За своих здесь стояли стеной. Я не вполне понимал принцип формирования таких сообществ, но искренне умилялся, когда за очередным безнадежным торчком с передозом являлась вся его банда. Я наслаждался каждым выговариваемым словом, когда сообщал им о переводе их дружка на принудительное лечение. Я купался в ненависти, с которой они смотрели на меня. Оказывается, здесь тоже можно было жить и получать от жизни удовольствие.

Я ни с кем не сближался, да и вообще старался общаться с людьми только по необходимости. Мне надо было выждать время, пока нарастет новый панцирь.