Последний вампир - Зайцев Михаил Георгиевич - Страница 15

00:18. Игнат нажал кнопку паузы, вновь останавливая лентопротяжный механизм. Над встроенным микрофоном снова замигала красная точка, раза в два интенсивней, чем двоеточие между нулями и цифрами.

«Блин! Заговариваюсь, чересчур подробно описываю события, в смысле – пересказываю. Акын, блин, долбаный, – мысленно отругал себя Сергач. – Надо как раньше, как начинал. Пусть куцо, фигня! Общую фабулу главное донести, обозначить...»

Игнат сморгнул, взъерошил макушку, тряхнул головой. Капли с мокрых волос разлетелись веером, и одна-две долетели до мертвого чела Станислава, упали на высокий лоб покойного. Смерть облагораживает, Стас выглядел торжественным и серьезным, вытянувшись в тени подоконника, куда его, уже бездыханного, оттащил Лев Юрьевич. Доктор скрестил руки покойника на груди, сдвинул ноги пристойно, опустил веки. Кровавый след из центра помещения к окну, к ране на шее Стаса, все еще не засох. Рана – словно от клыков вампира, рваная и неровная. И как только киношники не понимают, что костяным клыком просто невозможно аккуратно вскрыть яремную вену?..

00:17. Сергач щелкнул кнопкой паузы.

– Еще до того, как Стас заржал и назвался вампиром, а Лев Юрич пустился в разглагольствования про «строги мори», Брэма Стокера и пиявок по-литовски, сразу же после того, как мы, четверо, уже вчетвером прослушали второй раз бредятину, записанную в начале этой кассеты, на которую я сейчас наговариваю текст, сразу после этого Ангелика резюмировала – минет час, взорвется колба под потолком, и которые без средств защиты дыхания, тем абзац!.. Речь идет о той самой колбе, донышко коей Лев Юрич принял за объектив видеокамеры, а Стас за выпуклость обычной электролампочки. О колбе в дыре под потолком, в черноте чердака... При включении подброшенного магнитофона сработало и дистанционное устройство запуска часового механизма адской машины на чердаке. Часы в магнитофоне дублируют... Блин, это и так понятно, что они дублируют... Короче, самому сильному предлагается проявить себя и завладеть противогазом. Остальным хана. Помню, я еще промямлил, мол, в мифах и легендах вампиры обладают невероятной физической силой. Потом Стас заржал и назвался вампиром... Черт подери, хотел рассказывать покороче, а сам растекаюсь мыслью по древу. Ладно, едем дальше... Стас крепко схватил в кулак резину шлем-маски, глянул зверем, оскалился. Невозмутимая Ангелика будто бы испугалась, будто бы ее проняло, зацепило... Блин, трудно все описать, в смысле – пересказать доходчиво, все происходило в таком лихорадочном темпе, что... Ладно, короче... Короче говоря, Ангелика будто бы испугалась, отшатнулась от Стаса, оступилась и вроде бы, точнее – вроде как подвернула ногу. Она нагнулась, схватилась за якобы травмированную лодыжку. А Лев Юрич загомонил – заговорил – затараторил про отравляющие вещества удушающего действия, про фосген, синильную кислоту, хлорциан. Я так и не врубился, чего, собственно, он пытался доказать Стасу, но это и неважно, важно, что Лев отвлек захватчика противогаза, а женщина меж тем незаметно для всех, и для меня тоже, подобрала с пола длинный, острый, как клык, и по форме похожий осколок плафона. Ангелика стиснула осколок в кулачке, распрямилась, как бы невзначай оказалась у Стаса за спиной и полоснула ему по шее. А Лев Юрич... я от него не ожидал, честное слово... Руки у Льва сильные... в смысле – были... Черт, сбился... Итак, по порядку. Стас был бойцом и рефлексы имел соответствующие. Стас рану зажал и на автомате начал контратаку, начал разворот к Ангелике, то есть «вертушку», удар ногой с разворота, а Лев ему бац под дых и другой рукой бац – хук в челюсть. Думаю, Лев Юрич в молодости боксом занимался. Причем успешно. Голова у Стаса от восходящего удара дернулась, и кровища из раны ручьем. Вспомнить страшно, честно... После... ну, когда агония кончилась, она недолгой была – ну минуту максимум... После доктор его к окну отволок и уложил... Красиво уложил... В экстремальной ситуации люди становятся... у людей проявляются такие... ну, в смысле – был улыбчивым толстячком, казалось, мышка пробежит – и он в обморок, а затем жареный петух клюнул и... Впрочем, неважно... Минуты за три, ну, за пять все произошло... то есть Стаса... Это... Ясно, короче...

00:11. Времени осталось с гулькин нос. Игнат вздохнул поглубже, восстановил сбившееся дыхание. Скороговорка отнимала силы, но зато отвлекала от мыслей о будущем, которое наступит или не наступит через одиннадцать минут. Уже через одиннадцать. Еще многое, слишком многое надо бы успеть записать, и замечательно, что нет времени на вдумчивое рассматривание трупа Льва Юрьевича, тела Ангелины. Время сжирает лентопротяжный механизм магнитофона, этакая машина времени. Все мысли и думы только вслух и только о конкретике, поехали!

– Едем дальше!.. В смысле – продолжаю... То есть заканчиваю... Я остановился на... Ага, вспомнил! Лев Юрич тащил мертвого Стаса, укладывал его красиво и говорил о жребии. Доктор предлагал метнуть жребий, кому из нас троих достанется противогаз. Он говорил об интеллигентности и судьбе, говорил очень серьезно, очень-очень убедительно и офигенно быстро, быстрее даже, чем я сейчас тараторю. И при всем при том чертовски, блин, складно. Ангелика внимательно слушала, кивала да на меня поглядывала – бросала, скажем так, вопросительные взгляды: мол, ты согласен тянуть жребий? А я... я смотрел на него, на нее... на нее в основном и... Смотрел как бы со стороны, как будто зритель в театре. Меня поражала их торопливость, они... они будто бы жили в другом измерении, в ускоренном темпоритме, будто кровь Стаса подействовала на них как катализатор. Они включились в игру, придуманную сумасшедшим, существовали в рамках идиотских правил, спешили делать попытки, чтобы осталось время на реванш, а я... Я пытался, честно, заговорить о вопиющих противоречиях в логике похитителей! Поверим на миг в легенды о вампирах, в то, что среди нас упырь, невероятно сильный физически. На фига, спрашивается, суперсильному и сверхжестокому существу бороться за противогаз? Не проще ли выйти во двор и разделаться с дюжиной собачонок, а? Кто опаснее изначально – двенадцать дрессированных четвероногих или четверо двуногих на грани отчаяния? Вопрос спорный, но мне кажется, суперсильному упырю проще уничтожить собак, чем... короче, ясно, да?.. Они, Ангелика и Лев Юрич, никак не отреагировали на мои доводы. Они меня просто-напросто не слушали, я зря сотрясал воздух звуками, в то время как Ангелика, отвернувшись, прятала в одном из кулачков сережку... Женщина с серьгой в одном ухе оборвала мои речи, я первый участвовал в жеребьевке. Олимпийская система, блин, проигравший вылетает. В смысле, не угадал, в каком кулачке спрятана серьга, и... Ясно, короче... Все действо происходило так серьезно, не передать. Я угадывал издалека, в смысле, близко к Ангелике не подходил, сказал «в правом» и промахнулся. Я выбыл, и, если честно, мне было по фигу... Настала очередь Льва гадать на судьбу. Он подошел к ней вплотную и вместо того, чтоб сказать, в какой руке, врезал ей, скотина, под дых, а другой рукой воткнул осколок в шею. Туда же, куда и она Стасу, в яремную вену... Ну ладно я – я тормозил, но как она не заметила? Ведь он, гаденыш, воспользовался ее приемом! В смысле – тоже нашел повод наклониться и вооружился. Она якобы подвернула ногу и наклонилась, а он внаклонку тащил покойника. И зубы заговаривал про интеллигентность... Короче, улучил момент Лева, подобрал острое. Ангелика подняла большой осколок, а он маленький. Она держала орудие в кулаке, а он между пальцев. Она не порезалась, сумела, а он... Я почему-то больше всего удивился тому, что он сам порезался... Ангелика протянула ему два сжатых кулачка, он ей р-раз левой в живот, хук правой, и между пальцев правой осколочек торчит, и пальцы в крови, он себе ладошку, что ли, наколол... Осколков плафона на полу видимо-невидимо, но я всего-то пятку порезал, без крови даже, когда попер на Леву. Включился я не сразу, у Ангелики ноги подкосились, и я попер. Честное слово, не выбирал, куда ноги ставил, и, надо же, всего лишь ороговевшую кожу на пятке царапнул, и все... Юрич исхитрился еще одну острую загогулину с пола схватить, за секунды до моего приближения. Мастер Тхыу Тхыонг учил когда-то, типа, не становись рабом оружия – погибнешь. Юрич слишком рассчитывал на колюще-режущие предметы у себя в руках – наверное, думал, я их испугаюсь. Тхыу Тхыонг учил – работай против вооруженного, как будто он безоружен... Пусть я сто лет без тренировок, пусть я далеко не мастер, однако кое-чего умею. Например, себя не жалеть в критической ситуации. В реально критической, безальтернативной. С немым я оплошал, ну, когда он меня в плен брал, а Юрича, суку... Лева не сумел меня даже царапнуть стекляшками, я... Я его кончил... И ни фига, ноль эмоций, нормально, не страшно совсем... Блин!..