Семь главных лиц войны, 1918-1945: Параллельная история - Ферро Марк - Страница 57

Уже с лета 1941 г. Чиано мечтал освободить своего тестя и Италию от гитлеровских чар, но дуче не хотел отказываться от собственных убеждений и, несмотря на позор поражений, по-прежнему надеялся, что однажды получит выгоду от побед Германии. Муссолини, конечно, прислушивался к зятю, доверял ему, но, искренне ненавидя немцев, все же упорствовал в желании оставаться верным своему союзнику. Эдда, горячо любимая дочь Муссолини, яркая и темпераментная, упрекала обожаемого мужа, графа Чиано, за растущую германофобию, за пацифизм, способный довести ее отца до предательства антибуржуазного и антикапиталистического фашизма, который он собой олицетворял. Эдда вовсе не была оболванена немцами. Кстати, именно она рассказала отцу о случаях жестокого обращения с итальянскими рабочими в Германии. Но тут речь шла о чести, и отступаться уже было поздно. Она посвятила всю свою волю (очень сильную) службе отцу. Светская женщина, игривая, эдакая сорвиголова, Эдда понимала, что в конце пути их, несомненно, ожидает поражение, виселица — но такова, значит, их с отцом судьба.

Эдда внушала страх своей матери Ракеле, которая ее терпеть не могла, ревнуя к любви, выказываемой дочери отцом. Не утратившая крестьянской смекалки Ракеле всеми силами пыталась оградить мужа и семью от тех светских кругов, в которых вращался ее зять и которые, как она остро чувствовала, только и ждали случая сместить фашистского диктатора. Она прощала «своему» Бенито постоянные и бесчисленные проказы и похождения, поскольку знала, что несмотря ни на что тот по-своему хранил ей верность и питал к ней настоящую нежность. Ракеле не забывала день, когда он выкрал ее, крестьянку из Романьи с деревенскими чеботами на ногах, сказав, что именно она «даст ему детей», а если откажется, он убьет ее и «сам потом застрелится из револьвера, который положил на стол». Вполне вероятно, он именно так тогда и поступил бы, уж больно импульсивен был Муссолини — редкостный смельчак, сильнее кого бы то ни было любивший рисковать в дуэлях, автомобильных гонках, увлекавшийся пилотированием самолетов… Конечно, одна связь на стороне особенно не нравилась Ракеле — с журналисткой, интеллектуалкой. Но она давно закончилась.

И вот возникла связь, оказавшаяся не просто преходящим увлечением, — причем с женщиной, обожавшей дуче, как ни одна другая. На сей раз и Эдда возненавидела Клару Петаччи, хорошо известную в фашистских кругах, но далекую от идеологии. Между Муссолини и этой женщиной родилась настоящая страсть — плотская и взаимная. Клара отныне следовала за ним повсюду, пусть даже Бенито каждый день писал матери своих детей или разговаривал с ней{292}.

Круг близких людей дуче все внимательнее относился к его здоровью, к тому, что произойдет, если оно внезапно ухудшится. Семейные ссоры переплетались с государственной политикой. 16 июля Ракеле предупредила немцев, что ее зять затевает какую-то интригу против ее супруга. Назначение Чиано преемником («дофином») было ненавистно всем, кто, подобно члену старой фашистской гвардии Фариначчи, видел, как режим удаляется от своих истоков. Тем паче Муссолини имел контакты с военными (хотя ненавидел и презирал их). Все прекрасно знали, что они хотят освободиться от немецких объятий, от подчинения союзническому принуждению, и даже сам король Италии к ним прислушивается. Успехи лета 1942 г. — немецкое наступление на Сталинград, победы Роммеля, провал англо-канадской высадки в Дьеппе (Нормандия) и т. д. — позволили Муссолини делать хорошую мину при плохой игре. Таким образом, даже после блокады вермахта под Сталинградом, остановки армии Роммеля при Эль-Аламейне и ее отступлении, высадки союзников во французской Северной Африке Муссолини, несмотря на потерю Триполи («Мы еще вернемся!»), изображал общий итог относительно позитивным: вишистская Франция как виртуальная держава исчезла, а итало-немецкие войска оккупировали Тунис и Корсику. «Оккупация неоккупированной зоны вместе с Корсикой и Тунисом очень важна, — разъяснял Муссолини, — по этому поводу не может быть никаких недомолвок. У Франции больше нет своей территории в метрополии, у нее нет колоний, у нее нет золота, у нее нет флота, армии и авиации: у нее ничего нет. Французы не сохранили даже собственной души, и, возможно, это самая серьезная потеря, которую они понесли, поскольку она подразумевает окончательный упадок народа».

Потопление французского флота при Тулоне сняло груз с души Муссолини, ибо главную проблему для него составляла потеря самостоятельности в Средиземноморье. Был забыт проект нейтрализации Мальты, разработанный вместе с немцами, оставлена идея затормозить отступление Роммеля до Туниса; зря Гитлер обещал ему, что в Тунисе они продержатся, «как при Вердене», — Муссолини чувствовал, что в недалеком будущем родная земля окажется под угрозой и крайне трудно будет помешать союзникам, обосновавшимся в Северной Африке, высадиться в Сардинии или на Сицилии. И в самом деле, с одной стороны, уже можно было не бояться воссоединения французского флота с союзниками, но с другой — не существовало больше и итальянского флота, способного остановить союзников. «Моя болезнь, — говорил Муссолини Альфиери, — это морские конвои».

Перед лицом поражений немцев в России — в битве за Москву в конце 1941 г. и в Сталинградской битве в конце 1942 г. — Муссолини не переставал повторять, что на Востоке надо установить мир, чтобы спасти положение в Средиземноморье.

Расхождение в точках зрения между итальянцами и немцами стало критическим. На воззвания Муссолини о помощи для спасения Италии Гитлер отвечал пустыми обещаниями. Со своей стороны, итальянцы не представляли себе толком масштабы поражения под Сталинградом, где немецкая армия сдалась только в феврале 1943 г.: немцы, сами боявшиеся «советского нашествия», ничем не могли помочь итальянцам. При этом в Германии начала завоевывать позиции идея сепаратного мира с СССР — немцы больше склонялись к миру с Советским Союзом, а не с демократическими державами, особенно после того, как 21 января в Касабланке Рузвельт и Черчилль определили в качестве конечной цели войны «безоговорочную капитуляцию стран “оси”». Геринг и Муссолини, а также граф Чиано, подталкивавший их к перемирию с СССР, решили вместе обсудить этот вопрос, думая, что Япония могла бы тут оказать хорошую услугу. Риббентроп даже рискнул обратиться к фюреру, убеждая его, что Италии сподручнее начать такие переговоры. Видя гневную реакцию Гитлера, он не стал настаивать, но, тем не менее, тайно послал Эдгара Клауса «прощупать» посла Сталина в Швеции Александру Коллонтай. Затея не имела последствий, так же как идея итальянцев создать вместе с Румынией, Болгарией и Турцией антисоветский балканский фронт, готовый заключить с русскими мир. Турки уклонились от участия в блоке.

Важно отметить, что, в то время как Чиано задумывал переговоры в качестве шага к выходу Италии из войны, для Муссолини об этом не могло быть и речи.

1939

Апрель … Завоевание Албании

1940

Июнь … Вступление в войну

Август … Оккупация британского Сомали, вторжение в Кению

Сентябрь … Итальянское наступление в Ливии, взятие Эс-Саллума

Октябрь … Вторжение итальянцев в Грецию

Ноябрь … Нападение англичан на Таранто

Декабрь … Контрнаступление греков, их проникновение в Албанию

1941

Январь … Возвращение негуса в Эфиопию, английское контрнаступление в Ливии, захват Бардии, Тобрука

Февраль … Прибытие Африканского корпуса Роммеля в Ливию; атака англичан на Геную

Март … Поражение итальянцев при Керене в Эритрее, поражение итальянского флота у мыса Матапан

Март-апрель … Наступление Роммеля

Июль … Капитуляция Амадея Савойского, герцога Аостского в Эфиопии

Ноябрь … Контрнаступление Окинлека, возвращение Киренаики, кроме Тобрука

1942

26 мая … Наступление Роммеля и Каваллеро на Египет