Семь главных лиц войны, 1918-1945: Параллельная история - Ферро Марк - Страница 17

5 ноября … Переизбрание Рузвельта на пост президента

9 декабря … Английская контрнаступательная операция в Киренаике

13 декабря … Смещение Лаваля

1941

19 января … Наступление англичан в Восточной Африке

25 февраля … Забастовка в знак солидарности с арестованными евреями в Амстердаме

26 февраля … Соглашения Мёрфи-Вейгана (между США и Францией)

11 марта … Принятие в США закона о ленд-лизе в помощь британской армии

28 марта … Англичане уничтожают часть итальянского флота в сражении у мыса Матапан

Конец марта — начало апреля … Контрнаступление Роммеля в Киренаике

3 апреля … Переворот Рашида Али в Ираке (против англичан)

6 апреля … Германия захватывает Югославию и Грецию

10 апреля … Провозглашение «Независимого государства Хорватия»

11 апреля … Венгрия вступает в войну на стороне «оси»

18 апреля … Капитуляция югославской армии; вступление в войну Болгарии

10 мая … Неожиданный перелет Рудольфа Гесса в Англию

Конец мая … Взятие немцами о. Крит

22 июня … Нападение Германии на СССР

25 июня … Финляндия объявляет войну СССР

28-30 июня … Взятие немцами Минска и Львова

3 июля … Сталин применяет тактику выжженной земли

14 июля … Аккское перемирие в Сирии

14 августа … Черчилль и Рузвельт подписывают Атлантическую хартию

21 августа … Первое покушение полковника Фабьена на немца во Франции

Конец августа … Англичане и русские оккупируют Иран

Конец октября … Большое наступление немцев на Москву, оказавшееся безрезультатным

7 ноября … Проникновенный призыв Сталина к патриотическому сопротивлению

6 декабря … Контрнаступление маршала Жукова под Москвой

7 декабря … Пёрл-Харбор

Декабрь … США объявляют войну Японии; Германия объявляет войну США

ДЕ ГОЛЛЬ: ПО ДРУГУЮ СТОРОНУ ПАТРИОТИЧЕСКОГО РАСКОЛА

Конфликт века ослабил Францию более, чем какую-либо другую страну. Начиная с 1918 г. для части французов главным врагом оставалась Германия. Разве ее жажда реванша не являлась крайне опасной для будущего французской нации? Война ее не разрушила, она была гуще населена, чем Франция, и фактически не выплачивала предусмотренных договорами репараций.

Когда Гитлер пришел к власти в 1933 г., Германия стала вести себя угрожающе, и политический мир Франции начало трясти от страха. Ужас перед новой войной, надежды, подаваемые Народным фронтом, и «блеющий» пацифизм руководили французским населением, готовым скорее мобилизоваться на помощь испанским республиканцам против фашизма, чем выступить против Германии, которую всеми силами старались задобрить, придумывая всяческие переговорные увертки, то есть, по сути, ведя трусливую политику. Левые не желали союза с фашистской Италией, правые — с Советами. Всем, кроме коммунистов, конечно, в идеале хотелось бы натравить Германию на СССР. Большинство англичан, надо сказать, думало точно так же.

По правде говоря, значительная часть французов была убеждена, что главный враг Франции — Советский Союз, поддерживаемый преданными ему компартиями. «Большевистская угроза» занимала в их умах первое место. По их мнению, следовало «закопать топор войны» с Германией — идея, выдвинутая еще Аристидом Брианом, а затем подхваченная его политическим наследником Пьером Лавалем, который считал необходимым применять этот принцип вне зависимости от того, какой режим выберут немецкие соседи: Веймарскую республику или нацизм. Сначала левая оппозиция тормозила процесс перевооружения — до тех пор, пока царил бриановский дух и дух Лиги Наций, после 1934 г. настал черед правой оппозиции играть роль пацифистов, поскольку новая война могла бы оказаться полезной Советскому Союзу и социализму вообще. «Лучше Гитлер, чем Блюм», — повторяли про себя политические деятели вроде Деа и Дорио. Отныне гражданская «франко-французская» война взяла верх над патриотизмом, деморализуя простого обывателя, затопленного публикациями ультраправой («Гренгуар», «Кандид», «Же сюи парту») и правой («Ле пти паризьен», «Ле жур» и пр.) прессы. В правом лагере лишь такие люди, как Поль Рейно и Жорж Мандель, противостояли этому течению: их называли «милитаристами». Жорж Бонне считал, что Францию в случае войны ждет неминуемое поражение, да и Эдуард Даладье, военный министр, а затем председатель Совета министров, был также недалек от этой мысли.

Советско-германский пакт — дипломатическое Ватерлоо — означал, по сути, что Германии не придется сражаться на двух фронтах. Во Франции эта новость буквально оглушила как коммунистов, так и фашистов. Заключение пакта парадоксальным образом укрепило, насколько возможно, национальное единство французов (исключая коммунистов, которых Даладье посадил в тюрьму за то, что они одобрили пакт как «фактор мира»). Однако после объявления войны раскол во Франции подспудно продолжал существовать. Доказательством служит ожесточенность, с какой осенью 1939 г., когда СССР напал на Финляндию, французская пресса обрушилась на Москву, критикуя ее куда сильнее, чем раздавившую Польшу Германию, с которой Франция находилась в состоянии войны. Советско-финская кампания подстегнула глубокий антисоветизм французского руководства. В такой обстановке организовывалась норвежская экспедиция, призванная помочь Финляндии, а заодно «перекрыть железную дорогу» Германии: чем сильнее Даладье настаивал на ней, чтобы скрыть свое бездействие на Рейнском фронте, тем упорнее сопротивлялся Чемберлен (поскольку на англичан ложились вся ответственность и расходы). Гитлер, рассчитывая на боязливость французов, и не подозревал, что, если в дело будет замешан СССР, их пассивность может оказаться столь агрессивной… В Норвегии он опередил союзников, которые только и успели, что зацепиться за Нарвик. В этой неудачной экспедиции люфтваффе доказала свое превосходство над военно-морскими силами Великобритании, иными словами — неоспоримое преимущество авиации перед флотом.

Для Даладье и Гамелена норвежская экспедиция была выгодна тем, что удаляла боевые действия от границ Франции. Но 12 марта 1940 г. Финляндия заключила с СССР перемирие, и попытка избежать столь пугавшего французов лобового столкновения провалилась. Оно произошло 10 мая, когда Германия захватила Нидерланды и Бельгию.

Даладье и Чемберлен оставили свои посты, на их место пришли более «задиристые» Поль Рейно и Уинстон Черчилль, французские войска вступили в Бельгию и Нидерланды на подмогу своим союзникам. «Это все же было необходимо», — объяснял генерал Гамелен. И тут бронетанковые части Гудериана перешли Арденны, двинулись на Дюнкерк и поймали французов и англичан в ловушку — маневр, предвещавший неминуемое поражение.

Французам не удалось «прищемить немцев на выходе из Арденнского массива», как предполагал Петен. Сгруппировавшись, немецкие танки выиграли сражение, что и предсказывал полковник де Голль. Катастрофа свершилась!

Над Парижем нависла угроза. Оттуда начался невиданный исход потерявших голову жителей. На пути своего бегства они сталкивались с передвигавшимися во всех направлениях остатками французской армии, близкой к разгрому и, тем не менее, сражавшейся гораздо лучше, чем о ней говорили, как станет известно лишь спустя долгое время.

Без сомнения на тот момент для всех французов главными врагами являлись немцы. Вместе с тем отсутствие помощи от англичан (ни Черчилль, ни командующий британскими ВВС генерал Даудинг не хотели отвлекать силы от защиты территории Великобритании, над которой вскоре также нависла угроза) вызывало растущее недовольство во французских руководящих кругах, особенно среди военных, чья англофобия нашла еще одно доказательство в свою пользу. Обвиняя в разгроме Народный фронт, они поддерживали пораженческие речи нового генералиссимуса Вейгана, а затем Петена. Чем сильнее ухудшалась ситуация, тем решительнее старый маршал уверял, что только окончание боев позволит «возродить страну». В его глазах, как и в глазах Вейгана, это «возрождение» вскоре стало самоцелью, в какой-то степени оправдывавшей поражение. Не могло быть и речи об эвакуации правительства в Северную Африку или куда-нибудь еще. Вейган заявлял, что покинет метрополию разве что «в кандалах»; Петен перещеголял его, утверждая, что не покинет ее никаким образом.