Культура на службе вермахта - Пленков Олег Юрьевич - Страница 3

Советскую культурную политику и контроль за повседневной жизнью вдохновляли теория и практика революции; эта политика была включена в глобальное видение истории. В немецких условиях, в принципе, имела место та же тенденция. Это, впрочем, не является специфической чертой тоталитарных систем: политика и культура, мораль и эстетика всегда необходимым образом включены в единый комплекс представлений общества о том, какой была, какова есть и какой должна быть его жизнь. Корреляция между жизнью культуры и обыденной жизнью существует и в демократических государствах. Последние должным образом также осуществляют свою культурную экспансию, которая, что вполне закономерно, протекает отнюдь не гладко и иногда встречает сопротивление.

В культурной экспансии Запада своей особенной напористостью выделяется американская культура, которая сочетает морально-этический идеализм и культурные стереотипы, которые часто настойчиво проводятся на практике и даже насаждаются вовне. Американская культура и ее экспансионизм некоторое время вызывали в Европе сильное раздражение, да и ныне она отнюдь не везде встречает радушный прием. Это не является чем-то принципиально новым: в новейшей истории существовали и англофобия, и франкофобия, и германофобия, — теперь распространен антиамериканизм; временами «фобии» имели какие-то основания, но чаще были простыми предрассудками. Как и в прежние времена, люди и сейчас считают, что только они правы, а остальные заблуждаются.

Как бы то ни было, но в основе как приятия, так и неприятия «чужой» культуры лежит ее глубокая сопряженность с традициями повседневной жизни, ее укладом, радикальной перемене которого любое общество, как правило, стихийно и в то же время весьма активно сопротивляется.

При этом как западный либерализм, так и различные тоталитарные системы отличают универсализм и основанная на нем высочайшая степень экспансивности. Те и другие не признают государственных, расовых и этнических границ. Те и другие считают, что человечество развивается по одним и тем же неизменным законам, поэтому предполагается, что идеи, которые они исповедуют, одинаково применимы для всех стран и народов.

Таким образом, проблема культурной экспансии в современном мире в некотором смысле оказывается универсальной, и принятие или непринятие какой-либо культуры, интерес к ней или отсутствие интереса, симпатии к ней или антипатии должны рассматриваться прежде всего в историческим плане, а не в плане идеологическом.

Разумеется, я отнюдь не собираюсь ставить на одну доску современную культурную экспансию Запада и многообразную экспансию нацистской Германии или Советского Союза — это совершенно разнородные явления. Еще Карл Мангейм писал, что демократическому и либеральному устройству массового общества можно предъявить рад обвинений. Однако необходимо признать одно его преимущество: то, что при всей неправильности его развития оно сохраняет возможность спонтанного образования противоположных течений, и коррекций. Большое преимущество либеральной структуры даже на стадии массового общества — его невероятная гибкость{7}. Этого нельзя сказать о тоталитарных системах, которые были обречены уже в силу своей ригидности.

Вместе с тем, немецкая культура при нацистах (до разоблачения последних) рассматривалась европейцами как часть тогдашней европейской культуры и так же интерпретировалась. Соответственно, задача историка и состоит в том, чтобы добросовестно реконструировать эту картину.

Хосе Ортега-и-Гассет писал, что «история полна странностей и неожиданностей — ведь это не геометрия. Чтобы добраться до истины, нужна не серьезность, а детская непосредственность, человек должен быть открыт действительности и ждать, что она принесет»{8}. Кажется, эти слова испанского мыслителя особенно подходят предмету, о котором идет речь в данной книге.

Как и в предшествующих книгах, автор не ставил перед собой задачу систематического и хронологического изложения истории Третьего Рейха — в работе применяется проблемный подход, и какая-либо строгая хронологическая последовательность отсутствует.

Часть I.

СТАРЫЕ И НОВЫЕ ФОРМЫ КУЛЬТУРНОЙ И ДУХОВНОЙ ЖИЗНИ И ИХ ЗНАЧЕНИЕ ДЛЯ СОЦИАЛЬНОЙ МОБИЛИЗАЦИИ В ТРЕТЬЕМ РЕЙХЕ

ВВЕДЕНИЕ

Значение сферы культуры и духовной жизни народа для социальной мобилизации, к которой стремились нацисты, трудно переоценить по той причине, что — в отличие от большевиков, сосредоточивших основные свои усилия на изменении материальных условий существования народа — нацисты, несмотря на значительные достижения в социальной сфере, сделали иной акцент: они сосредоточились на сфере культурной политики и духовных ценностей; именно здесь они за 12 лет господства совершили (или хотели совершить) наиболее радикальные перемены. Народное образование, политика нацистов в сфере искусства, в духовной сфере, в пропаганде, а также в других проявлениях культуры современного массового общества и реакция немецкого общества являются предметом анализа данной работы.

По приходу к власти нацисты сразу декларировали свое стремление отделить в сфере культурной традиции «немецкое» от «ненемецкого» (вопреки вышеприведенному высказыванию Гете). Под давлением нацистов рационалистическая традиция Просвещения отступила в Германии на второй план, и на ее место встали интуиция, инстинкт и мифы нации. По Гитлеру, нужно было отвернуться от духа и морали и обратиться к инстинктам{10}.

Мощное, обусловленное романтизмом «контрпросвещение» стало в конце XIX в. общеевропейским явлением; его связывают с именами Жоржа Сореля, Томаса Карлейля и Анри Бергсона, обращавшихся в своих текстах к тому, что находится за пределами рационального и материального. Дальше всего процесс «разрушения разума» в пользу иррационализма зашел именно в Германии{11}. В 1933 г. нацисты провозгласили новую эпоху, знаменующуюся отступлением рассудка перед динамикой жизни (как говорили берлинские остряки — воля есть, ума не надо)

К этим нацистским декларациям и устремлениям можно относиться по-разному, также по-разному можно трактовать их итоги: в одних направлениях нацистская политика унификации культурной жизни достигла своих целей, в других — сопротивление старинной и могучей немецкой традиции культурной и духовной жизни было столь велико, что никаких существенных перемен в пользу нацификации не произошло; кое-где произошло совпадение нацистской культурной политики с объективным ходом развития и модернизации культуры современного общества. Как будет видно из нижеследующего материала, нацистам в гораздо меньшей степени, чем большевикам, удалось создать «тоталитарное» общество в сфере культуры. Причин тому много: от краткосрочности нацистской «социальной инженерии» (по сравнению с большевистской) до мелких, частных, даже личных обстоятельств, которые неожиданно встали на пути нацистских культурных политиков, пропагандистов и идеологов и которые следует рассматривать отдельно применительно к конкретным проявлениям этой политики.