Романы Романовых - Пазин Михаил Сергеевич - Страница 21

«Любил Его Величество женский пол», – отметил один из современников Петра. Скажем больше, он даже вел специальный «Постельный реестр», куда заносились все женщины, которыми Петр овладел. Интересно было бы на него взглянуть! Однако в архивах его нет. Наверное, он уничтожен Романовыми, чтобы не компрометировать предка. Интересно, что Екатерина сама подыскивала для мужа любовниц – «метресс», как их называли на французский лад.

Мы уже писали, что Петр никого из бастардов не признавал и никогда не помогал никому из них. Император неоднократно высказывался в том духе, что если наследник способен хоть к чему-либо, то он и сам пробьется, поднимется, и помогать ему не нужно. Некоторые действительно пробились, как, например, Румянцев, но большинство так и остались безвестными, особенно дети женщин из простонародья. Очень может быть, что некоторые из наших современников, сами того не подозревая, являются потомками Петра!

Петр никогда не общался и с собственными детьми. С бедным Алексеем, рожденным от первой жены Евдокии Лопухиной, он никогда не разговаривал, да и вообще не интересовался им. Алексей видел своего отца всего два-три раза. Лишь в 15 лет цесаревич получил повеление (!) явиться ко двору. Однако Петр и здесь его никак не выделял, но требовал, чтобы тот разделял его интересы и пристрастия. Это было психологически невозможно. Требовать от совершенно заброшенного юноши, чтобы он любил отца и был ему предан, было вопиющей несправедливостью. В итоге Алексей погиб под отцовскими пытками…

То же самое относилось и к детям от Екатерины. Какие-то чувства у него были лишь к младенцам Петру и Павлу, но они умерли, а остальные были женского пола, и на них Петр и вовсе никакого внимания не обращал, разве лишь как мужчина.

Он даже подвел своеобразную философию под отношения с женщинами: «Забывать службу ради женщины непростительно. Быть пленником любовницы хуже, нежели быть пленником на войне; у неприятеля скорее может быть свобода, а у женщины оковы долговременны». Очень нехитрая, скажем, мысль – свою распущенность, непостоянство и неуважение к женскому полу он прикрывал необходимостью службы!

И еще одно замечание относительно поведения Петра с женщинами. Многие думают, что многочисленные любовницы царя просто боялись его, а тем более боялись отказать ему. Это отчасти верно, но только отчасти – огромных роста и силы, с бешено вращающимися глазами, страдающий эпилептическими припадками, Петр действительно мог вызывать страх. Тем более что никаких нравственных ограничений он не признавал. Он ни от кого не скрывал своих связей и, более того, во время развлечений в компании мог «уестествить» какую-нибудь из своих приближенных дам прямо на глазах у всех, даже не спрашивая ее разрешения. И возражать ему действительно было опасно, ведь он за отказ мог и на дыбу поднять, и палкой побить. Ведь отказ Петру расценивался бы им как оскорбление «Его Величества». Петр спал даже со своими родственницами! Как пример можем привести записки современника: «В Берлине царь встретился со своей племянницей, герцогиней Мекленбургской, поспешно пошел навстречу ей, отвел в комнату, где уложил на диван, а затем, не затворяя двери и не обращая внимания на людей в приемной, предался, не стесняясь, выражению своей необузданной страсти». Можно сказать, что он не пропускал ни одной юбки, ни одной представительницы женского пола. И не только женского, заметим, но об этом потом.

С другой стороны, круг женщин, с которыми он «общался», был вполне доволен такой участью! Скажем больше – немало среди них было охотниц переспать с Петром ради каких-либо выгод для себя или своих мужей. Так что не будем все валить на Петра.

И наконец, еще об одном, что было в Петре. О пристрастии к педерастии открыто говорили еще при жизни царя, это давно установленный факт. Сегодня ученые спорят лишь об одном – Франц Лефорт приохотил Петра к содомии или Александр Меншиков? Большинство сходятся на том, что Меншиков, так как еще до знакомства с Петром он торговал в Москве «пирожками и своим телом». Во всяком случае, при дворе мало кто не знал, что Петр «живет с Меншиковым бляжьим образом». Их как-то застал за «этим делом» один гвардейский сержант. Сохранилось даже розыскное дело об этом сержанте Преображенского полка. Он, не особенно-то и таясь, рассказывал об увиденном в кругу сослуживцев. Если бы это было неправдой, высказывание сержанта расценили бы «как поношение великому государю», за что неминуемо его ждала плаха. А так словоохотливого гвардейца только отослали подальше от двора в Оренбург, в обычную армейскую часть, чтобы не болтал. Гуманизм, скажем прямо, беспрецедентный! За более мелкие «преступления» людей ждали галеры или эшафот.

Впрочем, и со многими гвардейцами Петр «жил» точно таким же образом. Романовская пропаганда расхваливала простоту Петра, который был так непритязателен, так прост в своих привычках, что часто спал в одной постели с матросами и солдатами. Кто же этому поверит? И вот что интересно – нынешние гомосексуалисты необычайно чтят Чайковского, однако Петра I не вспоминают.

В чем же причина такой гиперсексуальности Петра? Некоторые медики объясняют это «синдромом гиперактивности», вызванным кислородным голоданием в утробе матери. У матери Петра, Натальи Кирилловны Нарышкиной, действительно, роды были затяжными. Отсюда, мол, и алкоголизм Петра, и его асоциальное поведение. К этому добавляют и патологическую супружескую неверность, и увлечение наркотиками (в данном случае табаком). Многие ученые считают, что эпилептики (каким и был Петр) часто являются сексуальными маньяками. Но нам кажется, что все эти медицинские причины выдуманы задним числом, чтобы хоть как-то объяснить поведение Петра. На самом же деле это было результатом недисциплинированности, вседозволенности и безнаказанности царя; его никто и никогда не ограничивал, а окружение только развивало дурные наклонности Петра. Вот вам и ответ, без всяких там мудреных психиатрических терминов.

Петр I скончался в страшных мучениях 28 января 1725 года в возрасте 53 лет, так и не познав истинной любви к женщине и настоящей радости отцовства. Можно даже пожалеть его – несчастный человек. Об отношении народа к нему говорит один интересный факт: в российской истории немало встречалось самозванцев, выдававших себя то «за чудом спасшегося царевича Дмитрия», то за «Алексея Петровича», за «Петра II», «Иоанна Антоновича», «Петра III», «Павла I», но за «Петра I» – никогда! Никто не захотел присвоить себе сомнительной славы Петра.

Глава II. Эпоха фаворитов

Императрица Екатерина I. Марта Жаворонкова

Она долго стояла на коленях перед императором, испрашивая прощения; разговор длился больше трех часов, затем они поужинали вместе и разошлись. Отношения между Петром I и Екатериной оставались натянутыми до самой смерти императора. Они больше не говорили друг с другом, не обедали и не спали вместе. Меньше чем через месяц Петр I умер.

Эту даму мы знаем под именем императрицы Екатерины I (1725–1727). Происхождение ее загадочно, да и вообще удивительно, что она оказалась на русском троне. Попробуем разобраться в личности этой женщины и в ее любовных похождениях.

Достоверно известно, что она родилась 5 апреля 1684 года и была прислугой у немца, пастора Питера Глюка в городе Мариенбурге (Лифляндия), которым владели шведы. Она являлась лютеранкой, поэтому в России ее считали то ли немкой, то ли полячкой, то ли латышкой. Тогда писали просто – «лифляндец», по месту проживания, без указания национальности. Также была известна ее девичья фамилия – Скавронская (в переводе с польского «скавронек» – жаворонок).

Существует по крайней мере четыре версии того, кто же были эти Скавронские. Первая версия состоит в том, что Марта была дочерью литовского крестьянина Самуила Скавронского. Сразу же возникает вопрос: так литовка она или латышка? Впрочем, эстонцы тоже считают ее своей, поскольку Петр I разбил в Таллинне парк в ее честь, названный Кадриорг (сад Катрин). Происходили Скавронские из-под Минска, входившего тогда в Великое княжество Литовское. Звали их изначально Скаврощуками. Самуил Скаврощук был крепостным крестьянином польского помещика и от притеснений последнего сбежал во владения шведов. Шведы хоть и не отменяли крепостного права в Лифляндии, но беглецов считали свободными людьми и обратно их не выдавали. Во время бегства от пана Самуил Скаврощук полонизировал свою фамилию, взяв имя хозяина, и стал теперь называться Скавронским. Впрочем, были хорошо известны и ополяченные белорусы графы Скавронские. Когда они появились в Петербурге в 1710-х годах, поплыл слух, что это племянники и братья Екатерины, но все это оказалось выдумкой: графы Скавронские никем ей не доводились.