Записки падшей ведьмы - Стрельцова Маша - Страница 11

В общем, мужик, сонно зевая, загрузился со мной в свой лифт и мы поехали вниз.

— Могу надеяться что вы про мой визит завтра не вспомните и никому не расскажете? — осведомилась я у него.

С того как — то махом слетел весь сон, он внимательно посмотрел на меня и недовольно спросил:

— У тебя чего, проблемы?

— Ну, — буркнула я.

— Вот черт, — ругнулся он. — А я — то думал — поклонник у подъезда караулит, мало ли чего.

— Типа этого, — уклончиво ответила я. Толик меня там точно караулит. — Но вы все равно про меня не рассказывайте.

Мужик подумал — подумал и предложил:

— Давай так — ты у меня вообще не была, и я тебя знать не знаю. Если кто спросит про то что я тебя вывел — скажу, что кришнаитку на ночь снял, устраивает?

— А кришнаитки что, снимаются??? — воззрилась я на него. В мозгу прочно засело — раз верующие — значит живут свято.

— Еще как! — ответил мужик, чему — то мечтательно улыбаясь.

Я оглядела его тощие ножонки — ручонки, пивной животик и хмыкнула. Тоже мне, любитель секса по-индийски.

Лифт мягко остановился, с тихим шелестом разошлись створки, и мужик переспросил:

— Ну так как, ты согласна на то что тебя тут не было?

— Разумеется! — проникновенно улыбнулась я ему. — Кришнаитка у тебя была, кришнаитка. Сколько они за ночь — то берут, а то вдруг спросят?

— Э… — опешил мужик, — нисколько. По любви.

— По любви? — подняла я бровь.

— Двести баксов, — смутился он.

— Да…, — глубокомысленно заметила я. — Две сотни не деньги, значит и впрямь по любви.

Мужик злобно на меня посмотрел, схватил пульт и ворота гаража начали подниматься.

— Вали давай, — буркнул он.

— Но-но, — предостерегающе сказала я. — Когда меня начнут пытать, как я свалила, я ведь могу и правду сказать.

— Ах ты! — задохнулся он от возмущения.

Но я уже одумалась. Новопассита надо было пить больше.

— Дяденька, извините пожалуйста, — покаянно сказала я. — У меня жизнь в последнее время сложная, одно за другим, вот и собачусь со всеми.

Дядька посмотрел на меня внимательно — шучу или нет, и махнул рукой.

— Ладно, Марья, иди. Я тоже сонный не подарок.

Я кивнула и шагнула во двор. Ворота за моей спиной с тихим шуршанием опустились. Вокруг ярко светили ажурные кованые фонарики, было безлюдно (третий час ночи, еще бы кто — то был!), и я стояла тут как на ладони. Бакс словно матерый партизан тенью крался среди клумб. С трудом я заставила себя пошагать на негнущихся ногах к калиточке в огибающей двор изгороди. Ею жильцы пользовались именно во время ночных вылазок — дабы не открывать здоровенные большие ворота. Каждое мгновение я ждала, что сейчас мне в лоб вопьется каленой иглой пуля — и я оч. бесславно закончу свой земной путь. И самое главное — мое тело в таком виде никто не идентифицирует со мной. Меня похоронят как бродяжку.

Бо-оже…

Я шмыгнула носом.

Себя было жалко до ужаса.

Кое — как собравшись с духом, я заставила себя дошагать до калитки, выйти, и тут — то меня и приняли.

— Эй ты, коза! — послышался дробный топот. — Стоять!

Я от ужаса замерла и даже слегка присела.

Ко мне подлетели два парня, бесцеремонно схватили за руки и громко свистнули. Через пару минут из-за угла показалась знакомая гориллоподобная фигура.

«Толик!» — полуобморочно пискнул внутренний голос. А я поняла — вот и пришел мой смертный час. Некстати вспомнилось, что я не написала завещания. Маменька теперь сдаст мое имущество на церковь, а бедного Баксюшу — на живодерню. Она у меня такая.

Я закрыла глаза и принялась истово молиться.

— Харе Рама, Харе Кришна, Харе, Харе, Харе! — с подвыванием лепетала я писклявым от ужаса голоском

«Ты чего мелешь?» — недоуменно спросил мой внутренний голос.

— Харе Рама…, — продолжала истово пищать я.

— Ну, чего тут у вас? — послышался усталый голос Толика.

— Да вот, кобылу поймали, смотри — та? — послышались радостные голоса парней. Вернее, они изо всех сил старались говорить степенно, с небрежной ленцой, однако получалось у них это из рук вон плохо.

— Харе Рама, Харе Кришна, — пищала я, не забывая прислушиваться к разговору.

— Вы что, совсем идиоты? — рявкнул Толик. — Если вы каждую девицу из этого дома начнете хватать — вмиг на нары сядете! Я ж сказал — наша бледная, как поганка, а вы мне чучмечку поймали!

— Харе? — неуверенно бормотнула я. Чучмечка — это он про меня, что ли? Почти чистокровную индианку?

— Так может она покрасилась, — пристыжено молвили парни. — Волосы — то длинные, соответствует, а покрасить их — пара минут.

— И рост с голосом поменяла, — устало сказал Толик. — Не майтесь дурью, отпустите ее и больше кого попало не хватайте. Дом элитный, большие люди тут живут.

— Так а раз уж поймали — может, трахнем, а потом отпустим? — рассудительно заметил один из парней.

— Я вам трахну! — рявкнул Толик. — Я сказал — мне тут лишний криминал не нужен! Марш по местам!

Парней как ветром сдуло, а я постояла немного, и только тогда осторожно приоткрыла один глаз. Я была одна. За угол сворачивал Толик. Я открыла второй глаз и внимательно посмотрела ему вслед — Бог мой! Толик, железный Толик, шел сгорбившись и шаркая ногами, словно старик. Во всей его фигуре чувствовалась смертельная усталость. Это его что, так слежка за мной измотала? Не понимаю я таких людей. Зырян мертв, и ему уже не поможешь. Зачем же себя — то так изводить? Плюнул бы давно на меня, поехал домой, навернул тарелку борща, да и выспался б.

Но не таков Толик.

Он мне пообещал мне намотать кишки на уши — и намотает, будьте уверены. Спать — есть не будет, но сделает это. Если я не успею оправдаться к тому моменту, как он меня найдет.

Об ноги потерся Бакс и вопросительно мурлыкнул. Я сунула его в рюкзак и потихонечку, бочком, принялась сматываться.

Куда?

На вокзал, милые, на вокзал!

На вокзал меня довез какой — то старичок на раздолбанных Жигулях. Я специально высматривала машинешку поплоше. Дедок, правда, странно косился на мое сари, но ничего не сказал.

Мда…

Из дома я выбралась, все чудесно, однако пора с этим маскарадом завязывать. Не дело сейчас мне внимание привлекать.

Поэтому на вокзале я первым делом двинулась в женский туалет, переоделась в кабинке в джинсы с блузкой и аккуратно стерла у зеркала точку между бровями. И немедленно стала похожа на итальянку. Мда… Вот оказывается чем отличаются девушки этих народов!

Я еще разок напоследок посмотрела в зеркало — и не без удовольствия. Миндалевидный контур глаз, смуглая кожа, черные волосы по плечам — ну чем не венецианка, а?

Я показала язык отражению, подхватила рюкзак с Баксом и двинулась в зал ожидания. Теперь вокзал — мой дом родной, надеюсь, что я тут надолго не задержусь. Опять же — стимул поскорее разгрестись с проблемами. К подругам — то ведь не сунуться, квартиру или номер в гостинице не снять. Только и остается бомжевать на вокзале. В зале я уселась на свободное местечко и проверила Бакса — тот что-то подозрительно притих. Мерзавец, как оказалось, преспокойно дрых. В такое время! Внезапно мне стало не по себе. К хорошему — то быстро привыкаешь, а ну как он потом меня заставит его всегда с собой в рюкзаке носить? А что? У меня Бакс такой… Помнится, когда я его принесла домой, у меня под рукой не оказалось наполнителя для его лоточка. Я схватила первое попавшееся — пачку фальшивых баксов, мы накануне расплачивались ими в монополию — в мгновение ока изорвала на клочочки и выстелила ими горшок. И что вы думаете? Котеночку это чрезвычайно понравилось. Может, он видел в этом некий символизм, но с тех пор он гадить на что — то другое, кроме баксов, он категорически отказывается.

Тем временем небо за огромными окнами вокзала стремительно светлело. Я попыталась набросать план действий. Как мне найти ту бабу — киллершу? Вроде тут все ясно — надо просто-напросто прочесать все близкое окружение Зыряна — и тут же будет все ясно. Да вот только фигушки. Зырян жил бирюком, все его близкое окружение — это телохранитель. Если б была около него та баба — я бы об этом знала. Скорее всего, он ее просто прятал ото всех. Тут же возникает вопрос — что с ней не так? Ведь были же какие — то причины, по которым Зырян не захотел на ней жениться — и скрывал отношения. Но какие же? Косая, рябая и хромая — это все равно гораздо больше того, что заслуживал Зырян. Слабоумная — вряд ли. Хватило же у нее ума перевести стрелки на меня. Вопрос, каким образом она стащила мой пистолет, я мудро опустила. Чувствовало мое сердце, что это я узнаю только тогда, когда найду девицу.