Мертвая невеста - Стрельцова Маша - Страница 2

Как и похороны.

Фотография Андрея в моем гробу даже на расстоянии питала горечью и болью, придавая силы.

Мне не надо было смотреть на нее, чтобы вспомнить, как он выглядел. Ничего особенного на первый взгляд — русые волосы, правильные, но какие-то незапоминающиеся черты лица. Средний рост, намечающееся брюшко, старше меня на три года. Однако в нашем банке все девицы вздыхали по нему. «Андрей Крылов — это нечто», — задумчиво поведала мне Светка-бухгалтерша в первый же мой рабочий день. Я лишь скептично хмыкнула. У меня за плечами — титул «Мисс Университет» и «Мисс Тюмень», поклонников столько, что глаза разбегаются. Разумеется, власть и богатство манят, и только потому Андрей Крылов в банке своего отца — первый парень на деревне. Так я думала тогда, потому что никогда не любила мажориков.

А через неделю он заглянул в наш филиал. Я помню, как подняла голову от монитора и натолкнулась на его изумленный взгляд. Помню, что сразу поняла, что это и есть Андрей Крылов — такая от него харизма исходила, что сразу вспомнилась Светкина характеристика. Да, он действительно был особенным.

Он влюбился в меня с первого взгляда, он оплел меня собой, словно корнями — ну разве я могла сопротивляться такому напору? Мое самолюбие купалось в лучах его обожания, и это было чертовски приятно — что меня настолько любят и добиваются.

Идиллия длилась полгода, и этого хватило, чтобы он пророс в моем сердце, заполнил мои мысли и стал не то что любимым — бесконечно родным. Он стал даже поговаривать о свадьбе, но я и так понимала, что это неизбежно и то, что я его невеста и будущая жена.

Все было настолько стабильно, что я не поверила ушам, когда он однажды пришел с работы, взял мои руки в свои и сказал: «Алена, я полюбил другую. Извини». Я не заплакала — я рассмеялась, настолько это нелепо звучало. Я еще не знала, что с этого момента моя жизнь превратится в ад.

Сердце-оно глупое. Андрей меня разлюбил, а я не смогла. И я звонила ему, унижалась, ждала у подъезда. Все понимала, но выбора у меня не было — без него мне просто жизнь была не мила.

Олеська злилась. Кричала, что у меня таких Андреев куча будет — только пальчиком помани. А я лишь печально улыбалась — что она понимает? Любовь — она в жизни одна…

Три дня назад она пришла и злорадно сообщила, что женится мой ненаглядный, свадьба в пятницу. Я недоверчиво посмотрела на нее и позвонила Андрею.

«Что ты ко мне привязалась?» — как обычно орал он.

«Я тебя люблю», — спокойно отвечала я.

«Так разлюби, черт бы тебя побрал!!!»

«Любовь — она в жизни одна, — изрекала я, — скажи, ты правда женишься?»

«Да», — сухо ответил он, и у меня в сердце что-то оборвалось.

«Андрюшенька, любимый, не делай этого, пожалуйста, я ведь без тебя жить не могу…», — забыв о достоинстве, я скулила как побитая собачонка, обезумев от боли.

Свадьба — это все, конец всем надеждам. Это приговор.

«Знаешь, это твои проблемы», — грубо ответил он и бросил трубку.

«Надеюсь, теперь ты одумаешься», — зло сказала мне Олеська, попрощалась и пошла к себе домой.

Я закрыла за ней дверь, подошла к зеркалу и внимательно всмотрелась в отражение. Отстраненным взглядом я глядела на точеные черты лица, перебирала руками длиннющие бледно-золотые волосы — красиво, как же красиво… Мне часто говорили, что я похожа на сказочную принцессу. Это был не приступ нарциссизма — всего лишь практические сожаления о том, что такая красота — и никому не достанется. Наверняка есть на свете кто-то, кто меня бы любил всю жизнь и лелеял, только вот проблема — у меня сердце истекает кровью. У меня травмы, несовместимые с жизнью.

Оторвавшись от зеркала, я порылась в бабулиной аптечке, Царствие ей небесное. Она у меня сердечница была, и потому я надеялась найти нечто подходящее и для моего бедного сердца. Клофелин, нозепам — отличный выбор! Посмотрела на свет — пузырьки темно-коричневого стекла были наполовину полны. Мне хватит.

Я делала это не по глупости. Мой ум не затмевала истерика и обида. Было очень четкое осознание, что из моего сердца вырвали с мясом что-то очень важное, приросшее, родное. И что с такими травмами — не живут. Потому что боль, что разлилась тогда в моей душе — перенести было невозможно.

«За твою свадебку, любимый», — нежно улыбнулась я и выпила горсть таблеток. Запила прямо из-под крана, расчесала волосы и легла спать.

А когда я слегка проснулась — Олеська с опухшими от слез глазами засовывала мне в гроб фотографию Андрея.

Спасибо, сестра, ты всегда у меня была умницей, вот только с туфельками на размер ошиблась.

Кованые ворота, что окружали особняк Андреева отца, были по случаю свадьбы раскрыты настежь. Я внимательно огляделась — народа во дворе было достаточно много, чтобы на меня не обращали внимания. Да и в доме, судя по теням на шторах, было не протолкнуться.

Занавесив лицо волосами и низко наклонив голову, я прошла через двор и, немного помедлив, шагнула в дом.

Огромные часы в холле показывали два ночи. Гости были основательно пьяны. Отлично — моя речь и походка тут не вызовут вопросов.

— Нев-веста с женихом еще т-тут? — спросила я у какой-то девицы.

— Чего? — вытаращилась она на меня бессмысленные глаза, в которых явственно плескался коньяк.

— Под-дарок хочу вручить, — терпеливо разъяснила я, кляня неповоротливый язык. — Брачная ночь у них как, еще н-не началась?

— Не, там еще, — махнула она в сторону зала.

Я подошла к огромным дубовым створкам, приподнялась на цыпочки и увидела его. Любимый мой как ни в чем ни бывало сидел во главе стола, целовал невесту, улыбался, и нисколько не печалился по мне.

Видать, он уже отошел от шока после моего звонка, решив, что это была всего лишь чья-то глупая шутка.

Зря.

— Хотите что-нибудь выпить? — раздалось у меня за спиной.

Я резко обернулась — но то была всего лишь официантка, милая девушка в белом накрахмаленном фартучке. В руке у нее был поднос с бокалами.

— Коньяк, водка, мартини, — улыбалась она.

Я наклонилась, понюхала бокалы и отшатнулась. Мерзость-то какая.

— Горячий ч-чай, — буркнула я. — С сахаром и лим-моном.

— Минутку, — кивнула она и исчезла, чтобы через пять минут появиться с чашкой чая.

Я осторожно приняла у нее изящную расписную чашечку, обхватила ладошками, грея об нее мертвые руки — и осторожно пошла сквозь толпу. Было очень забавно, то что я, мертвая, нахожусь среди живых — а они и не подозревают об этом. Что в любой другой ситуации мое лицо вызвало бы внимание — а тут меня просто считают нетрезвой. Как и все остальные.

Усевшись на стул позади жениха и невесты, я принялась пить обжигающий чай и прислушиваться.

— Андрей, — шептала невеста, — слушай, я уже спать хочу так, что просто ноги не держат.

— Так какие проблемы? Пошли в спальню.

— Ну конечно, мы двух шагов не пройдем, как тут же начнутся пошлые шуточки.

— Нормальная традиция на свадьбах, Ларис, ты чего?

— Не, давай лучше по другому. Я сейчас выйду, а ты приходи минут через двадцать, никто и не поймет.

— Глупенькая ты у меня, — вздохнул он. — Ладно, иди.

Вот это собственническое «у меня» здорово резануло душу.

Невеста ушла, я было привстала, чтобы идти за ней, но потом решила — куда торопиться? Есть дела поважнее. Например, допить этот восхитительный чай, который так славно согревает мою застывшую кровь.

На стул невесты нагло шмякнулась Светка-бухгалтерша и мрачно заявила:

— Андрей, какой же ты подлец…

«Тонко подмечено», — согласилась я, блаженно попивая чай.

— Света, ну давай не сейчас, гости ж могут услышать, — поморщился любимый.

— Да кто? Все уж перепились, не до того. Впрочем, знаешь что? Меня всю свадебку подмывает встать и все всем рассказать.

— Дура! — резко бросил он. — Только попробуй!

— А что ты мне сделаешь? — усмехнулась она. — Ну, потом может быть и ударишь, с тебя не заржавеет. Папашка твой уволит. Только Лариска-то точно от тебя сбежит, когда узнает про меня. Такой удар — и прямо на свадьбе!